Читать книгу "Ne-bud-duroi.ru - Елена Афанасьева"

Рассия! Рассия! Вперед!

Чуть рвота отступила, как один из «дизайнеров», тактично возникший за спиной только в эту минуту и ни на мгновение раньше, протягивает невесть откуда взявшуюся бутылочку воды.

— Пойдем.

Поворачиваем в Столешников, намереваясь окольным путем двинуться в сторону дома. Где же ты, Арата? Одного сына спрятала, чтобы не сходить с ума, так другой нежданно нашелся и пропал.

— Ищут, — не отстающие от меня «дизайнеры» читают мои мысли. Они то и дело почти незаметно переговариваются по невидимым рациям и по мобильным. Докладывают: — На данный момент один пострадавший со смертельным исходом. Не японец. Избиты несколько молодых людей азиатской внешности. Один из них гражданин Японии, приехавший на конкурс Чайковского. Не ваш?

— Чайковского? Наверное, не мой. Хотя кто его знает. Чуть левее.

— Что? — не понимает первый из «дизайнеров».

— Подвиньтесь чуть левее. Вы попадаете в кадр. Пришла в себя. Замечаю, что радуга над лужей дугой

пересекает кадр. Успеваю щелкнуть затвором. Радуга вырастает из струи воды, смывающей с мостовой кровь и грязь. Власти уже успели прислать поливалку, чтобы заметать, точнее, замывать следы.

По Дмитровке снова выходим на Манежную. Нас пытаются не пустить возникшие милиционеры — раньше-то где были, родные?

— Пресса.

Не действует. Не столь вид моих фотопринадлежностей, сколь убедительность моих провожатых срабатывает, нас пропускают.

Толпа редеет. Спешно пригнанный кран переворачивает с головы на ноги и грузит на транспортеры остатки автомобилей.

— Приехали показать ребенку Красную площадь! — приговаривает женщина рядом с еще перевернутым «Жигуленком» с немосковским номером. — Показали!

Возникли автобусы с омоновцами и милицией. Несколько минут назад убегавший от толпы милиционерик теперь лупит зажатого между автобусами пацаненка, по виду более юного, чем остальные погромщики. Пацаненок, как и вся схлынувшая толпа, с одуревшими глазами и с флагом на щеке. Но в ярости маленького мента он не виноват. Милиционерик отыгрывается на отставшем от толпы парнишке за собственный недавний позор.

Медленно бреду в сторону дома. Кроме слоя битого стекла и мусора да набежавших коллег с камерами, здесь почти никого и ничего. Подъезды к Старой площади блокируют автобусы с военными. Съезд на Ильинку уже перекрыт. Это тебе не август 91-го, когда с этого же угла я снимала листки секретных документов, словно в замедленной съемке летящие из цэковских окон. Американцы, на которых стринговала, послали снимать «штурм» ЦК. А штурма и не случилось. Одна видимость. Предприимчивый частный камерамен прав — куда той «революции» до этого спортивного соревнования!

— Расходимся! Расходимся!

На нашем углу останавливаются еще несколько автобусов со спецназовцами. Капитан подозрительно смотрит на мой больничный наряд. И чем ему наряд мой не понравился? Ничем не хуже обмоток из государственного флага, как у того плюющего кровью парня с расцарапанной рожей и с выбитыми зубами.

Сажусь на асфальт. Принюхиваюсь к запаху остывающей июньской жары, смешанной с гарью дотлевающих машин и запахом пыли, прибитой струями стыдливо замывающих тротуары поливалок. На цифровой камере диск полон. Возникший за моей спиной «дизайнер» протягивает новый — вот это уровень у Лешиных ребят. Возвращаю ему отснятый. Где, интересно, они нашли мой кофр и его содержимое?

Во всем плохом всегда можно найти что-то хорошее. Не могу встать, от шока и усталости нет сил, поэтому сейчас сделаю несколько кадров с нижней точки. Гениальные будут кадры. Особенно этот. На фоне рекламного слогана «Ведь я этого достойна!» один из недоболевших ботинком целится мне в кадр. И что, я достойна только этого?! Нажимая на кнопку затвора, я даже не соображаю, что надо бы отодвинуться, иначе ботинок впечатает мою же камеру мне в лоб. Хорошо, Лешкин «дизайнер» начеку, подсекает «модель» в полете.

— Женя-сан! Разве можно сидеть на земле! Затопчут. Аратка! Стоит рядом. С полными сумками продуктов.

Нереально аккуратный среди всего этого безумия.

— Арата! Ты цел!

— Все хорошо. Только честь самурая несколько пострадала. Если бы мой дедушка узнал, что я скрывал, что я японец…

— Твой дедушка был бы счастлив, что ты жив!

— Ты считаешь, жизнь дороже чести? — удивляется чудом уцелевший в этом аду мой японский мальчик.

— Философствовать будем дома, где никому дела нет, японец ты или чукча!

— Не поверишь, Женя-сан! Я так и сказал им, что я чукча.

Все что-то пили, Стасюлик ел за десятерых. По телевизору показывали Димку, который тюбиком своего космического питания выводил на ладони «ЖЖ», и я улыбалась. Некомпьютерная дизайнерша Лика исследовала квартиру, интересуясь подробностями проводки, лепнины и разного уровня потолков в комнатах.

— Странно, что в большой комнате высота потолка меньше, чем в маленькой и в кухне. Это вы так захотели?

— Ничего я не хотела. Так все и досталось. Я и о завещании предыдущего хозяина узнала только после его смерти. Нотариус вместе с документами передал коротенькую записку, какие-то общие слова, что квартира хоть и маленькая, но потолки высокие, и в большой комнате можно сделать второй этаж, расширив ее вверх. Но мне все не до расширений было…

— Подождите-подождите, — сообразила Лика. — А бывший хозяин не так уж неправ. Вы говорили, что у соседки всегда протекает потолок, а у вас нет.

— Единственное мое достижение.

— С улицы крыша не выглядит разновысокой. И если здесь нет ни чердака, ни технического этажа, то должно быть нечто, куда уходит разница высот.

И всем стало интересно. Мои слабые протесты, что сейчас не до этого, не приняли в расчет. Еду с обеденного стола немедленно составили на пол, где ее продолжил уминать Стасюлик. Поверх скатерти водрузили кухонный стол, на него стул, удерживаемый охранником. И Лика полезла на это не внушающее доверия сооружение. Ручкой старой швабры начала тыкать в потолок то в одном месте, то в другом.

— Слышите?

Я не слышала ничего.

— Пустота, — квалифицированно заявил Олень. Опровергая представления о собственном публичном образе, он уже битый час сидел с нами, с наслаждением поедая купленную Аратой докторскую колбасу, магазинные пельмени и прихваченные предусмотрительной Ленкой пирожочки «для Стасюлечки». Вырвать несколько аппетитных пирожочков у прожорливого Ленкиного чада олигарху все-таки удалось.

— А здесь? — Лика постучала в полуметре левее.

— Здесь сплошной звук, а там был пустой.

— В этом месте явно есть какая-то воздушная ниша, которую можно использовать для расширения пространства вверх. И спроектировать квартиру из нескольких ярусов.