Читать книгу "Полный газ - Джо Хилл"

Вот только когда Мэл радовалась, что поедет в Ирак, ей и в голову не приходило, что эти деньги – плата не только за готовность рисковать. Дело не в том, что может случиться с тобой; главный вопрос – что тебе прикажут делать с другими. За премию в двести долларов Мэл раздевала людей догола, связывала в неудобных позах и оставляла на всю ночь. Или обещала девятнадцатилетней девчонке, что ее оттрахает целый взвод, если она не расскажет всю правду о своем парне. Двести долларов в месяц – вот плата, за которую Мэл согласилась стать палачом.

Поначалу ей казалось, что там она была не в себе, что виварин, эфедра, недосып, постоянный вой и грохот минометных обстрелов – все это превратило ее в какую-то ненормальную, в опасную психопатку. Что, стоит вернуться домой – и все пойдет как раньше.

Но теперь на коленях у Мэл лежал тяжелый конверт с деньгами Глена Кардона, она помнила, как снимала с него кольцо, – и все яснее понимала, что обманывает себя. Нет смысла притворяться: здесь она та же, какой была в Ираке. Привезла тюрьму с собой. И по-прежнему живет в тюрьме.

Мэл вошла в дом, замерзшая и мокрая насквозь, все еще сжимая в руках конверт. Рассеянно прошла на кухню. Можно толкнуть Глену его же собственное кольцо за пятьсот долларов – почему нет? Это больше, чем заплатят в любом ломбарде. Ей случалось делать и куда худшие вещи за куда меньшие деньги. Она сунула руку в раковину, пошарила в прохладном влажном стоке и нащупала кольцо.

Надела его на средний палец. Так и этак повертела рукой, пытаясь понять, как смотрится обручальное кольцо на ее широкой, как лопата, кисти. «Этим я обручаюсь с тобой…» Допустим, возьмет она у Глена Кардона пятьсот баксов – и что дальше? Ей же не нужны эти деньги. И кольцо тоже. А что нужно – этого Мэл никак не могла понять; ответ вертелся на кончике языка, но ускользал, и это бесило.

Она отправилась в ванную и включила душ, чтобы вода хорошенько прогрелась, пока она разденется. Сбросив черную блузку, заметила, что все еще сжимает в одной руке конверт, а на другой блестит кольцо Глена. Деньги положила рядом с кухонной раковиной, кольцо оставила на себе.

Моясь в душе, она то и дело поглядывала на кольцо и пыталась представить себе, каково это – быть женой Глена Кардона. Вот он, допустим, сейчас раскинулся на отцовской кровати, в футболке и в шортах, – ждет, когда она выйдет из ванной, с радостным волнением предвкушает супружеский секс… При этой мысли Мэл фыркнула. Чушь какая-то! Все равно что мечтать стать космонавтом. Такое просто не про нее.

Полотенце и фен в ванной были. Порывшись в ящике с чистым, Мэл нашла футболку с Куртом Шиллингом и джинсы «Хейнс». Вошла в темную спальню, на ходу вытирая голову полотенцем, взглянула на себя в зеркало – однако своего лица не увидела, ибо прямо на месте отражения прилип к стеклу листок белой бумаги, в центре его чернел отпечаток пальца. А по сторонам от листка в зеркале отражался мужчина, раскинувшийся на кровати – точь-в-точь воображаемый Глен Кардон; только на Глене в ее фантазиях не было военной формы.

Мэл метнулась в сторону и бросилась на кухню. Но Кармоди оказался быстрее: он нагнал ее и пнул ботинком в правое колено. Нога неестественно изогнулась, сухо щелкнул выбитый сустав. Кармоди, уже совсем рядом, схватил Мэл за волосы. Когда она начала падать, толкнул ее вперед и ударил лицом о дверцу платяного шкафа.

Черное острие боли вонзилось ей в череп, словно в мозг вогнали гвоздь. Она полетела на пол и, пока барахталась там, пытаясь встать, Кармоди пнул ее в голову ногой. Этот удар уже не принес такой боли, однако отнял все силы, как будто Мэл была электроприбором и Кармоди выключил ее из сети.

