Читать книгу "Кошка, шляпа и кусок веревки - Джоанн Харрис"

— Это мой сын, Питер, — громко сообщила им миссис МакАлистер. — Он у меня, знаете ли, пожарник!

Песнь дороги

Через пять лет после того, как я написала рассказ «Песнь реки», мне довелось побывать в Того с комиссией Соединенного Королевства, и там я немало узнала о торговцах детьми, которые заманивают детишек в свои сети, обещая им богатство и благополучие, и превращают в рабов или заставляют заниматься проституцией. Далее — одна из многочисленных историй, которые я услышала от жителей этой страны.

Там удивительно много разных богов. Боги дождя и смерти, боги реки и ветра, боги маиса и медицины. Старые боги и новые, боги, привезенные из других стран и прижившиеся в Того, пустившие там свои корни. И все эти боги посылают в мир людей свои сигналы, свои истории и песни, и ветер подхватывает их и разносит по свету.

Великая Северная Дорога — это тоже один из здешних богов. С берегов Гвинейского залива до далекого Дапаонга[105]она течет, словно пыльная река, и берет свое начало в столице Того — городе Ломе с его жарким и влажным климатом, с его пестрыми рынками, прелестными бульварами, пляжами, усыпанными всяким человеческим мусором, будто прибитым к берегу с потерпевших крушение кораблей и без дела слоняющимся по эспланаде, со стадами мопедов и велосипедов, являющих собой основной вид здешнего транспорта. Но в отличие от обыкновенной реки Великая Северная Дорога никогда не пересыхает. И никогда не устает от своего постоянного бремени — путников с их сказками, песнями и историями.

Эта история началась в одном из пригородов Сокоде.[106]Сокоде — довольно крупный промышленный центр к северу от Ломе, до него из столицы часов пять езды, он окружен множеством деревень, похожих на горничных в услужении у знатного господина. Все эти селения даже самим своим существованием обязаны Великой Северной Дороге, хотя большинство их жителей никогда не покидали родного дома, во всяком случае, больше, чем на несколько десятков миль на север или на юг, от него не удалялись. Зато они часто выходят на шоссе по одной из множества троп, ведущих к нему, садятся на обочине и ждут, какой хлам выбросит к их ногам эта асфальтовая река, по которой бесконечной вереницей тянутся и торговцы-коробейники на велосипедах и мопедах, и тяжелые грузовики, и пешеходы, в основном женщины, идущие в поле собирать урожай маиса или в лес, чтобы нарубить дров.

Среди них можно заметить и Малеки, девушку из деревни Кассена, что расположена неподалеку от Северной Дороги. Малеки шестнадцать лет, и в семье она самая старшая из пятерых детей. Ей очень нравится сидеть в тени деревьев и смотреть на дорогу, уходящую вдаль. Ее младший братишка Марселлен больше любил смотреть в небо, где расплывались белые «хвосты» от пролетевших самолетов, а второй ее брат, Жан-Батист, предпочитал самолетам тяжелые грузовики и всегда махал им вслед, как сумасшедший. Но Малеки руками не машет, она просто сидит и смотрит на дорогу, напряженно ожидая от нее проявлений неких особых, дорожных, признаков жизни. За долгие годы она пришла к убеждению, что дорога — это не просто земля и камни: у дороги есть своя сущность и своя сила. Малеки также верит, что у дороги есть свой голос — порой он похож на отдаленное шипение шин по асфальту, а порой звучит как церковный хор, в котором воедино слилось множество голосов.

По утрам, часов с пяти, когда Малеки встает и начинает хлопотать по хозяйству, дорога, окутанная туманом, уже ждет ее и негромко напевает. Кому-то может показаться, что дорога дремлет, но Малеки слишком хорошо ее знает. Эта дорога — как крокодил, у которого один глаз всегда приоткрыт, даже во сне, потому что крокодил всегда готов схватить зубами зазевавшегося глупца, забывшего об осторожности. Но Малеки об осторожности никогда не забывает. Надев набедренную повязку и хорошенько закрепив ее узлом на бедре, она перетягивает грудь полоской ткани и шлепает босиком через весь двор к колодцу, а принесенную воду выливает в корытце под навесом. Потом она рубит кустарник на дрова, увязывает его и, положив связку на голову, относит домой. И занимаясь всем этим, она непрерывно слушает песнь дороги, то и дело посматривая на нее, на эту предательски извивающуюся серую змею, и пыль, уже повисшая над дорогой и просвеченная лучами утреннего солнца, свидетельствует о том, движение уже началось.

Но этим утром дорога почти безмолвна. Несколько летучих мышей еще кружат над купой баньянов; какая-то женщина, неся на голове большую вязанку хвороста, переходит через дорогу; в траве скребется какой-то маленький зверек — кустарниковая крыса, наверное. Если бы мои братья были сейчас дома, думает Малеки, то наверняка устроили бы сегодня охоту. Подожгли бы сухую траву с подветренной стороны деревни и стали ждать, когда из горящей травы начнут выскакивать кустарниковые крысы. Кустарниковые крысы довольно мясистые, хотя мясо у них, конечно, более жесткое, чем куриное, но тоже ничего, довольно вкусное. Пойманных крыс можно было бы выпотрошить и растянуть на рамке из веточек, а потом продать на обочине дороги людям, идущим на рынок.

Только вот братьев Малеки давно уже нет дома, они исчезли, как и многие другие дети. Так что никто сегодня не будет охотиться на кустарниковых крыс, никто не будет, стоя на обочине дороги, махать вслед грузовикам, едущим в Сокоде. И никто не поиграет с Малеки в ампе и не будет валяться на спине под деревом, следя за тающими в небе следом от пролетевшего самолета…

Малеки бросает принесенные дрова на землю, возле открытой кухонной двери. Дом Малеки — это несколько саманных хижин, крытых рифленым железом и расположенных вокруг центрального двора. Во дворе имеется курятник, кладовая для маиса, несколько низеньких скамеечек для сидения, а в дальнем конце подвешен большой котел для готовки. Мать Малеки варит в этом котле чукуту, ячменное пиво, которое продает односельчанам, или делает соевый сыр и маисовую кашу — тоже на продажу — сыром и кашей она торгует на рынке, который каждую неделю устраивают в Сокоде.

Малеки нравится бывать на рынке. Там есть на что посмотреть. Молодые люди на мопедах или на мотоциклах (часто с женщиной на заднем сиденье). Торговцы маниокой и вялеными бананами. Тяжелые грузовики с прицепами и плоским кузовом, которые привозят на рынок доски и бревна. Колдуны-вуду, продающие свои амулеты и предлагающие всевозможные магические услуги. На обочине дороги примостились жаровни, где жарят колобки из теста, лепешки и слоеный пирог фуфу. Всюду горы ямса, свежих бананов, проса, сладкого перца и риса. Ткани всех цветов и оттенков, красивая одежда — набедренные повязки, шарфы и дупатты. Ожерелья из бисера, бронзовые серьги, плошки из пальмового дерева, всевозможные браслеты, глиняные блюда и тарелки, бутылки и кувшины из тыквы-горлянки, специи и соль, гирлянды сушеного перца чили, горшки и кастрюли, щетки и метлы, пластиковые ведра, ножи, кока-кола, машинное масло, сплетенные из травы сандалии…