Читать книгу "Русский фронтир - Алексей Волков"

Свет фонаря отразился на острие направленной в сторону двери шпаги, и незваные гости застыли на месте.

– Доброе утро, господа, – с нескрываемой издевкой поздоровался Липранди. – Вообще-то порядочные люди прежде стучат.

Кое в чем расчет пассажиров оказался неверен. Оружие в руках матросов имелось, причем отнюдь не ножи. По крайней мере, те, кто стоял ближе, были с кортиками, вещью довольно удобной для боя в тесных корабельных помещениях и на захламленных палубах. Само наличие оружия заставило бы задуматься, да только времени на размышления не было. Если бы речь шла лишь о взятии пассажиров под арест, а затем выдвижении каких-либо требований, оно бы не требовалось, следовательно, намерения вторгшихся были более чем серьезными.

Матросы молчали. Какие бы планы они ни строили, теперь стало ясно, что все полетело кувырком, а так вот взять да и броситься на людей тоже не столь просто. Надо же хоть злость в себе пробудить, да и жизнью рискнуть, коль на то пошло. А жизнь-то своя, прерывать ее не хочется…

– Чем обязаны визитом? Вы явились сообщить, что до порта уже недалеко? – продолжил Липранди, не дождавшись от гостей никакого ответа. – Или, быть может, принесли завтрак?

Подполковник излучал уверенность в себе, кроме того, за его спиной находились Гюсак с Блохиным, и все вместе значительно остужало пыл предутренних визитеров.

В поле зрения Липранди находились трое. Стоявший первым невысокий матрос с плутоватым выражением лица и бегающими глазами, кое-как поместившийся рядом коренастый и угрюмый тип с приподнятым к плечу кортиком и возвышавшийся за их спинами верзила со шрамом на щеке и перебитым носом. Именно верзила продолжал держать над головой фонарь. За троицей угадывались другие, но их уже было толком не разобрать.

– Да что стоите? Бей! – проорал с ноткой истерики кто-то из коридора.

У головной троицы призыв не встретил никакого энтузиазма. Кричать-то всяко легче. Однако кричавший ли или кто-то другой явно надавил, и троица поневоле продвинулась в каюту.

– Шаг – стреляю, – честно предупредил Липранди.

Ему вняли. По крайней мере, на лице плутоватого отразилась растерянность, но сзади подтолкнули, и роковой шаг был проделан.

Своего слова Липранди никогда не нарушал. Выстрел в помещении оглушил всех присутствующих, и его отголоском прозвучал слабый вскрик. Пуля попала в плута, но стоявший дальше и незадетый верзила едва не уронил фонарь. Зато его коренастый приятель вдруг зарычал и с занесенным кортиком ринулся вперед.

Он сразу напоролся на шпагу, и подполковник едва успел выдернуть оружие, чтобы хотя бы парировать рушащийся сверху клинок.

Два падающих тела помешали развить успех. Все-таки каюта была маловата для такого количества людей, особенно когда они активно двигались и уж тем более норовили свалиться, не желая больше стоять.

Верзила не пожелал принимать участие в каютном веселье. Он все-таки бросил фонарь и умудрился протиснуться мимо стоявших за спиной приятелей. Те тоже раздались, пытаясь скрыться в темноте коридора.

Липранди наступил на еще трепыхающееся тело кого-то из врагов, выскочил было наружу, но, повинуясь инстинкту, отшатнулся назад. В следующий миг в коридоре громыхнуло, и пуля отколола щепку от открытой нараспашку двери.

Это уже было серьезно. Два-три стрелка могли полностью перекрыть выход из каюты, с легкостью продырявив любого, кто пожелал бы выйти. Фонарь от удара погас, но ведь стрелять можно и на слух.

Де Гюсак проскользнул мимо подполковника и наугад выстрелил вдоль коридора из двух пистолетов. Раздавшийся крик оповестил, что минимум одна пуля нашла свою цель. В следующий момент кто-то резко толкнул дверь, и француз отлетел к косяку. Мимо проскочили два или три человека. Они явно стремились оказаться поближе к выходу из ютовой надстройки на палубу.

Пока компаньон отбрасывал в сторону разряженные пистолеты и обнажал клинок, Липранди успел выскочить и ринуться вперед. Глаза ничего не видели в коридоре, и подполковник размахивал перед собой шпагой, стараясь не задевать стены. Совсем избежать этого не удалось, однако пару раз шпага явно натыкалась на человеческую плоть. Потом офицер наконец узрел выход на палубу и на его фоне – торопливо отступающие силуэты. В следующий миг он споткнулся о чье-то тело, упал и едва не выронил оружие. И тут же кто-то наступил на офицера, причем, судя по весу, это был де Гюсак. К счастью. Ибо, если бы то же самое проделал Блохин, последствия оказались бы намного хуже.

Приятного было мало, но Липранди все же успел откатиться в сторону, и его так называемый слуга протопал мимо. И лишь затем офицер вскочил и устремился следом за товарищами.

Утро подступило вплотную. Света на палубе уже хватало не только на то, чтобы различить пританцовывающие фигуры, но и понять, кто из них друзья. Остальные же по определению сейчас были врагами.

В отличие от первого этапа схватки бунтовщики уже избавились от первоначальной растерянности и теперь защищались изо всех сил. А может, нападали. Тут уж как ни назови, смысл происходящего не менялся. Отступать морякам теперь было некуда. Вооруженный мятеж по законам нес одно наказание – смертную казнь, и уж лучше попробовать переломить ситуацию в свою пользу, чем покорно лезть в неизбежную петлю. Тем более явный перевес был на стороне ночных визитеров, и кое-какие шансы у них имелись. Правда, они несколько уменьшились после того, как Липранди довольно удачно разрядил пару пистолетов, да и Блохин в упор уложил кого-то из мушкета.

Как машинально успел прикинуть Липранди, даже после понесенных потерь бунтовщиков было не меньше десятка. Тут компаньоны явно ошиблись. Или же главари успели переманить на свою сторону тех, кто первоначально был нейтральным.

Дальше стало не до прикидок и размышлений. Сразу двое моряков напали на офицера. По уровню они, конечно же, уступали Липранди, однако длинная шпага порою мешала в тесноте палубы среди натянутого тут и там такелажа, да и драться в полумраке – это не днем.

Одного из нападавших Липранди все же достал, однако на его месте немедленно объявилось еще двое мятежников.

Совсем рядом кто-то выстрелил из мушкета, но в кого – было не понять. Оружие-то серьезное, да только не для подобной толчеи. Тут в своего попасть – нечего делать.

Больше всего шума было там, где сражался Блохин. Матрос не жаловал казавшийся ему слишком легким кортик, да и не был обучен каким-то навыкам фехтования, но мушкет вместо дубины и огромная сила вполне компенсировали отсутствие изящества в бою. Сейчас в Блохине было нечто от былинного богатыря, и едва ли не каждый его замах сопровождался появлением то улицы, то переулочка в рядах нападавших.

Мушкет оказался плохой заменой богатырской палице. Приклад не выдержал и, наткнувшись на особо прочную голову, переломился, оставив матроса практически без оружия. Не считать же таковым только ствол с куском ложа!

Количество остающихся на ногах бунтовщиков уменьшилось вдвое, но Липранди был уже несколько раз ранен, не тяжело, однако со струящейся кровью уходили силы, да и де Гюсак стал действовать гораздо медленнее, а его левая рука повисла плетью.