Он перевернул ее на живот, выкрутил руки за спину, – а у нее не было сил сопротивляться. Кармоди защелкнул у нее на руках прочные пластиковые наручники, такие, какие они порой надевали на заключенных в Ираке. Потом сел на нее верхом, сдвинул ноги вместе, сковал наручниками и их, затянув туго, до боли, и еще туже.

Перед глазами у Мэл мелькали черные искры, но фейерверк потихоньку гас, и грохот взрывов в голове стихал. К ней медленно возвращалось сознание.

Спокойно. Спокойно. Дыши. Жди.

Когда в глазах у Мэл прояснилось, она увидела, что Кармоди сидит над ней, на краю отцовской кровати. Он еще похудел – хотя, казалось бы, куда уж дальше! Запавшие глаза лихорадочно блестели, лунный свет отражался в них, словно на дне глубоких колодцев. На коленях Кармоди держал изящный саквояж из темной кожи, вроде старинного докторского.

– Сегодня утром я вел за тобой наблюдение, – без предисловий начал он.

«Вел наблюдение», произнес Кармоди – словно отчитывался о передвижении сил противника.

– Кому ты сигналила на вершине холма?

– Кармоди, – сказала Мэл. – О чем ты говоришь, Кармоди? Кому сигналила?

– Это ты мне скажи. Ты все еще на войне. Держишь себя в форме. Сегодня утром я пытался следить за тобой на холме, но ты меня обогнала. А когда поднялась на верхушку, я увидел, что ты подаешь световые сигналы. Две долгих вспышки, одна короткая, снова две долгих. Ты кому-то сигналила. Скажи мне, кому?

Она не могла взять в толк, о чем он говорит, и вдруг поняла. Фляга! Фляга блестела на солнце, когда Мэл подносила ее к губам. Она уже открыла рот, чтобы это объяснить, но не успела: Кармоди опустился перед ней на одно колено, распахнул свой саквояж и высыпал на пол его содержимое. Там был набор инструментов: пара здоровенных ножниц для резки металла, шокер, молоток, ножовка, ручные тиски. И среди этих орудий – пять или шесть человеческих больших пальцев.

Одни пальцы, крупные и толстые, явно принадлежали мужчинам, другие, посветлее и потоньше, – женщинам. Третьи так съежились и почернели от гнили, что уже невозможно было ничего сказать об их бывших хозяевах. Каждый палец оканчивался обломком кости и обрывком сухожилия. Из саквояжа сочился тяжелый, тошнотворно-сладкий, почти цветочный дух гниения.

Кармоди поднял ножницы, взвесил их на руке.

– Сегодня утром ты поднялась на холм и кому-то подавала сигналы. А вечером вернулась с кучей денег. Пока ты была в душе, я заглянул в конверт. Очевидно, ты назначила встречу, передала информацию и получила плату. С кем встречалась? С ЦРУ?

– Я ходила на работу. В бар. Ты же знаешь, где я работаю, ты за мной следил.

– Пятьсот долларов. Хочешь сказать, это чаевые?

Мэл не знала, что ответить. Не могла думать. Только смотрела на пальцы, разбросанные по полу человеческие пальцы.

Заметив, куда она смотрит, он подтолкнул кончиками ножниц один палец, совсем почерневший и сморщенный. Единственной отличительной чертой его оставался шрам на подушечке – изогнутый серебристый шрам в форме рыболовного крючка.

– Плаф, – пояснил Кармоди. – Это он кружил на вертолете над моим домом. Использовал разные вертолеты в разные дни – думал, мне не хватит ума понять, в чем дело. Но я сразу понял: это неспроста. Начал следить за ними из кухни в бинокль – и однажды увидел, что за штурвалом вертолета сидит Плаф! Надо же, я и не подозревал, что он и летать умеет. На нем был черный шлем и солнечные очки, но я его сразу узнал.