Читать книгу "Заноза Его Величества. Книга 2 - Елена Лабрус"

Глава 74. Георг

— Что значит её никто не видел? — я не просто ору, я уже охрип орать. — Салазар, я сотру тебя в порошок. Я вас всех сотру в порошок, если вы её немедленно не найдёте, — сажусь я на пустую кровать и роняю голову на руки.

За окнами уже забрезжил рассвет, когда так ни о чём и не договорившись, мы решили сделать перерыв до завтра. И я пришёл, падая с ног от усталости, но комната оказалась пуста, кровать не разобрана, и битый час с того момента мои люди бегают по замку в поисках Дашки и не могут найти.

Не только мои люди. На уши подняли всех. Заглянули в каждую щель. В каждый уголок, но она словно испарилась.

— Георг, замок никто не покидал, — виновато топчется передо мной Роб. — Все до одного человека на месте.

— Значит, ищите, — встаю я. — Ищите, твою мать! — швыряю на пол вазу с цветами, стоящую на комоде.

— Не все, — тихий испуганный мальчишеский голос доносится из-за спины Роберта.

— Сынок, иди, пожалуйста, не нужно…

— Пусть он скажет, — останавливаю я брата. — Роби, что ты видел?

— Эта рысь, с которой приехала мадам Зинанта, — волнуется парень, но говорит чётко, не заикается. — Она съела нашу канарейку. И мама приказала вышвырнуть её из замка.

— И какое это имеет значе…

— Заткнись, Роб! — рявкаю я. — И куда её дели? Эту рысь?

— Посадили в большую клетку и отправили домой, — переводит взгляд с меня на отца Роберт-младший.

— То есть повозка с этой тварью уже уехала?

— Давно. Почти сразу. Ещё днём, — кивает пацан.

— Я надеюсь, её проверили? — этот вопрос я обращаю своим людям.

— Да, Ваше Величество. Клетка. Кошка. И возница. Больше никого и ничего.

— И как выглядела эта клетка? — не знаю зачем я это спрашиваю, но что-то прямо ёкает у меня в груди, а это плохой знак.

— Деревянный настил. Железные прутья, — пожимает плечами один из моих людей. — Ничего особенного.

— А что не понравилось тебе? — обращаюсь я к мальчишке.

— Слишком большая клетка для такой маленькой кошки. Просто огромная, — показывает он руками, разводя их в стороны. — И снизу был словно короб, узкий, но…

Я останавливаю его рукой, чтобы не продолжал.

«…но много ли надо места для худенькой девочки», — подступает у меня к горлу комок.

И я уже не сомневаюсь, я точно знаю почему Филипп так бессмысленно и долго сопротивлялся. Почему тянул время. Зачем мы сделали этот перерыв. А ещё, что моей девочки нет в замке и как её вывезли.

— Сукин ты сын! — отталкиваю я кого-то, неосторожно вставшего у меня на пути. — Филипп! Я убью тебя, сука, если хоть волосок упадёт с её головы. Филипп!!!

Нас разнимают. Нет, меня оттаскивают, когда голый по пояс Филипп де Госс, которого я вытащил из постели, уже не просит меня успокоиться, просто закрывает руками лицо, забившись в угол.

— Ортов трус! — не знаю сколько человек меня держит, но я устал махать кулаками, поэтому не сопротивляюсь. — Вставай, сука, и скажи мне в глаза, что ты не имеешь никакого отношения к её исчезновению.

— Я понятия не имею о чём ты говоришь, — тяжело поднимается он, вытирая кровь, текущую из разбитой губы и глядя на меня заплывшим глазом.

— Воевать с женщинами и детьми — таков был твой план, да, грёбаный миротворец? — вырываю я одну руку и поворачиваюсь. — Отпусти, Дам. Дамиан, я сказал отпусти, — освобождаю из захвата вторую.

