Читать книгу "Он убил меня под Луанг-Прабангом. Ненаписанные романы - Юлиан Семенов"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Почему никто из них прямо не сказал, что «старые представления» о современной войне культивировал именно Сталин?)
Василевский: «Сталин исходил из того, что если боевые действия развиваются не так, как нужно, значит, необходимо срочно произвести замену (или расстрел: дело Павлова. – Ю. С.) руководителя. Однако такое отношение к кадрам в первые месяцы войны далеко не всегда давало положительные результаты…»
…Одно из преступлений Сталина, приведшее к тому, что Красная Армия потеряла более шестисот тысяч красноармейцев, попавших в плен, и около двухсот тысяч, павших на поле боя, выполняя сумасбродный приказ Сталина, относится к трагедии на Юго-Западном фронте.
Об этом свидетельствует Василевский: «Вечером 7 сентября (за два месяца боев немцы уже оккупировали всю Белоруссию, Литву, Латвию, Эстонию, вышли к Киеву и Ленинграду, заняли рубежи в районе Смоленска, потеряв при этом около четырех процентов своих солдат. – Ю. С.) Военный совет Юго-Западного фронта сообщил, что обстановка еще более осложнилась… Мы с Шапошниковым (его вновь вернули в Генштаб. – Ю. С.) пошли к Верховному с твердым намерением убедить его в необходимости отвести войска за Днепр и оставить Киев… Разговор был трудный и серьезный. Сталин упрекал нас в том, что мы пошли по линии наименьшего сопротивления: вместо того, чтобы бить врага, стремимся уйти от него… При одном же упоминании о жестокой необходимости оставить Киев Сталин выходил из себя и на мгновение терял самообладание…»
…А далее следует поразительное признание Василевского, которое молнией высвечивает обстановку, в которой им, профессионалам, приходилось работать: «Нам, видимо, не хватало необходимой твердости, чтобы выдержать вспышки этого неудержимого гнева…»
Видимо, дело тут не только в «твердости».
И Шапошников, и Василевский не могли не знать, что в эти страшные дни войны творилось в застенках, где пытали бывшего начальника Генштаба и будущего маршала Мерецкова, командарма Штерна (расстрелян. – Ю. С.), начальника ПВО Алксниса (расстрелян. – Ю. С.), дважды Героя Советского Союза Смушкевича (расстрелян. – Ю. С.). (Кстати, немцы, захватившие в Вильнюсе семью выдающегося летчика, героя боев в Испании и на Халхинголе, не расстреляли ее, хотя были обязаны – все евреи, – полагая, что эти заложники помогут им в случае нужды выменять на них какого-нибудь своего генерала, буде он попадет в русский плен. – Ю. С.)
Василевский продолжает: «Вплоть до 17 сентября Сталин не только отказывался принять, но и серьезно рассмотреть предложения, поступавшие к нему от главкома этого направления, члена Ставки Г.К. Жукова, Военного совета Юго-Западного фронта и от руководства Генерального штаба».
(Какой главком, в какой стране мог позволить себе столь презрительно-высокомерное отношение как к докладам с мест кровопролитных боев, так и к позиции мозга Красной Армии, ее Генерального штаба?!
А ведь еще 13 сентября начальник штаба Юго-Западного фронта генерал-майор Тупиков сообщал Шапошникову: «Начало понятной Вам катастрофы – дело пары дней».)
Василевский: «Ознакомившись с этим донесением, верховный Главнокомандующий спросил Шапошникова, что тот намерен ответить. И тут же сам продиктовал ответ: “Генерал-майор Тупиков представил в Генштаб паническое донесение. Обстановка, наоборот, требует сохранения исключительного хладнокровия… Необходимо неуклонно выполнять указания т. Сталина, данные вам 11 сентября. Б. Шапошников. 14 сентября 1941 года, 5 ч. 00 м.”…»
Примечательно: понимая возможность катастрофы, Сталин подписал эту шифровку фамилией Шапошникова – будет на кого свалить вину в случае краха.
Василевский: «Только 17 сентября Сталин разрешил оставить Киев. В ночь на 18 сентября командование фронта отдало приказ отходить с боем из окружения. Однако вскоре связь штаба фронта со штабами армий и со Ставкой была прервана… 20 сентября погибли в бою (по иной версии – застрелились. – Ю. С.) комфронта М.П. Кирпонос, член Военного совета, секретарь ЦК КПУ М.А. Бурмистренко и начальник штаба Тупиков…»
Тот самый, кого Сталин посмел обозвать «паникером»… А этот герой сердцем болел за жизнь красноармейцев, блестяще выполнял свой долг – под беспрерывными бомбежками нацистов, без сна и отдыха – истинный патриот Отечества. Убежден, что эти военачальники заслуживают того, чтобы быть помянутыми в том Памятнике жертвам сталинского террора, который мы не можем не воздвигнуть: предательство Памяти – преступно и мстит новыми ужасами…
Василевский: «Мне не раз приходилось слышать, что Генштаб в предвоенные годы мало уделял внимания укреплению обороны Ленинграда… Предвидел ли Генштаб возможность агрессии по побережью моря, через Прибалтику? Да, безусловно. И оперативным планом, разработанным Шапошниковым, были предусмотрены меры борьбы с врагом на этом направлении».
Однако же читатель помнит замечание Василевского, что Сталин требовал разработки лишь «юго-западного варианта»!
…Примечательно, что в «Биографии» Сталина ни слова не говорится о трагической блокаде Ленинграда, о мужестве осажденного города, о гибели сотен тысяч – от голода и холода.
Василевский: «В связи с обострением обстановки под Ленинградом (виною чему было в первую очередь упрямое самодурство Сталина, упрекать советских солдат – кощунственно. – Ю. С.) Ворошилов и Жданов были вызваны в Ставку. Разговор происходил на станции метро “Кировская”. Верховный сурово обошелся с ними и потребовал разработать оперативный план зашиты Ленинграда. Ворошилов и Жданов не выразили ни слова обиды на резкость тона…»
Почему?! Ведь им же было прекрасно известно, кто повинен в том, что Генеральному штабу было запрещено заниматься разработкой планов обороны Ленинграда накануне войны?! Где чувство собственного достоинства?! Верность правде?! Справедливости?!
В том-то и заключается преступление Сталина, что начиная с 1924 года, когда от нас ушел Ильич, он планомерно и по-византийски виртуозно уничтожал всех, кто имел собственное мнение и не боялся его отстаивать под страхом быть объявленным «оппозиционером», «социал-демократом», после – «врагом народа», а уж засим – «диверсантом», «шпионом», «террористом», «фашистским наймитом».
Государственный страх сделался у нас нормой жизни; возражение Вождю каралось смертью; люди ломались, добровольно называя черное – белым, лишь бы выжить! Василевский: «Ставка Верховного Главнокомандования (то есть Сталин. – Ю. С.) приказала войскам Волховского и Ленинградского фронтов нанести поражение вражеской группировке и снять блокаду с Ленинграда… В начале января 1942 года советские войска перешли в наступление. Но нас постигла неудача… В конце апреля 1942 года в Ставку прибыл командующий Ленинградским фронтом М.С. Хозин… Он предложил объединить войска Ленинградского и Волховского
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Он убил меня под Луанг-Прабангом. Ненаписанные романы - Юлиан Семенов», после закрытия браузера.