Читать книгу "Волшебство для короля - Дэниел Худ"

Лайам взял свечу и направился к единственной двери, которую он пока что не открывал.

«А какая разница между большой и малой гостиными?»

«В большой стоит письменный стол».

Стол там и вправду стоял — дубовый, резной, с письменными принадлежностями и стопкой книг в кожаных переплетах. Помещение напоминало кабинет лорда Северна, хотя и уступало тому в отделке. Был там и камин — бездействующий, однако набитый дровами. Лайам подпалил растопку свечой и уселся за стол.

Почтенные фолианты содержали в себе пространные рассуждения о преимуществах добродетельной жизни. Лайам лениво их полистал. Поля пожелтевших страниц пестрели пометками. «Кто бы мог подумать! Юный принц увлекается философией! Но почему Цест решил, что это чтиво развлечет и меня?» Он сдвинул книги в сторону, подтянул к себе лист бумаги и взял перо.

Вывел на белом поле — крупно, красиво: «Долги!». Ниже — в столбик — подробно перечислил все, что украл в бане. Указал примерную стоимость каждой вещи, потом удовлетворенно откинулся на спинку стула.

Что было еще?

«Два меча: один — у Эльдайна, другой — у Северна. Впрочем, за трофеи не платят. Лодка… но чья она — мне не известно…»

Он записал, что ему надлежит сделать пожертвование какому-нибудь приречному храму, призревающему бедняков. Были еще куртки, снятые с приятеля Цинны и со спящего миротворца, но тут он себя виноватым не чувствовал. Получалось, что Ренфорд-беглец причинил добродетельным горожанам Торквея не так уж и много вреда!

Лайам самодовольно заулыбался, но вскоре его улыбка погасла. Он поморщился, окуная перо в чернила, и начертал под всеми записями: «Маркейд???»

Жирно подчеркнул это имя, долго смотрел на него, потом отбросил перо и встал, ощущая во всем теле свинцовую тяжесть. Задул свечу, добрел до кровати и попытался уснуть.

Ночь он провел в бесконечных блужданиях по священной долине и потому очень обрадовался, когда ему встретился Фануил.

«Мастер, тут бродит слуга. Он не знает, будить тебя или нет».

Лайам встряхнулся и отвел занавеску.

— Кто здесь?

Слуга испуганно вскрикнул, но тут же опомнился и поклонился.

— Сударь, принц Цест интересуется, встали ли вы?

— Передайте принцу, что через четверть часа я буду к его услугам.

Слуга поспешил удалиться, а Лайам поплелся в ванную. Взял кувшин, плеснул в тазик воды и принялся умываться, освобождаясь от тягостных сновидений.

Через четверть часа, облаченный в новый серый камзол с прорезями, расшитыми жемчугами, он уже сидел в малой гостиной, с ненавистью поддергивая высокие, тонкой шерсти чулки. Вошел юный принц. Лайам поднялся и поклонился.

— Отец просит меня передать вам его извинения, — сказал, ответно кланяясь, Цест. — Он был бы рад лично приветствовать вас, но, увы, у него сейчас множество неотложных забот. Он надеется, что вы поймете его.

— О, безусловно! Его высочеству не следует беспокоиться из-за меня.

Цест покачал головой.

— Ну что вы, господин Ренфорд! Отец просил меня еще раз высказать вам уверения в его искренней и глубочайшей признательности, а также узнать, чем он мог бы вознаградить вас за ваши труды? Например, вы можете получить место в королевской гвардии…

Лайам нахмурился. Мальчик поспешно добавил:

— Чин, разумеется, офицерский!

— Очень любезно с его стороны, однако… я доволен своим положением и ничего в нем не собираюсь менять.

Резковатый ответ, но… как аукнется, так и откликнется! Лайам был не на шутку задет. Как бы там ни было, а в подачках он не нуждается!

— Пожалуйста, поблагодарите его высочество от меня.

Мальчик смущенно кашлянул.

— Да, конечно.

Последовала неловкая пауза. Наконец Цест спросил:

— Вы получили книги?

— Да, благодарю вас.

— Возможно, они показались вам несколько сложными…

— Не показались, — ответил холодно Лайам. — Тенденциозными — да! Впрочем, однобокость суждений всегда была свойственна этой философской доктрине. Школа Добродетели толкует все факты в выгодном для себя ключе. Особенно окунаясь в историю. К примеру, из нынешних событий сторонники этого философского направления извлекут лишь образчики высокого служения короне и государству, забывая, что преданность одних царедворцев соседствовала с черным предательством дворян, изменивших своему королю. В истории нет морали, она лишь зеркало непростых людских отношений.

— Это кто сказал? — спросил изумленный Цест.

— Я, — уронил Лайам, потом рассмеялся. — Почерпнул эту фразу из «Политических реалий» Саллюста. Вам не мешало бы прочесть эту книгу. Чтобы иметь противоядие от сладкоречивого чтива.

— Хм… Наверное… Я ее отыщу.

Цест уставился в пол, потом встрепенулся.

— Ах да, я чуть было не забыл! Отец мой сейчас беседует с леди Уорден. Она интересовалась, нельзя ли ей с вами поговорить?

— Можно, — кивнул Лайам, и Цест поспешил откланяться.

— Я прикажу слугам подать вам завтрак.

В дверях он приостановился и пробубнил, запоминая: «Саллюст!»

Завтрак доставили прямо в гостиную, позже туда же пришла и Уорден. Успевший плотно перекусить, Лайам шуганул с принесенного слугами столика Фануила и, вежливо приподнявшись, указал гостье на стул.

Глаза каменной леди опухли, под ними набрякли мешки. Усаживаясь, она морщилась, поглаживая искалеченную руку. Ее помятая клетчатая туника была забрызгана грязью. Какое-то время в гостиной царило молчание, потом спохватившийся Лайам предложил гостье вина.

— Нет, благодарю, — рассеянно отказалась та и вдруг подалась вперед, словно только теперь вспомнив о цели визита. Порывшись в поясном кошельке, она вынула из него Панацею. — Король просит вас вернуть герцогу эту вещь.

Лайам, поколебавшись, принял флакончик.

— По чести сказать, — продолжала Уорден, — это распоряжение королевы Иэрне. Король… о боги!.. король совсем плох…

Лайам вскинул голову. Уорден, потирающая глаза здоровой рукой, походила на обиженного ребенка.

— Но ведь он выздоравливает, не так ли? — Лайам хорошо помнил, какое облегчение он испытал, приложившись к магическому пузырьку. — Снадобье не могло не сработать! Ему уже лучше, да?

Уорден потупилась, мотнув головой.

— Он скоро умрет. Через несколько дней, а может быть, и часов…

— Это нелепо! — Лайам резко встал, опрокинув стул. — Это какая-то ерунда! Снадобье, оно… оно ведь должно…

Он осекся.

— Оно исцеляет лишь раны, — глухо сказала Уорден. — Возможно, болезни тоже — откуда нам знать? Однако ему не дано спасти человека, умирающего от яда.