Читать книгу "Ромашки для королевы - Оксана Демченко"

На бортик сели еще несколько самых слабых. Кого-то подсадили в седла. И повозка, скрипнув колесами, покатилась по гладкой ухоженной дороге. Сэльви смотрела на облака и думала, насколько позже осень приходит в край эльфов. За Стеной уже холодно и дожди, а тут пока почти лето. Небо синее, клены золотые – не зря Кэль так страдал по поводу осени в долине Лирро. Глаза закрылись сами, но и во сне облака продолжали плыть, а кленовые листья кружились и танцевали. Они, как казалось Сэльви, рассказывали ей про осенний бал.

Когда Сэльви проснулась, она не сразу поняла, что успешно пропустила вечер, всю ночь и утро – вместе с ужином и завтраком. Небо было по-прежнему синим, а клены предместий столицы оказались еще красивее более северных. Бдительный Диаль тотчас пристроился рядом. Он шел, напевал и усердно впихивал в руки голодной ведьме то пирожки, то кусок запеченного цыпленка, то яблоки, то сладкий сушеный виноград.

Запив поздний завтрак водой, Сэльви грустно вздохнула. Сытость располагала к задумчивости.

– Кастрюльки так и не достались мне, – сообщила она Диалю. – Такие симпатичные, с узором, с толстым заговоренным многослойным дном. А сковородочки – вообще достойны слез. Ты их не видел, а я отравлена, у меня таких никогда, пожалуй, не будет. И где этот дворцовый повар? Был бы цел, я бы его того, ограбила.

– Грабь, – согласился вчерашний больной, с интересом рассматривая свои обмотанные тряпками руки, уже вполне согласные гнуться в локтях. Ниже, возле запястий, отеки пока до конца не спали, но Вэйль с самого утра обновила повязки и уверила больного, что все обойдется. – Только у меня дома, если не отобрали, еще лучше есть. Гномья работа, в них ничего не пригорает.

– А не жалко? – удивилась Сэльви.

– Нет. Для уважаемой ведьмы – хоть всю посуду из кладовой, – заверил выздоравливающий. – Если бы не ты, я бы свои сковородки и не вспоминал уже. Подумать страшно! Скоро мой дом, по левой стороне дороги, за поворотом.

– А говорил – скрипка какая-то, – вспомнила Сэльви. – Музыкантом прикидывался.

– Не какая-то, а работы моего деда, наилучшего нашего мастера, – поправил повар. – Он учил меня, а я вот к кухне пристрастился. Так и пошло – то готовлю, то играю. А самому делать скрипки правильно, душу вкладывая и дерево ощущая – оно ведь не всякое поет, – я так и не научился. Но у меня есть время, теперь займусь, наверное. Хотя – попозже. Как подумаю, что мою кухню закоптили, – сердце колет. Ничего, я этих олухов сковородкой, вспомнят о порядке.

– У вас, кстати, намечается какой-то бал. И пятое блюдо, как уверяет Рир, не особенно удалось. Вот и займись, нечего меня попусту посудой дразнить, – вздохнула ведьма, запоздало сознавая, что подарок наверняка придется нести в заплечном мешке.

– Осенний бал? – глаза эльфа раскрылись наконец во всю ширину, и Сэльви их хорошо рассмотрела – болотно-зеленые, с золотым ободком, очень красивые. А вчера в них никакого намека на цвет не было, одна тоска… – И что, без меня утвердили меню? Да они в балах ничего не понимают! Сколько блюд?

– Пятнадцать.

– Позор, – эльф завозился, пытаясь лечь поудобнее. – А сладкое? А сюрпризы, особое меню к винам, вечерняя перемена, фруктовый стол? Нет, ну совсем все плохо…

Диаль помог хихикающей черноглазой ведьме сесть и подпихнул сено под спину. Сэльви огляделась. Теперь она видела не только небо, проплывающие облаками золотые и красные кроны кленов, высаженных по сторонам дороги, но и дома, и эльфов на скамеечках, балконах и возле окон. Первые пленники добрались в столицу еще утром. Самые здоровые и крепкие выпросили коней у а-Тиса или хранов возле других ворот, желая попасть домой как можно быстрее. И теперь город гудел и ждал.

