Читать книгу "Свои-чужие - Энн Пэтчетт"

— А школа? — спрашивала Франни.

— Мы что, не потянем поучить их дома шесть недель в году? Даже неполных шесть. Надо вычесть выходные и праздники.

— А работа?

Тут Кумар вскидывал на нее глаза и хмурил темные брови.

— Тебе трудно дать мне пофантазировать? — говорил он.

Первая жена Кумара, Сапна, умерла в День памяти Перл-Харбора, седьмого декабря, через четыре дня после рождения Амита. Было легко помнить, сколько лет прошло с тех пор — Амиту сейчас было двенадцать. Сапна была младше Кумара на десять лет.

— На десять лет добрее, — говорил он в день ее рождения. — На десять лет великодушнее.

Это было правдой, Сапна так радовалась жизни, что могла показаться недалекой, хотя на самом деле была, наверное, не глупее других.

— Нет ничего глупого в том, чтобы быть счастливым, — говаривала она.

Она любила мужа, любила сыновей. Была в восторге от того, что сбежала из северного Мичигана в Чикаго. Ей нравилась жизнь, которую они вели, пусть хлопотная и зябкая. Сапна без труда выносила и родила второго. Все они были дома. Рави, двух с половиной лет от роду, спал. Сапна сидела на диване с младенцем на руках. Она посмотрела прямо на Кумара и сказала:

— Как странно.

И закрыла глаза.

Вскрытие показало генетическую патологию сердца — синдром удлиненного интервала QT. При ее состоянии чудом было, что она не умерла сразу после рождения Рави. Хотя некоторые не умирают. Некоторые живут всю жизнь, даже не подозревая, какой судьбы избежали. Обследование выявило, что этот же ген был и у матери Сапны. И у сестры.

— Большинство живущих на земле людей, — сказал Фикс, — носит свою смерть внутри себя.

Не прошло и года после смерти жены Кумара, когда Франни подошла к его столику в Палмер-Хаусе и спросила, что он желает выпить.

— Господи, — сказал он, не веря своим глазам. — Не говори, что ты так здесь и работаешь.

Кумар, подумала она. Как это она забыла про Кумара?

— Время от времени, только по выходным, — ответила Франни и наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку. — Я работаю в юридической библиотеке Университета Чикаго, но платят там просто позорно. К тому же мне тут нравится.

Кумар ждал клиента, чтобы пойти с ним обедать.

— Иди работать ко мне, — сказал он. — Прямо в понедельник и приступай. Будешь получать у меня больше, чем на этих твоих двух работах, вместе взятых.

Франни рассмеялась. Кумар был все тот же.

— И что я буду делать?

— Комплексную оценку, — немедленно выдумал он. — Мне нужно, чтобы ты сделала заключение по финансовым документам для слияния.

— Я ведь так и не закончила университет.

— Я знаю, что ты успела выучить. Нам нужен кто-то, на кого можно положиться. Считай, что у нас сейчас было собеседование. Все, я тебя принял.

Высокий темнокожий мужчина в угольно-черном костюме подошел к столику, и Кумар встал с ним поздороваться.

— Наша новая коллега. — Кумар указал мужчине на Франни. — Франни Китинг. Ты ведь по-прежнему Китинг?

— Франни Китинг, — подтвердила она, пожимая мужчине руку.

Потом Кумар говорил, что его прямо в тот момент и озарило: он женится на Франни, и это решит все проблемы кроме нерешаемых. Он любил ее, когда они были молоды, пусть не в тот год, когда они делили квартиру, а позже, когда она уехала с Лео Поузеном. И раз сейчас она свободна, не видел причин, почему бы снова ее не полюбить. Сложность заключалась в том, что у него совсем не было времени. Родители Сапны приехали из Мичигана, чтобы присматривать за Рави, когда родился Амит, и теперь, почти год спустя, так и жили в его доме. Работа и дети, житейские хлопоты и бремя горя не оставляли ему ни минуты, сжирали все без остатка. Это было гениальное решение — взять Франни на работу, а не ухаживать за ней. Он и не собирался за ней ухаживать. Он хотел на ней жениться. Если она будет работать в его юридической фирме, они будут видеться каждый день. Постепенно — в лифте или обмениваясь документами — они все друг другу о себе расскажут. И прежде чем вверить Франни своих детей и свою жизнь, он успеет убедиться, что не ошибся в ней.

Уладили, подумал он, вручая ей визитку и желая доброй ночи. Это мы уладили.

Прошло столько лет, а в баре по-прежнему играла все та же запись, или запись, очень сильно похожая на прежнюю. Вспомни Франни, как ее раздражала эта музыка, посмеялась бы. Она ее больше не замечала. Но когда Кумар с клиентом вышли из бара и Франни положила визитку в карман фартука, она смутно услышала Эллу Фицджеральд, певшую точно в глубине ее головы:

Я кое-кого так стараюсь забыть,А тебе есть кого забывать?

Лежа в темноте в доме у матери, Франни пыталась представить себе мир, в котором Сапна не умерла. Возможно, Франни и Кумар встретились бы снова, столкнулись бы как-нибудь в книжном магазине, рассмеялись, поздоровались и разошлись, но она никогда бы не вышла за него, и его сыновья никогда не стали бы ее сыновьями. Но в мире, где Сапна не умерла, Беверли могла бы остаться женой Фикса, а это значит, что не было бы ни Джека Дайна, ни сводных братьев Дайн, ни рождественской вечеринки в Виргинии. Однако не было бы и Марджори, а это стало бы страшной потерей, ведь Марджори подарила Фиксу счастье настоящей любви. Но, может быть, тогда Берт остался бы с Терезой и пятьдесят лет спустя спас бы ей жизнь, настояв, чтобы она вовремя пошла к врачу. Кэл не встретился бы с той пчелой, что поджидала его в высокой траве у амбара в доме родителей Берта. Он прожил бы долгую жизнь, хотя, кто знает, вдруг его настигла бы где-нибудь еще другая пчела? Если бы Кэл был жив, Элби не устроил бы пожара, из-за которого переехал в Виргинию, хотя он в любом случае не попал бы в Виргинию, потому что Берт остался бы в Калифорнии. Лежа в полусне поверх покрывала рядом с мужем, Франни никак не могла разглядеть все пути, по которым двинулось бы будущее без якорных стоянок прошлого. Без Берта Франни никогда бы не пошла на юридический. Она получила бы диплом по английскому языку и, значит, вообще бы не встретила Кумара. Она не оказалась бы в Чикаго, не работала бы в Палмер-Хаусе, а значит, целую вечность назад Лео Поузен не сел бы у барной стойки и не завел с ней разговор о ее туфлях. Именно там, когда Франни потянулась зажечь его сигарету, началась ее жизнь. Почему-то из всего, что могло быть обретено или утрачено, именно возможность не встретиться с Лео показалась Франни невыносимой.

Кумар задышал глубже и медленнее, Франни осторожно встала, нащупала в чемодане платье и туфли и переоделась в темноте.

Спустившись по черной лестнице обратно в кухню, Франни увидела мать, в одиночестве раскладывавшую птифуры на подносе у буфета.

— Тут же есть кому сделать это за тебя, — сказала Франни.

Мать подняла на нее глаза и устало улыбнулась: