Читать книгу "Гонка за Нобелем - Брайан Китинг"

Оказалось, что изменений требуется немало. К счастью, все они имели прецедент.

Минимизация налогов на наследство

Если бы Альфред Нобель вернулся, он был бы шокирован тем, как далеко мы отошли от его мечты о более мирном и справедливом мире, созданию которого должна была способствовать его премия. За первые 100 лет своего существования Нобелевская премия мира не раз присуждалась разжигателям войны и откровенным террористам; премия по экономике, которую Альфред никогда не учреждал, превратилась в крайне политизированный институт{8}; премия по литературе была присуждена популярному музыканту; а премии по химии — чем Нобель, сам химик, вероятно, был бы возмущен более всего — давали биологам. Что бы сказал Альфред о таком исполнении своей последней воли душеприказчиками Нобелевского фонда?

Изучив самое знаменитое завещание в истории с точки зрения распоряжения наследством, можно, вероятно счесть, что во многих отношениях Нобелевский фонд преуспел. Конечно, он значительно приумножил завещанный капитал, обеспечивая стабильное увеличение суммы премий из года в год. Сегодня престиж премии находится на рекордно высоком уровне. Прямую онлайн-трансляцию церемонии награждения смотрят миллионы людей по всему миру.

Но для того ли Альфред предназначал свой посмертный дар? Мотивационная сила премий подтверждалась многократно, этот эффект практически очевиден. Специалист по истории Нобелевской премии Бертон Фельдман считает, что начало XX столетия было исключительно благоприятным временем для учреждения научной премии, когда «начало эпохи современной науки, становившейся все более недоступной пониманию широкой публики, совпало со стремительным ростом и расширением влияния средств массовой информации»{9}. Завещая распределять доходы от своего капитала между лучшими учеными, врачами, активистами и писателями, Альфред Нобель ставил целью привлечь внимание к науке, а не превратить ученых в миллионеров или знаменитостей.

Однако, если копнуть глубже, можно обнаружить, что премия редко, если вообще когда-либо, строго соответствовала фактическим условиям завещания. Более того, за последнее столетие в нее был внесен целый ряд изменений, три из которых я считаю наиболее важными с точки зрения предлагаемой мной реформации.

Первая модификация была предпринята спустя всего полтора десятилетия после учреждения премии, когда число лауреатов в год стали ограничивать тремя. Согласно завещанию, лишь один человек мог получать премию, и на первый взгляд Нобелевский фонд совершал благодеяние, решая наградить троих ученых. Однако, как указывает Элизабет Кроуфорд, первоначальный устав Нобелевского фонда, действовавший в 1901–1915 годах, допускал несколько победителей (как по сей день присуждается премия мира), не ограничивая число лауреатов одним, двумя или тремя{10}.

Второе и, как ни странно, вызвавшее больше всего споров изменение было внесено в 1968 году, когда была вручена первая нобелевская награда по экономическим наукам. Позже ее переименовали в Премию Шведского национального банка по экономическим наукам памяти Альфреда Нобеля. Почему? Потому что она превратилась в «PR-инструмент, который экономисты использовали для саморекламы», считает Питер Нобель, внучатый племянник Альфреда{11}. Тем не менее эту премию по-прежнему ошибочно называют Нобелевской премией по экономике, а ее лауреатов обожествляют точно так же, как и лауреатов пяти оригинальных Нобелевских премий.

Третье существенное изменение было внесено в 1974 году, когда Нобелевский комитет запретил посмертное присуждение премий.

Почему одни правила Нобелевской премии меняются, а другие остаются неизменными? Почему к наградам в разных областях применяются разные правила? Понятно, что всем этим занимаются люди, а мы субъективны по своей природе. Лауреатов выбирают не с помощью специальных сложных алгоритмов, позволяющих оценить вклад каждого ученого на основе некоего комплексного набора метрик. Такого стопроцентно объективного механизма не существует.

В своей книге «Политика превосходства» (The Politics of Excellence) Роберт Фридман изобразил Нобелевский комитет как своенравных заговорщиков, которые используют этот институт «ради продвижения самих себя и идей, в которые они верят». Мы с моими коллегами относимся к нему более уважительно: почти все физики, с кем я разговаривал, согласны с тем, что большинство лауреатов заслуживают своей награды. Все прекрасно, когда Комитет поступает правильно. Но невыносимо видеть, когда Комитет принимает предвзятые решения или придерживается произвольных ограничений, больше заботясь о том, чтобы соблюсти букву закона (своего, а не Альфреда Нобеля), но не дух знаменитого завещания. Никогда прежде столь малая группа людей не оказывала такого колоссального влияния на восприятие науки человечеством. Но такая власть означает и огромные этические обязательства.

Нобелевская реформация

Последний раз существенные изменения в Уставе Нобелевского фонда осуществлялись почти 50 лет назад. Даже в Конституцию США время от времени вносятся поправки, чтобы согласовать намерения отцов-основателей с реалиями современного мира. Будучи при жизни визионером, Альфред Нобель, несомненно, одобрил бы, что его завещание остается «живым» документом, который обновляется вместе с прогрессом самой науки, чтобы продолжать и дальше оказывать благотворное влияние на человечество.

То, что созданная в XIX веке премия по-прежнему бьет рекорды популярности в XXI веке, свидетельствует о ее притягательности для ученых и даже далеких от науки людей. В первые годы своего существования премия страдала и от национализма, и откровенного расизма и сексизма. С тех пор многое изменилось к лучшему. Но, чтобы оставаться такой же актуальной для современной науки, премия требует серьезной реформации.

Многих ученых приводит в уныние громоздкость процедур, связанных с Нобелевской премией. Учитывая, сколько усилий надо вложить за очень отдаленную и смутную перспективу, трудно винить молодых ученых за их пессимизм. Как мы уже знаем, даже некоторые состоявшиеся лауреаты считают, что их победа вряд ли была бы возможна в сегодняшнем климате. Молодые ученые, которые, на мой взгляд, больше всего должны стремиться к этой награде, разочарованы отсутствием разнообразия среди победителей, говоря, что премия перестала отражать широкую панораму современного научного мира. Некоторые даже призывают бойкотировать премию, которая игнорирует всеобъемлющий и коллективный характер современной науки{12}.

Вместо бойкота я предлагаю реформу. В духе основателя лютеранства Мартина Лютера я представляю вниманию Нобелевского комитета пять тезисов (на 90 меньше, чем у Лютера) в надежде запустить процесс Реформации Церкви Альфреда Нобеля.

1. Добавить премии в новых, динамично развивающихся научных дисциплинах. Это не уменьшит конкуренцию как таковую, но распространит поддержку на более обширные научные области, в том числе междисциплинарные. Когда в 1968 году была учреждена премия по экономике, это никоим образом не уменьшило влияния Нобелевской премии по физике или химии. Не случится этого и сейчас, если добавить такие новые дисциплины, как искусственный интеллект, количественная биология или даже просто биология! Как говорит физик Джим Аль-Халили, «почему бы не награждать лучшие исследования независимо от того, к какой области науки они относятся? В этой идее нет ничего нового, физики и биологи давно плодотворно сотрудничают. Разве сотрудничество Крика (физика) и Уотсона (биолога) не говорят об этом?»{13} Повышение внимания к науке — вкупе с увеличением ее финансирования — сегодня больше, чем когда-либо, принесет пользу человечеству.