Читать книгу "Посланец небес - Михаил Ахманов"

– Не внешний облик важен, но внутренняя суть, – ответил старец. – Ты ведь читал записки С’Трелла Основателя? Пацы живут в согласии с его законом и никуда не торопятся, в отличие от даутов и лошадей. Возможно, их неспешное существование – лучший путь к мудрости.

Лежа в темноте опочивальни, озаренной лишь светом звезд, Тревельян размышлял над этими словами. Потом его мысли переключились на обитель Аххи-Сека, чье местоположение было загадкой или нелепым вымыслом. Возможно, верны подозрения командора, и Орри-Шан лукавил либо сам не знал всей правды. Картирование планеты осуществлялось с низкоорбитальных спутников и было детальным, точным и безошибочным, как любая из рутинных операций, порученных компьютеру. От объективов голокамер мог укрыться какой-нибудь лесной ручей в два метра ширины, домик в дремучей чащобе, но уж никак не остров! Конечно, в Западном океане имелись острова, какой же без них океан! Был целый архипелаг у необитаемого континента и еще один остров, Фадр, лежавший у входа в Мерцающее море – огромный, вытянутый наконечником стрелы, что целилась в Княжества Шо-Инга на восточном морском берегу. Сам же Фадр являлся территорией Островного Королевства, обширной и древней морской державы, а к северу от него, за сорокакилометровой полосою вод, стояли торговые города Запроливья. Удзени, снабжавшая их верфи лесом и рабочей силой, лежала еще севернее – последний форпост цивилизации перед полярными болотами, тайгой и льдами.

И у ее неприветливых скалистых берегов не было ни единого острова.

Глава 15СТРАНСТВИЕ НА ЗАПАД

От Мад Дегги имперский тракт вел на запад, к мосту через широкую медленную Пантару, за которой лежала Дневная Провинция. Там, у старинного города Мад Брунер, полного мраморных храмов, башен, пирамид и давних воспоминаний, дорога пересекалась с другим путем, ведущим от побережья моря Треш и уходившим на север, в теснины Третьего Разлома. Когда-то здесь прошли армии Уршу-Чага Объединителя, и в память об этом у каждого святилища, у пирамиды местного университета, у дворца правителя и различных присутственных мест стояли изваяния грозного владыки. Уршу-Чаг на колеснице, Уршу-Чаг с подъятым мечом, Уршу-Чаг натягивает лук, дабы поразить врагов, Уршу-Чаг с ногой на шее местного непокорного князя… Эти монументы воздвигали в течение двух тысячелетий, и теперь казалось, что их больше, чем жителей в городе, – наверное, еще и потому, что статуи были огромными и у их подножий люди терялись, как лилипуты, заблудившие среди исполинской каменной рати.

Захватив Мад Брунер и обложив его данью, войско Уршу-Чага двинулось сквозь ущелье в Пейтаху, тогда дикую и населенную северными варварами, частью затем уничтоженными, частью вытесненными в полярные леса и топи, где они сгинули в ближайшее столетие. У входа в Разлом император возвел крепость, но дальше Пейтахи не пошел, оставив покорение западных земель своим наследникам. Это оказалось нелегкой задачей, ибо страны, лежавшие между Мерцающим морем и Кольцевым хребтом, были древними, многочисленными и воинственными. Однако даже давление со стороны Империи не заставило их образумиться и объединиться. В каждой державе шли свары и вендетты среди удельных князей, а сверх того Пятиречье враждовало с Понсом и Шии, Понс – с Тилимом, Тилим – с Сотарой, Островное Королевство – с Запроливьем, а пиратские Княжества Шо-Инга грабили все города и земли, куда могли добраться их корабли. Лезть в эту кровавую кашу граничило с безумием, но для Империи Запад был слишком лакомым куском, чтобы оставить его в покое. Во многих отношениях Запад был цивилизованней Востока и даже Семи Провинций эпохи первых императоров; здесь процветали всякие ремесла и художества, живопись, ткачество, строительство зданий, судов, мостов и военных машин, разведение лошадей и наилучших пород скота, а еще такие утонченные искусства, как ювелирное, портновское и парфюмерное. Почвы в западных странах не отличались тем плодородием, каким благословили боги Семь Провинций, однако там росли невиданные овощи и фрукты, а на лугах Островного Королевства паслись косматые быки с белым, пепельным и желтым шелковым руном. И, наконец, последнее по счету, но, возможно, первое по значению: люди Запада, в отличие от восточной расы, были изящны и красивы. Особенно их женщины, покорные и страстные, познавшие секреты танца и изощренной любви! Цвет волос у них был непривычный, светлый и рыжий, тела смуглые и гибкие, губы пухлые, глаза зеленые и синие – сочетание, которого в других местах не встретишь. И это манило так же сильно, как их цветущая, но слишком краткая молодость. Мужчины и женщины Запада жили недолго, лет до пятидесяти-шестидесяти, старились после сорока, зато созревали рано, уже к двенадцати годам.

Так ли, иначе, но Империя пришла в западный край, протянула дороги вплоть до Удзени и Островного Королевства, расставила сигнальные башни и воинские гарнизоны, смирила корсаров Шо-Инга, вздернула на столбы непокорных владык, а их дочерей отправила в постели имперских нобилей. И народилось новое племя, уже не столь прекрасное видом, но жившее подольше и заступившее на место прежней знати. Теперь в жилах западных правителей текло достаточно имперской крови, чтобы сделать их благоразумными, а главное, верными Светлому Дому; междоусобиц стало меньше, зато ремесла и искусства расцвели. А люди, способные к ним, всегда отличались большей фантазией и восприимчивостью к новому.

* * *

От Мад Брунера Тревельян повернул на север, к теснинам, осыпям и скалам Третьего Разлома. По большому счету его миссия была выполнена; он убедился в наличии тайных сил, что регулировали жизнь на Осиере и, очевидно, с успехом сводили к нулю усилия ФРИК. Проводником этой политики демпфрирования и сглаживания являлось Братство Рапсодов, структура столь же разветвленная, как имперский чиновничий аппарат, однако державшаяся в тени и не связанная с официальной властью. Оставалось неясным, было ли Братство создано гипотетическими пришельцами или они использовали древний орден бродячих учителей и певцов, внедрившись в него, поставив под свой контроль и постепенно расширив его задачи. В любом случае подобный ход казался Тревельяну более изящным и эффективным, чем методы Фонда, который действовал локальными «точечными уколами», пытаясь внедрить эстапы через конкретных людей, никак не связанных друг с другом. Мощная организация подошла бы лучше на роль проводника различных перемен и новшеств, но этот вариант уже использовали чужаки, с прямо противоположной целью.

Эту цель и полагалось определить. Не ее внешнее выражение, не планомерное изъятие эстапов и наказание причастных к ним людей, но глубинные мотивы чужаков. С чего бы им противодействовать землянам? Для демонстрации своего могущества? Из неприязни к расе выскочек, явившихся в Галактике всего тысячелетие назад, но потеснившей ее древние народы? Может, ради мести за победу в Темных войнах, которая задела их каким-то боком? Но во всех подобных случаях они бы не таились, а предъявили счет открыто – скажем, в виде пары крейсеров и сотни истребителей в системе Осиера. Или, что много логичней, эскадра явилась бы не сюда, а к какой-нибудь дальней земной колонии и разнесла ее в пух и прах.

Однако все эти резоны, как и возможное развитие событий, казались Тревельяну чистым вымыслом. По словам Орри-Шана, усадьбе в горах была тысяча лет, и, разумеется, подразумевалось, что все эти десять веков советы с западного острова не иссякают. Значит, какая-то звездная раса появилась здесь гораздо раньше землян и патронирует планету с той эпохи, когда на Земле еще и радио не придумали. И все же это не означало, что Фонд обязан уступить первооткрывателям – ведь осиерцы, как и земляне, были людьми, а кто такие их тайные патроны? Возможно, осьминоги или пауки, которые затормозили технологию, чтобы устроить тут со временем мясную ферму. Или, предположим, охотничий заповедник.