Читать книгу "Перстень Иуды - Сергей Куликов"

Тем временем привели задержанного. Тот заискивающе поздоровался, когда Клементьев предложил ему сесть, суетливо поблагодарил. Говорил он невнятно, будто рот был набит кашей. Гугнивая, корявая речь, много слов паразитов – действительно, агитатор из него никудышний. Хотя капитан не видел подозреваемого, но представлял отчетливо: простецкое лицо, бессмысленный взгляд, нечесаные волосы, заскорузлые руки…

– Кто такой? – строго начал допрос Клементьев.

– Колтунов Иван, сын Петра, – с готовностью ответил задержанный. – Из крестьян. Из деревни Голодаевка мы…

Гнусавая скороговорка показалась Латышеву знакомой. Хотя так разговаривает все простонародье…

– Так, так, так… А задержан в расположении второй роты студенческого батальона, агитировал мальчиков, которые добровольно идут с нами воевать против красных! – рявкнул Зубник. – Как это понимать?

– Случайно, ваше благородие, бес попутал! Он мне сам эти листовки всунул! А мне деньги край нужны, у маменьки коза сдохла от бескормицы, а без козы ей никуда…

– Да, нашли мы у тебя в котомке письмо от маменьки, нашли… И про козу она пишет…

Клементьев зашелестел бумагой.

– Клавдией Михайловной зовут мамашу?

– Точно так, ваше благородие, точно так! Клавдия Михайловна, дай ей Бог здоровья… Она ж меня в город и послала на заработок… Я бы так и сидел в деревне, как всю жизнь просидел, боюсь я города-то. Только у нас бескормица, люди мертвых едят…

– Да, довели матушку Россию! – удрученно произнес Зубник. – А чего ты города-то боишься? Что у нас тут страшного?

– А все… Людишек толпы, все злые, глазами зыркают, котомку скрасть норовят… И эти… Автомобили… Дьявольское наваждение, вот оно что… Отпустите меня, ваше благородие, не казните! Я сразу обратно в Голодаевку подамся…

– Да, вижу, ты по дури влез в это дело! – важно подвел итог Клементьев. – Значит, ты не враг, а дурак… Но за дурость свою расплатишься: плетей горячих получишь. А уж потом полетишь белым лебедем к мамке своей Клавдии Михайловне…

– Спасибо, ваше благородие, за справедливость, за понимание, за участие, – благодарно рассыпался задержанный.

У Латышева внезапно создалось впечатление, что это не допрос, а спектакль. И разыгрывает его не оперативный офицер КР поручик Клементьев с задержанным, а задержанный – полуграмотный, но хитрый крестьянин – с поручиком Клементьевым. Если он действительно полуграмотный и действительно крестьянин…

Капитан осторожно выглянул. Задержанный сидел боком и выглядел так, как он себе и представлял: простецкая физиономия, нос картошкой, спутанные волосы… Только это был никакой не «Колтунов, сын Петра», а его давний знакомец и лютый враг, который для маскировки сбрил редкую рыжую бороденку.

Латышев выскочил из-за ширмы, сильнейшим ударом в лицо сшиб задержанного на пол и принялся избивать руками и ногами, которые двигались взад-вперед, как мощные паровозные поршни, и, соприкасаясь с телом, издавали вязкие звуки, как замешиваемое усердной хозяйкой тесто на пироги.

– Юрий Митрофанович, вы перепутали, я не подавал сигнала! – растерянно воскликнул Клементьев, но капитан не обратил на него никакого внимания.

– Сирота казанская, сучий потрох! В деревне всю жизнь сидел? А кто солдатским комитетом на германском фронте командовал? Кто атаку сорвал? Кто меня расстреливал?

Латышев запыхался, но продолжал обрушивать на товарища Хруща град тяжелых ударов. В допросную вошли майор Козюков и капитан Самохвалов, они в изумлении замерли на пороге.

– Расстрелы – паровоз истории, так? Вот я тебя и расстреляю, скотину!

– Не надо, не надо, хватит!

Товарищ Хрущ корчился, кричал, стонал, утробно хрипел, плакал, выплевывал сопли и кровавую слюну.

– Где твой дружок, комиссар? Как там его…

– Скажу, все скажу! Поленов здесь, в Ростове, подпольем руководит…

– Адрес! Быстро, гадюка, убью!

– Державинский, 4, напротив крупорушки…

Клементьев поспешно записал.

– А где Маруська Самгина? Где эта сука?

– Там же, во флигеле… Домой ночевать не ходит, опасается…

– Виртуозно работает, – в восторге сказал Самохвалов. – Поленов проходит по делу Овсянникова! А Самгина – его связь. Сейчас мы весь клубок размотаем, все осиное гнездо выжгем!

– Действительно молодец, – кивнул майор Козюков. – Его и готовить особенно не стоит. Чуть-чуть научить владеть собой, а то он слишком нервничает. Так сил на всех не хватит. Это же работа, тут расчет нужен, а не эмоции…

– Кто еще с вами?! Фамилии, адреса, явки?!

Но Хрущ только хрипел, а потом и вовсе затих. Клементьев сильно, но аккуратно обхватил возбужденного Латышева за плечи, осторожно оттащил в сторону.

– Все, достаточно. Он уже готов.

– Как «готов»? – капитан тяжело дышал, будто пробежал марафонскую дистанцию.

– Помер, вот как. Теперь у него больше ничего не выспросишь…

– Точно помер? – у Латышева испортилось настроение. Он не собирался забивать беззащитного человека до смерти. Даже такого негодяя, как Хрущ. Он почувствовал угрызение совести.

– Я не хотел, чтобы насмерть…

– Ничего, бывает, – ободряюще сказал Клементьев. А Самохвалов дружески посоветовал:

– Вы, Юрий Митрофанович, над техникой поработайте. Бейте коротко, сильно, но один раз и точно: в живот, например, или под дых, или по шее ребром ладони, или ладонью по ушам… Тогда и силы сохраните, и руки не разобьете. А если махать кулаками, как мельница, да тыкать куда зря, то и сам устанешь, покалечишься, и злодея упустишь. На тот свет, в смысле… Я вам завтра покажу, как это делается…

– Заканчивайте на сегодня, господа, – доброжелательно сказал Козюков. – Кто у нас на суточном, Портнов и Разгуляев? Вот пусть берут дежурный взвод да едут на Державинский. А мы пока отметим успехи нашего нового сотрудника, Юрия Митрофановича. Сегодня он окончательно влился в наш коллектив… У меня на этот случай есть бутылочка красноголовой. Настоящей, заводской! Что делать, придется пожертвовать…

В дверях он обернулся к казакам:

– Уберите эту падаль, ребята. И вымойте пол хорошенько, вон как набрызгали…

* * *

Настоящую водку, нахваливая, выпили быстро, потом опять пошел чистый или разбавленый спирт – кто как предпочитает. Разбавляли Латышев, Козюков и Лоскутов, отчего пойло становилось мутным, теплым и противным. Клементьев и Самохвалов пили чистый, холодный, но от такой крепости сводило горло.

Через два часа вернулись замерзшие и возбужденные Портнов с Разгуляевым. Их лица покраснели от мороза и задубели от ветра. Но настроение было отличным.

– Взяли сучонку, да пуд динамита у ней нашли! – похвастался Портнов. – Правда, шлепнули двоих в горячке – папашу ейного и хахаля. А комиссара не было. Мы засаду оставили…