В довольно свежем по постройке, огромном и вычурном до смешного особняке замахали руками и закричали – увидели знакомого. Сэльви улыбнулась на прощание одному из своих вчерашних помощников. Лицо не запомнилось – он сидел далеко в цепочке кольца из рук, но волосы его, почти белые, длинные, прямые и гладкие, она приметила. Видимо, фамильная черта – у калитки ждали двое таких же белокурых. Младшие? Старшие? Поди у них тут разбери! Сэльви рассмеялась – все же младшие. Несчастного словно заморозило от вида особняка. Он забыл попрощаться толком и, спотыкаясь и пожимая плечами, стал изучать обновленное родовое гнездо. Даже попробовал неодобрительно заворчать.

Соседи же смеялись и поясняли – они пытались его домашних уговорить, что дедушка ремонта не одобрит, но их не слушали. Зато у него пополнение в семье – это его должно обрадовать!

Повозка проплыла мимо дома беловолосых и свернула за угол.

Дочку повара Сэльви рассмотрела сразу. И ей стало тепло от правоты вчерашнего своего решения. Девочка сидела на камне у дороги и смотрела в сторону поворота. Это оказался первый ребенок эльфов, которого довелось видеть Сэльви. Для двенадцати лет девочка была слишком маленькой, тонкой до прозрачности и слабой. Сидела она совсем одна. О-Рил вздохнул и сообщил – он, пожалуй, тоже сойдет здесь. Ему все равно, где жить первое время. А повар пока хозяин беспомощный, ему самому уход требуется.

– А ваша мама? – расстроилась Сэльви.

– Во дворце опальных быстро забывают, – нахмурился повар. – Полагаю, она уже ушла в сон забвения. Спасибо, что вразумила. Я чуть не сделал такую же глупость.

– Вэйль сказала, что пальцы едва ли получится разработать для скрипки, – пожаловался Диаль.

– Не важно, – улыбнулся повар. – Скажи Жасу, пусть завтра утром пришлет ко мне пару эльфов с кухни и меню. Пятнадцать блюд! Да что они там, с ума сошли, что ли?

Младший а-Шаэль кивнул и отвернулся, пряча улыбку. Повозка остановилась, и владельца лучшего в Лирро набора посуды отнесли в дом. Маленький, деревянный, явно очень старой постройки. Девочка суетилась и показывала дорогу, очень серьезная и важная. У нее все готово. И обед есть, и комнаты убраны.

Дом, построенный бывшей женой Орильра, оказался недалеко, на той же улице. Как его искать, рассказали соседи повара. Особняк выглядел ничуть не менее уродливым, чем ожидала Сэльви. В три уровня, весь в слащавой лепнине, ужасающего розового цвета, с пестрой отделкой. Вэйль пожала плечами, уговаривая себя: все не так уж плохо, не тюрьма…

В пустом темном холле до сих пор пахло дегтем. «Бабушка», хмыкая, выслушала историю проклятия, торопливо раздвигая шторы и открывая настежь окна. Следы страданий Нильэсы были видны с полной отчетливостью. Дегтярные отпечатки босых и обутых ног вели из комнаты в комнату, перепачканные вещи и драгоценности валялись повсюду, разбитые зеркала и перемазанные занавески попадались все чаще. Вэйль здраво рассудила – впереди ванная. На пороге она замерла надолго.

– Аккуратная была женщина, – ехидно предположила бабушка. – Ведьмочка ты наша дорогая, но несколько неопытная, ты вроде говорила, что деготь должен был исчезнуть к вечеру?

– С волос и кожи, – расстроилась Сэльви. – Небрежно я ее того… прокляла. А в обратную сторону у меня пока не получается – расклясть… Или как это сказать по-правильному? Отклясть? Отклянуть?