Читать книгу "Тайные виды на гору Фудзи - Виктор Пелевин"

– Вот эта, – сказала она наконец. – Это когда?

На фотографии, которую она выбрала, Таня сидела в моторной лодке со своим усатым южным ухажером и, чуть щурясь от солнца, глядела в объектив.

– Это после девятого класса, – улыбнулась Таня. – Мой первый… мучитель. На самом деле очень больно было. Но я думала, надо сжать зубы – и вперед.

– Мы все так думаем, – сказала Кларисса, разглядывая фотку, – все… Вот это идеальная манга. Просто идеальная. Сколько тебе здесь лет?

– Почти семнадцать.

– Мечта патриархии. Не представляю такого ловеласа, которого этот образ не пробьет насквозь. Ты здесь очень юная и одновременно очень сексуальная.

– Еще бы, – засмеялась Таня. – Меня этот усатик каждый день два раза эксплуатировал. Или даже три. А как из фотки сделать мангу?

– Вспомни себя в тот день, – ответила Кларисса. – Представь, что сидишь в лодке. О чем ты думала, глядя в камеру? Наверно, о чем-то хорошем, судя по лицу… Нырни в себя – и воскреси во всех подробностях эту девочку. Оживи ее своей памятью.

Таня закрыла глаза. Сперва на ее лице проступило напряжение, но постепенно его черты разгладились и на губах появилась мечтательная улыбка.

– Да, помню, – сказала она. – Даже очень хорошо.

– Тренируйся. Ты должна видеть свою мангу изнутри и снаружи. Сделай это воспоминание как можно более живым и подробным. Насыть его деталями. Чтобы ты могла вернуться к нему в любой момент, вот так, – Кларисса щелкнула в воздухе шоколадными пальцами. – Потом достаточно будет просто вызвать мангу в памяти, и можно метать крюк.

– Кстати, – сказала Таня, – хочешь знать, какой он у меня?

Кларисса приложила палец к губам.

– Тсс. Игуаны про это не рассказывают.

– Почему? Табу?

– Нет, не табу. Это можно обсуждать. Просто… Игуаны про такое не говорят. Они это чувствуют.

– Как? – спросила Таня. – Ты что, можешь сама понять, какой у меня крюк? И потом мне рассказать?

Кларисса как-то странно на нее посмотрела – одновременно нежно и насмешливо.

– Конечно. Но метод может тебя удивить.

– Давай попробуем, – сказала Таня. – Просто интересно.

– У тебя есть какая-нибудь тряпочка завязать глаза?

– Есть. В спальне.

– Идем туда.

В спальне Таня достала из ящика синюю аэрофлотовскую маску для сна.

– Подойдет?

Кларисса кивнула.

– Ложись на спину. Вот так. Теперь расслабься и ни о чем не думай.

Таня попробовала расслабиться в искусственной аэрофлотовской тьме. Это удалось – и целую минуту она провела в блаженном безмыслии.

А потом она почувствовала прикосновение Клариссы. В таком месте, что ее тело сразу же рефлекторно напряглось.

– Не дергайся, – сказала Кларисса. – Я же говорю, расслабься.

– Мне трудно, – ответила Таня. – Ты меня трогаешь.

– Сначала я должна найти твою веревку, – прошептала Кларисса. – Вот так. А теперь можно двигаться к крюку.

– Ай! Что ты делаешь!

– Вот он. Да, вот… Не сжимай ноги. Ты мне так руку сломаешь… Сейчас я тебе про него расскажу. Он у тебя блестящий. Из нержавеющей стали. С двумя остриями. А по бокам еще два маленьких крючка, сперва не особо заметные, но очень острые. Ой, он большой. Тяжелый… Немного на якорь похож… То есть почему немного. Это и есть якорь. Я его видела уже.

– Где? – блаженно прошептала Таня.

– На фотографии, с которой мы твою мангу снимали. Ты там в лодке с молодым ловеласом. А на дне между лавками этот якорь. Я еще подумала, какой острый. Ты даже ноги так подобрала, чтобы не пораниться…

– Точно-точно, – ответила Таня. – Ты все видишь, Клэр. Я этот якорь с крюками на всю жизнь запомнила. Мне его даже воображать не надо. Закрою глаза, и сразу вижу. Как ты считаешь, сгодится?

– Конечно. Подойдет просто отлично. Грозный. Мощный. Немного старомодный. Очень в каком-то смысле русский. Можно метнуть далеко-далеко, хоть через Южный полюс… Почему ты дрожишь?

– Меня никогда так раньше не трогали, – прошептала Таня. – То есть постоянно трогали всякие козлы. Но совсем-совсем не так.

– Тебе нравится?

– Очень, – прошептала разомлевшая Таня и повернулась к лежащей рядом Клариссе. – Очень. А я могу потрогать твой крюк?

– Конечно, глупая.

– Вот так? Я правильно?

– Как хочешь.

– Так… А как ты ищешь веревку? А-а-а… Понятно. Ну-ка… Ага… Ага… Вот, теперь я тоже чувствую. Да… Да… Он у тебя острый. Прямо как ножи… Но стальные только сами зубья. А крюк совсем черный. Из чего-то легкого и прочного. Углепластик?

– Да-а-а… – выдохнула Кларисса.

– Хай-тек, – прошептала Таня. – Очень круто. И у него три зуба. Через каждые сто двадцать градусов… Поэтому, как ни кинь, он все равно хоть одним зацепится, да?

– Yeah baby, – прошептала в ответ Кларисса, – yeah… Стриги ногти, я же тебе говорила. Игуаны стригут ногти.

– Мне нравится твой крюк, Клэр. Вот честное слово.

– А мне твой, Таня… My beautiful Russian hooker[27].

– А что будет, если зацепить моим крюком за твой? Или твоим за мой?

Кларисса тихонько засмеялась.

– А как ты думаешь?

– Не знаю. Думаю, что-то удивительное.

– Да, – прошептала Кларисса, – игуаны так делают. Тебе не жарко?

– Жарко, – призналась Таня. – Как будто сверху солнце.

– Это солнце игуан. Оно светит даже сквозь русскую зиму.

– Наверно, надо все с себя снять.

– Да, так будет лучше… Ты чувствуешь, кто мы теперь?

– Конечно, – прошептала Таня в ответ. – Мы две игуаны. Просто две игуаны под солнцем…

***

Кларисса улетела.

Возвращаясь из «Шереметьево», Таня все еще улыбалась, как будто Кларисса была рядом – и в зените по-прежнему горело древнее солнце игуан. Но когда она вышла из метро на своей станции, на нее сразу навалился такой плотный и серый московский сумрак, такое конкретное обещание долгой безвыходной зимы, что она тихо застонала.

Добравшись до своей квартиры, она почувствовала, что от хорошего настроения не осталось и следа. Она разделась, пошла в спальню и упала на кровать, еще хранившую легкий аромат Клариссы.

Все, что она узнала за последние дни, вдруг показалось ей шуткой. Даже не шуткой – изощренной насмешкой судьбы. Конечно, это было просто бредом, сном. Правдой была московская зима за окном: вот это полумокрое ничто цвета снегурочки, в котором растворилось столько горьких русских судеб.