Читать книгу "Миниатюрист - Джесси Бёртон"

Корнелия положила на стол книжку «Детские болезни», найденную у Марин в спальне.

– Тут сказано, что надо протереть ей животик спиртом, – она ходит взад-вперед, поглядывая на страницы с подробными описаниями.

– Ясно.

– Тут много всего написано… как кормить грудью, как приучить их не ходить под себя, что делать с ранками и ушибами. Есть даже уроки.

– Полезнее, чем Библия.

Корнелия даже не улыбнулась. Выражение ее лица говорит о том, что не им ставить под сомнение деяния Господа. Она явно не расположена отдавать Тею в приют. Хочет оставить ее в доме, учить, наблюдать за тем, как она растет.

– Я дала ей затирушку: хлеб с молоком. – Корнелия говорит скороговоркой, ей как будто не хватает воздуха. – Тея попробовала, а потом ее вырвало. Нам нужна кормилица.

– Корнелия…

– Надо рассказать пастору. Нельзя же похоронить Марин незнамо где. Она должна лежать в черте города.

– Корнелия, сядь. Сьешь что-нибудь. Сыр с хлебом?

Ноль внимания.

– Я не голодная. А вот хозяину надо что-то отнести.

Нелла, вздохнув, садится сама. Сегодня четверг. В этом городе лишить человека жизни так же просто, как снять фишку с игровой доски.

– Была б жива Марин, она бы составила список важных дел, – говорит Нелла.

Корнелия берет кочан капусты и начинает ее шинковать – перед тем как бросить в горячую воду. Нелла наблюдает за мельканием лезвия с ослабевающим вниманием. Служанка устало проводит рукой по лбу, и хорошо видно, что у нее тоже под ногти забилась высохшая кровь.

Нелла размышляет о том, что не кому-нибудь, а ей надо идти в Старую церковь и договариваться об организации похорон. И искать кормилицу. А также священника, который исповедовал бы ее мужа. Сколько дел после многих месяцев безделья, вот и она нашла свое место в мире. Но на самом деле ей хочется только одного – спать.

– Где, по-твоему, сейчас Отто? – спрашивает она.

Корнелия вспыхивает.

– Да хоть бы в Порто-Ново, мне-то какое дело.

– Неправда. Ты так не думаешь.

Служанка шмякает нож на разделочную доску так, что зеленоватые ломтики летят на кафельный пол. Тея засучила ножками.

– Не думаю? – переспрашивает она. – Разве он не сбежал?

– Он боялся подвергнуть нас опасности…

– А что будет с ней? – Бросив капусту, Корнелия подходит к большой кастрюле, в которой лежит Тея на мягкой подушке. Берет девочку на руки. Глаза у Корнелии опухшие, а под ними темные круги. Она снова утирает лицо.

– Мы ее оставим, – говорит Нелла, – не беспокойся. Скажем, что это мой ребенок.

– Посмотрите на нее и скажите мне, что вы видите?

Нелла забирает младенца у служанки, которая садится напротив и подается вперед в ожидании ответа. Девочка, запеленутая в белую простынку, мирно спит, тихо посапывая. Через какое-то время она попросит есть, а это значит, что нужно поскорей найти ей кормилицу, то есть постороннего человека, что чревато осложнениями.

– Не туда смотрите, – в голосе служанки звучат истерические нотки. – Поглядите на ее волосы.

Нелла отводит край простынки. У Теи темные жесткие кудряшки и кожа цвета карамелизованного сахара, который Корнелия использует для своих сиропов. Девочка открыла глазки с очень темными радужками.

Нелла поворачивается к Корнелии.

– Ну и что? – спрашивает она. – Мы должны благодарить Бога, что она выжила.

– Петронелла, кого вы видите?

Нелла всматривается в Тею, и та, как истинная новорожденная, твердо выдерживает взгляд своей тетки, вот только без признаков ответного любопытства.

