Читать книгу "Магический спецкурс. Второй семестр - Лена Летняя"

Я не стала тогда спорить: это его выбор. Мне нравится Ян Норман, но я надеюсь, что однажды он передумает и захочет снова стать собой. Пусть он уверяет, что ему комфортно в этом образе, мне кажется, что каждый должен быть собой — так правильней. Я приму любое его решение, но слухи о том, кто он на самом деле, уже расползаются по столице. Джин выпущен из бутылки: я знаю правду, ректор ее знает, мои родители, канцлер и многие легионеры. Лишь вопрос времени, когда тайна официально перестанет быть тайной.

А пока нести бремя известности предстоит мне. Конечно, я не планирую становиться ни настоящей королевой, ни даже канцлером. Хотя Норман порой шутит, что через пять лет у меня есть все шансы. Но я слишком молода, по-прежнему слишком плохо знаю магический мир и соваться в политику не хочу. У меня другие интересы в жизни. Зато мне кажется, что сам Норман станет отличным канцлером, когда наконец будет раскрыта его настоящая личность. «Однажды древний король вернется, и Республику ждет новой расцвет» — думаю, это пророчество станет отличным слоганом для избирательной кампании. А что касается отношения магов к Норду Сорроу… Я в силах его изменить.

Признание меня ревоплощением Роны Риддик давало не только защиту, но и возможность говорить и быть услышанной. Благодаря дневнику Роны и рассказам Нормана я знала достаточно много о событиях тех времен и могла выдать это знание за собственные воспоминания. Едва меня проверили на «истинность» ревоплощения, еще до официального признания посыпались предложения об интервью, которые я охотно принимала. И в каждом рассказывала о том, что на самом деле произошло пять веков назад и каким в действительности был Норд Сорроу. Отношение к нему уже начало меняться, и я намерена полностью восстановить эту историческую справедливость.

Норман делает вид, что ему все равно, но я знаю, что это не так. Я еще помню, как в начале учебного года он говорил о Норде Сорроу и о том, как потомки извратили большую часть того, что он сделал. То, чего не сделала для него настоящая Рона Риддик, — не защитила память о нем — теперь делаю я. Уверена, сумей она на самом деле вернуться к жизни, она поступила бы так же.

Когда все гости наконец выпрямились, снова грянули аплодисменты, а Норман взял заранее приготовленный небольшой букет неизвестных мне белых цветов и подошел вручить его мне. Настало время перейти к более приятной части церемонии.

— Как ощущения? — тихо спросил он.

— Кажется, меня сейчас стошнит, — так же тихо пожаловалась я. — Почему ты не предупредил меня, что вы все бухнетесь на колени?

— Боялся, что тогда ты не придешь на церемонию, — усмехнулся он. — И хотя меня мало волнует официальное признание тебя ревоппощением, я очень хотел, чтобы ты пришла на нашу свадьбу.

— Злостный манипулятор, — шутливо проворчала я.

Он рассмеялся, неожиданно привлек к себе и поцеловал, тоже бесстыдно нарушая протокол, но, кажется, вызывая этим умиление всех присутствующих. Хозяин Дома деликатно кашлянул рядом с нами.

— Господин Норман, бы слишком торопитесь. Я еще не объявил вас мужем и женой.

— Прошу прощения, — без тени раскаяния извинился Норман, отстраняясь и поворачиваясь к хозяину. — И, пожалуйста, сделайте это уже побыстрее.

Да, чтобы как-то скрасить всю эту канитель с церемонией признания, мы решили совместить ее с церемонией нашего бракосочетания. Как сказал папа: «Сэкономим на банкете». Именно поэтому Норман сегодня был в белом: по местной традиции жених и невеста могли надевать наряды любого цвета, но обязательно — одинакового, допускались только разные оттенки. Для меня свадьба ассоциировалась с белым платьем, а Норман сказал, что он ничего не имеет против, хотя никогда не носил белого. Вопрос с цветом его форменного костюма еще решался, а пока он продолжал носить черный. Несмотря на то, что больше не был темным. С его магией пока не все было понятно, потому что от светлых он тоже слишком отличался.

Сейчас, стоя в Доме Роны Риддик бок о бок с Яном Норманом и в торжественной тишине внимая словам человека, соединяющего наши судьбы в глазах местного общества, я думаю о том пути, что прошла за последний год. Точнее о пути, который прошли мы оба. Завершение ревоплощения не изменило меня, как бы сильно этого ни боялись мои родители и я сама, но меня изменил магический спецкурс, ради которого я отправилась в Орту. Правда, которую я узнала в процессе, опасность, которая мне угрожала в связи с ней, новый мир, который принял меня… Но сильнее всего меня изменил Ян Норман, который так многому меня научил.

А я изменила его. Я не знаю точно, в какой момент он наконец простил себя и по- настоящему отпустил прошлое, державшее его все эти одиннадцать лет, но это произошло. Я уже не говорю о том, что демон все-таки оставил его, хоть это и считалось невозможным. И только ради этого я согласилась бы заново пережить весь последний год, каким бы ужасным он порой ни был. Если все это произошло в моей жизни ради того, чтобы в нужный момент я могла освободить Нормана, то оно того стоило.

Узнав всю эту историю, Инга авторитетно заявила, что я все-таки настоящая реинкарнация Роны Риддик, просто у моей души был шанс вспомнить предыдущую жизнь, но я его упустила. Ей нравится думать, что мы с Норманом две половинки одного целого, созданные друг для друга, и мы шли друг к другу сквозь столетия и потому оказались в одном времени. Я даже не знала, что моя подруга такой романтик.

Более прагматичная Хильда предположила, что Норман во время своего ритуала намеренно расходовал светлый поток Роны больше, чем мой. Чтобы в момент слияния я доминировала.

Папа, ознакомившись с древней Теорией о Развоплощении, пожалел, что не знал о ней раньше.

— Помогла бы мне избежать многих ошибок, — сказал он, давая понять, что поверил в нее.

Мама поделилась со мной мнением, что я просто все-таки оказалась сильней и подавила поток Роны Риддик самостоятельно. Она мной в связи с этим очень гордится.

Для магического мира поток Роны Риддик подавил поток Тани Лариной, но не убил в полной мере личность и воспоминания. Местные ученые уже правят Теорию и Развоплощении.

Что касается меня самой… Я не знаю.

Я не знаю, есть ли у меня душа. Или я — всего лишь смертное тело, которое со временем обратится в прах. А если даже у меня есть бессмертная душа, я не представляю, что с ней случится после моей смерти: уйдет ли она куда-то за грань или вернется для нового воплощения.

Я не знаю, были ли мы с Яном предназначены друг другу, написана ли наша любовь на звездах и шли ли мы друг к другу сквозь века. Или же наша встреча — результат многочисленных поворотов наших судеб, на каждом из которых мы могли разминуться во времени и пространстве навсегда.

Я не знаю… И мне все равно. Сейчас я там, где хочу быть. С тем, с кем хочу быть. Я больше не строю великих планов, но я знаю, что буду делать дальше. И знаю, что у меня все получится. У нас получится.

Мне все равно, кем меня считают. Мне все равно, как меня называют.