— Георг, клянусь, — вытирает Филипп окровавленную руку о подштанники. — Я даже не посчитаю это провокацией и нападением. Я прощу тебя, потому что ты ошибаешься. Я не имею никакого отношения к похищению, если это именно оно, а не…

Я замахиваюсь, он шарахается в сторону. Но до того, как меня снова успевают схватить, опускаю руку.

— Это именно оно. Простит он меня, — усмехаюсь я. — Нет, Филипп, расшаркивания закончились. Клянусь, если с ней что-нибудь случится, я сравняю с землёй все ваши пять королевств. И уверяю тебя, камня на камне не оставлю от твоей жалкой Империи. Так что будь добр, верни её. И эти мои слова можешь считать именно угрозой. Более того, объявлением войны. Если в двадцать четыре часа она не найдётся, ты получишь ультиматум, я приведу армию в полную боевую готовность и введу свои войска на территорию твоей страны.

Слушать его ответ я даже не собираюсь.

Мне плевать, что он скажет. Плевать, что он сделает. Я отдаю указания своим людям и возвращаюсь к себе, чтобы выслушать всё, что только мне могут рассказать.

Если даже ребёнок понял больше, чем толпа обученных людей, то я готов выслушать даже грёбаных канареек, если от этого будет польза.

Вот только каково же моё удивление, когда в выделенную нам гостиную Эрмина за волосы притаскивает Зинанту.

В полном смысле слова притаскивает её за жиденькие рыжие волосёнки и швыряет на пол.

— Это же твоих рук дело, дрянь? — едва сдерживается она, чтобы её не пнуть.

— Эрмина, — останавливаю я её рукой. — Что происходит?

— Это она всё устроила, Георг. Эта недоведьма, — выдыхает Эрмина и, схватив со стола графин, наливает себе вина. Твёрдой, не дрогнувшей рукой.

— Глупая старая кошёлка, — гордо вскидывает голову Зинанта, сидя на полу. — Думала, ты самая умная, самая хитрая, самая единственная? Возомнила себя всемогущей?

— Заткнись, тварь, — сделав несколько глотков, выплёскивает ей в лицо остатки вина Эрмина.

— Нет, подожди, — под удивлёнными взглядами только что зашедших Шарли и Конни, снова останавливаю я свою ведьму. — Как раз давай её выслушаем. И я хочу всё знать с самого начала. То есть вы, как я понял, давно знакомы?

— Очень давно, Георг. В ту пору, когда мы последний раз виделись, её звали Иоланта, — садится Эрмина. — Жалкая, испуганная, беременная она пришла ко мне, чтобы спасти ребёнка. Девочка, что с её слов была ей так дорога, задыхалась в её утробе.

— И ты решила помочь? — выходит вперёд Шарли.

— Да, не смогла отказать.

— Добрая дура, — презрительно сплёвывает Зинанта. — Вот только остатки своих добрых сил ты и потратила на этого ненужного ребёнка. О, как я боялась, что ты меня раскусишь. Как нервничала, что уже тогда поймёшь мой замысел, — смеётся она. — Но ты была слепа, глуха, наивна и одержима единственным желанием — помочь. Впрочем, как и сейчас.

— И в чём же заключался твой замысел? — встаёт со мной рядом Шарли, но ей отвечает Эрмина:

— Она сразу задумала убить этого ребёнка, чтобы получить мою силу, дарованную ему. Вот только побоялась, что не сможет этого сделать, когда плод подрастёт. И убила его сразу, да, Иоланта? — усмехается она. — Я вижу в тебе этот давно мумифицированный плод, который тебя убивает. Но ты не можешь умереть, ведь ты бессмертна, пока моя сила в тебе. Да, я знаю всё, что ты сделала, ведь это моя сила. Но в этом зародыше её было так мало, а тебе нужно было больше. Намного больше. Вот только незадача: я наложила запрет на перемещения, и ты не могла получать её извне. Что за жалкое существование ты влачила, недочеловек?