– Теперь понятно, кто ее отец? – в голосе Корнелии, помимо страха, появились знакомые нотки всеведущей служанки, которая сообщает домашним последние новости, раскладывая их по полочкам. – Все это время он находился среди нас.

Вот они его и нашли. Тея – вылитый портрет Отто: волосы барашком, широкий нос, высокие скулы. Девочка простодушно глядит на Неллу, не догадываясь о том, что та уже все видит и знает. Сама же Тея видит лишь темные стены и неясный свет. Что могут разглядеть две женщины в этом неоформившемся создании? Словно желая опровергнуть только что высказанную мысль, Тея открыла рот и заелозила, суча ножками.

– Люблю тебя от носика до пяточек, – признается Нелла.

– Что?

Написанная рукой Отто любовная записка как зеркало отразила его черты. Круг замкнулся.

– Клянусь всеми ангелами. – С этими словами Нелла целует ребенка в темечко.

К ее удивлению, Корнелия резко встает и выходит.

Прижимая к себе Тею, Нелла перебирает в памяти последние пять месяцев. Ее влечение к Отто было очевидным. Что думала об этом Марин? Достаточно вспомнить, как она перевернула Неллин флакон с духами и пребольно ущипнула ее за руку. Для острастки? Это кажется невероятным. Что было между Марин и Отто? Любовь? Или только физическое влечение, пульсировавшее в темных коридорах, за закрытыми дверями? Как они это проворачивали? Кто все это начал, когда и почему?

Из-за крайней усталости ее воображению не под силу справиться с подобными вопросами. Как восстановить прошлое, когда настоящее дышит у нее на руках? На все ответ один – Тея.

Слышно, как наверху Корнелия возмущенно топочет в своих паттенах. К кому обращен ее молчаливый протест? К Всевышнему, к Отто, к Марин? В голове у Неллы калейдоскоп мыслей, и они нагромождаются одна на другую без ответа. Все они так или иначе коснутся Марин – но уже завтра, когда она наконец-то выспится. А что до тайных отношений между Отто и Марин, то вряд ли новый день в них что-то прояснит.

Нелла прижимает к себе ребеночка. Второго такого, вероятно, не сыскать во всем Амстердаме. Конечно, есть евреи, есть смуглые мальчики и девочки из Лиссабона, есть армяне, бежавшие от турок из Оттоманской империи, а что творится в далекой Ост-Индии, вообще неизвестно, но здесь, в Амстердаме, люди живут своим кругом, не смешиваясь с иностранцами. А тут, непосредственно у нее на руках, результат соединения двух полюсов империи, младенец, зачатый не где-то за тысячи миль отсюда, но прямо тут, в тайных закоулках отечества, в фешенебельном квартале Золотой Подковы. Здесь, в окружении мощенных булыжником мостовых и великолепных каналов, Тея выглядит еще более вызывающе, чем ее отец. Нелла разглядывает эту чудесную загадку с темной, цвета ириски кожей, а Тея, засопев, складывает пальцы в кулачок. Тихие звуки, издаваемые этим существом, кажутся Нелле обещанием будущего совершенства.

«Марин ведь ни разу даже не намекнула на то, что отцом ее будущего ребенка является Ганс Меерманс, – рассуждает сама с собой Нелла. – А если вспомнить мой разговор с ним возле тюрьмы, то и он ничего такого не сказал. Я слышала только то, что хотела услышать. Мое воображение досочинило целую историю. И вот теперь фантомная дочь Меерманса, предъявив характерные черты, указала на настоящего отца. Еще рано говорить о том, как упадет монетка, что она унаследует от Марин и что от Отто. Интересно, в курсе ли последний, обсуждали ли они ситуацию, фантазировали ли, как будет выглядеть их ребенок. Рождался ли когда-нибудь в Амстердаме такой младенец, как Тея?» Закрыв глаза, Нелла молится о том, чтобы получить ответ, как защитить это дитя.