Читать книгу "Русофобия. Антироссийское лобби в США - Андрей Цыганков"

Такое видение может помочь лучше понять споры, идущие по трем проблемам развития России после окончания «холодной войны». Первая проблема касается ответственности за окончание «холодной войны». Согласно одной интерпретации, Россия — экспансионистская и противостоящая Западу держава, потерпевшая поражение в войне со «свободным миром». Необходимо предупредить проявления «империалистических инстинктов» России. Как было показано рядом ученых, этот подход неточен уже потому, что в окончании «холодной войны» Россия сыграла такую же решающую роль, какую сыграли и США. Первые попытки вступить во взаимодействие с Западом были предприняты Россией в конце 50–60-х годах, то есть задолго до материального упадка советской мощи, и невозможно представить окончания «холодной войны», не отдавая должного руководству Михаила Горбачева5. Вместо того чтобы провозглашать одного-единственного победителя, следует понять, что «холодную войну» проиграли обе страны, которые, однако, извлекли бы огромную пользу, отказавшись от мышления времен «холодной войны» и разработав взаимоприемлемую интерпретацию прошлого6.

Вторая вызывающая споры проблема — проблема оценки экономических и политических реформ в постсоветской России. Для понимания этих реформ недостаточно сравнений со странами Запада — Россию необходимо рассматривать в контексте ее собственной истории. В этом отношении поучительна история научного изучения перехода. Ирония заключается в том, что некоторые эксперты, в 90-х годах считавшие, что Россия успешно строит демократию, начали воспринимать Россию как диктаторское государство7. Новый преобладающий подход, по-видимому, предполагает отношение к России как к стране, которая не смогла пройти испытание вестернизацией, но реальность может доказать, что сторонники такого подхода снова ошибаются. Сегодня необходимо пересмотреть научные посылки и аналитические инструменты, а не просто менять канву восприятия политических реалий в России с оптимистической на пессимистическую.

Наконец, важные споры разворачиваются и по проблеме того, является ли самоутверждение России во внешней политике отражением антизападной экспансионистской культуры и прелюдией к восстановлению империи. Некоторые эксперты охотно разделяют мнение об империалистической сущности российской внешней политики и необходимости противостоять Кремлю8. Однако такая интерпретация уводит от обсуждения ответственности самой Америки за нынешнюю напряженность отношений с Россией. Отказываясь анализировать этот аспект взаимодействия Запада и России и его исторические предпосылки и основы, эксперты, разделяющие тезис об «империализме» России, дают¸ как правило, однобокие оценки российской внешней политике9.

2. Политика равноправного партнерства

Руководствуясь сформулированным выше критерием научности, чуткой к истории, межнациональной и основанной на фактах, США могут обрести политическую перспективу, которая будет служить их интересам лучше, чем перспектива, предлагаемая лобби. Главная мысль, лежащая в основе более совершенного подхода к политике, заключается в том, что прежде, чем двигаться к общим ценностям, двум странам необходимо прагматично выявить и обозначить сферы общих интересов. Как было определено в процессе переговоров, обе стороны, вероятно, рассматривают американо-российское партнерство как одинаково выгодное. Такое партнерство может возникнуть только в том случае, если при сопряженном с подъемом незападных держав изменении структуры международных отношений США продемонстрируют новый тип лидерства, предложив России новые условия взаимодействия и отказавшись от старой односторонней политики, сопровождаемой шумной политической риторикой.

Во-первых, равноправное партнерство должно начинаться с признания того факта, что Россия отличается и будет отличаться от США. Хотя после падения Берлинской стены многие надеялись на то, что Россия быстро забудет свое прошлое и станет рыночной демократией, имеющей особые отношения со странами Запада, реальность оказалась иной, и модернизация России до сих пор не стала ее вестернизацией. Однако нет никаких оснований ставить знак равенства между Россией, институты которой отличаются от американских институтов, и Россией, которая является главной угрозой американским интересам. Даже части мира, очень сильно отличающиеся друг от друга в культурном и политическом отношениях, могут прийти к согласию в определении самых опасных угроз своему существованию и важнейших общих принципов реагирования на такие угрозы. Взаимодействие с Россией критически важно для достижения прогресса в деле контроля над вооружениями, борьбы с терроризмом и создании структур региональной безопасности в Евразии. Оно также важно для развития сотрудничества в вопросах экономики и энергетики. Согласно рекомендации, данной новой администрации Буша Комиссией США по национальной безопасности в XXI веке, Америке следует «помогать интеграции ключевых великих держав, особенно Китая, России и Индии, в общее движение к становлению международной системы»10. Как было сказано в другом авторитетном докладе, «мы должны работать с Европейским Союзом и Россией для осуществления посредничества между региональными державами и предотвращения перегрузок, угрожающих интересам США и стабильности международного порядка»11.

Во-вторых, взаимодействие будет эффективным только в том случае, если оно будет осуществляться на взаимной или взаимоприемлемой основе. Взаимодействие на условиях, диктуемых американскими гегемонистами, может происходить только за счет интересов России и ее представлений о своем благе и будет отражать неуверенность самих США. Как писал Томас Грэм, «страх перед Россией порождает и питает не сила России, а слабость Запада и отсутствие у Запада уверенности»12. Вместо попыток диктовать политику США следует признать сильную и уверенную в своих силах Россию, действующую как ответственный защитник своих интересов в мире. Открытое участие в прямых переговорах о взаимоприемлемых формах сотрудничества может стать для бывших противников по «холодной войне» надежным путем к достижению необходимого взаимного доверия. Такой подход, предполагающий попытки понять интересы другой стороны (его не следует путать с «умиротворением»), должен найти значительную поддержку и американского, и российского общества.

В течение последних десяти лет США часто демонстрировали подчеркнуто гегемонистское поведение. Пренебрежение к тому, что называют своими национальными интересами сами россияне всех политических взглядов и убеждений, и попрание этих обозначенных россиянами интересов было, к сожалению, слишком частым. Россия упорно настаивала на необходимости обеспечивать безопасность и стабильность на постсоветском пространстве, а США часто называли эту настойчивость «неоимперскими» амбициями. Противодействие России расширению НАТО зачастую отвергали как чистую паранойю. Что касается экономических реформ, то многие в России считали, что форсировать их не нужно, а роль государства в экономике должна оставаться сильной. Однако американские должностные лица настойчиво внушали своим российским партнерам, что верят в быстрые решения и децентрализацию экономики. К тому же Вашингтон начал проект «экспорта демократии», что в условиях Евразии часто означало усиление нестабильности в и без того неспокойном регионе. Условия, выдвигаемые Вашингтоном, вряд ли можно назвать лучшими условиями взаимодействия с Россией. Если американские должностные лица хотят принимать участие в переменах, происходящих в России и Евразии, им следует приготовиться к внесению корректив в их политические планы.