Читать книгу "Семейная книга - Эфраим Кишон"

— Кого? — недоумевает женщина на том конце провода. — Это квартира доктора Вайсберга.

— Здравствуйте, Эйби, — весело говорю я, — как дела? Амир хочет знать, как вы одеты?

— Что? — переспрашивает женщина. — Это квартира доктора Вайсберга!

— Погодите, Эйби, я записываю… так, в чем вы… штаны с бахромой… резиновые сапоги… широкополая шляпа… большое спасибо, господин Эйби Натан!

— Я не очень хорошо говорю на иврите, — жалуются мне, — вы знаете немецкий?

— Погодите, Эйби, я записываю. Позолоченный ремень, пистолет. Спасибо. Нет, больше ничего, я только это хотел узнать. Привет президенту…

— Доктор Вайсберг будет после обеда.

Я положил трубку с озабоченным выражением.

— Ты слышала, — обращаюсь я к мамочке, — где же, черт побери, мы достанем для Амира все те вещи, которые носит Эйби?

— Глупые! — смеется смышленый ребенок, опьяненный победой, — они ведь здесь, в углу!

Так в последнюю минуту положение было спасено с помощью беспроволочного телефона. Так что если маленький читатель в эти дни увидит на улице небольшого, очень рыжего ковбоя, я прошу закричать во весь голос: «Смотрите, Эйби Натан!» Заранее благодарен.

Лестница Гольдштюка

До сих пор не выяснено, кто именно пригласил Шломо Гольдштюка красить нашу спальню. Жена утверждает, что я ночами омрачал ей жизнь из-за чернеющего потолка, тогда как я помню только ее постоянные требования перештукатурить стены.

Итак, в то утро жена обнаружила двух маляров, входящих к Зелигам с лестницами и банками краски. Она сразу же ухватилась за них и договорилась, что они и у нас покрасят спальню. Они — Шломо Гольдштюк и его помощник Махмуд — согласились прийти в четверг в 7.30 утра. Насчет оплаты мы условились, что к раввину по этому вопросу не пойдем.

Малярам были выплачены 2000 лир аванса для приобретения красок. В четверг в 7.10 они уже были на месте. Махмуд с большой осторожностью накрыл нашу мебель иностранной прессой, а покрытие пола обеспечила израильская газета «Маарив». Затем маляры установили пеструю лестницу, обвязались платками и ободрали старую краску с трех стен и половины потолка. Затем они исчезли.

То есть только они — Шломо Гольдштюк и Махмуд — и исчезли. Все остальное осталось — лестница, стены, пыль под ногами. Вначале мы думали, может, они вышли в город купить материалы, но через три дня начали ощущать некоторое неудобство. Тяжело спать в ободранной комнате, особенно когда скрипящая пыль доходит до лодыжек. А Шломо весьма активно просил не заметать пыль, поскольку она представляет собой естественный защитный слой против капающей на пол краски. Так он сказал. Вот мы и не заметаем. Но где же сам Гольдштюк?

— Он производил впечатление приличного маляра, — объясняла жена в среду, — кто бы мог подумать, что он такой лицемер?

Она пошла к Зелигам и обнаружила у них весьма сходную ситуацию. Лестница, ведра, пыль, Гольдштюка нет. Выяснилось, что маляры и у них пробыли полдня, Махмуд попросил каждое утро готовить ему молоко, после чего бесследно растворился в хамсине вместе с напарником.

И что самое странное — Зелиги в субботу нанесли визит своему адвокату, некоему Фридлянду из Рамат-Гана, и, пройдя под лестницей в салоне, очень быстро выяснили, что Шломо поработал и здесь, прежде чем ушел промывать щетки в полуденный туман. Как выяснилось, они приступили к работе в Рамат-Гане в четверг утром, через десять минут после того, как начали у нас. Махмуд даже вернулся к ним через неделю, извинился за то, что его жена и жена Гольдштюка в больнице, протирал притолоку в течение получаса и более не появлялся.

— Эфраим, — предположила жена, — эти маляры не в своем уме.

Как выяснилось, в своем. Мгновенная проверка показала, что только в нашем микрорайоне установлено восемь лестниц, покинутых Шломо Гольдштюком. По всем признакам видно, что старательный мастер не хочет упускать ни одного заказа в пылающий летний период. Более того, он приходит в каждый дом точно в назначенное время, забивает свой колышек и устанавливает лестницу, красиво что-нибудь обдирает, что-то намазывает, а затем выходит в поля на охоту за новой добычей. В одной из квартир на окраине нашего района хозяева ждали его три месяца, окруженные цистернами с краской, и вот наконец Гольдштюк вернулся в шесть вечера, проверил стены и констатировал:

— Высохло.

Он наложил новый слой краски и исчез на полгода.

Много клиентов у Шломо Гольдштюка. Свой адрес он никогда не оставляет, обещая позвонить сам. Махмуд же вообще не разговаривает, только курит бычки, размешивая краску. Качество работы у них очень хорошее, особенно раздражает то, что им (когда они приходят) нет равных во всем, что касается карнизов и дверей. Однако несколько мешает их привычка оставлять покрашенные двери на двух стульях. Впрочем, в конце концов, на них можно сидеть, когда двери высохнут.

Во многих семьях благодаря Гольдштюку люди с течением месяцев привыкли обедать на перевернутых дверях. Однажды мы были приглашены в гости на улицу Молодого Рава, к Фридлендерам, так там в углу стояла лестница, а все вокруг было покрыто брезентом.

— Гольдштюк?

Он исчез с Молодого Рава в конце января и вернулся лишь однажды, чтобы оштукатурить ванную. Фридлендеры привыкли к виду лестницы в углу салона, и она им уже не мешает. Они полагают, что лестница выглядит как произведение поп-арта или что-то в этом роде.

В тот вечер мы много беседовали о внутреннем мире Гольдшюка. Он — очень симпатичная личность, спокойный, вежливый. Иногда, правда, выглядит немного усталым, но это легко понять. Столько поездок по всему Израилю! Кстати, мы же не знаем, как он передвигается по дорогам страны, ведь его никто не видел разъезжающим. Он просто внезапно появляется где-нибудь, спускается со своими ведрами и лестницами прямо с неба.

— Он живет в грузовичке, — предполагает доктор Фридлендер, — это дает ему высокую степень мобильности.

Так же, как в фильме «Сэм-6», его тяжело обнаружить. Один гендиректор в районе вилл Савион пытался после года жизни с лестницей восстановить в памяти черты лица Гольдштюка для фоторобота в полиции, но у него ничего не вышло. Оба мастера, как вы помните, повязывают лица платками. Наглость?

— Я не думаю, — выразил свое мнение д-р Фридлендер на общем собрании жертв Гольдштюка, — он просто не хочет потерять источник заработка.

Нас, клиентов Гольдштюка, сегодня насчитывается сто десять. Самый старший член компании — известный художник со стажем полтора года, как можно судить по датам газет на полу его студии. Пока что это рекорд. В большинстве несчастных случаев Гольдштюк обдирает как минимум полторы стены, выпивает стакан молока, передвигает лестницу в другую комнату и испаряется.

Мы назвали нашу организацию «Объединение пострадавших от Гольдштюка». Многочисленные организационные вопросы мы решаем на ночных заседаниях. Вот, например: каким образом он осуществляет свои эфемерные явления народу, с чего живет, откуда берет целый флот лестниц?