Читать книгу "Допетровская Русь. Исторические портреты - Ольга Федорова"

По законам «Уложения...» были суровы также и наказания за уголовные преступления — сожжение, четвертование и т. д. В западноевропейских странах наказание преступников было даже более жестоким. Например, во Франции приговорённого разрывали на части, привязывая его к лошадям; в Англии за незначительную кражу наказывали повешением; в Германии огромное количество женщин, обвинённых в колдовстве, погибло на костре. Так что законы России мало отличались от уголовного нрава западноевропейских стран.

В «Соборном уложении» впервые выделены государственные преступления как таковые. В «Уложении...» было законодательно оформлено крепостное право. Крестьяне навечно прикреплялись к земле и не имели права без ведома барина никуда уехать. Они обязаны были отдавать ему оброк (натуральный — часть урожая, и денежный). Крестьяне должны были работать на поле феодала (барщина). Барин же был их судьёй. Крепостное состояние передавалось по наследству.

Были, естественно, и у царской семьи крепостные крестьяне, на плечи которых тяжким бременем ложилась поддержка образцового порядка в селе Измайлово, — ведь работали на государя. Всякое начало сельских работ обставлялось набожным царём торжественно, в соответствии с церковным церемониалом: водосвятием, окроплением полей, пением молитв и соответствующих стихир{198}. Крестьяне, которые работали на виду у царя и его семьи, должны были быть нарядно одетыми, в красивых головных уборах. А по праздникам парни и девушки ещё и водили перед ними хороводы, пели песни. В награду за это царевичи и царевны угощали крестьянскую молодёжь сладостями, а кому-то на них доставались и мелкие монеты. Когда во дворце были пиры, то крестьян угощали ещё и вином, а беднякам раздавалась щедрая милостыня. Но это не значит, что царские крепостные за «нерадение» не могли получить определённое взыскание. На полях владений царя Алексея Михайловича стояли высокие деревянные башни-смотрильни, с которых приказчики наблюдали за работающими крестьянами. А провинившиеся в чём-либо могли быть в наказание биты, посажены в тюрьму и т. д. — так же, как в любой другой вотчине боярина, в поместье дворянина. В то время наиболее вольнолюбивые крестьяне бежали от своего барина. Некоторые из них становились казаками. То же было в царском имении Измайлово. Так, в 1663 г. туда было переселено 664 крестьянские семьи, а через тринадцать лет их осталось лишь 183. По этому поводу был даже сделан специальный доклад царю, в котором говорилось: «...а которые крестьяне в остатке, и те наготове бежать».

Подобного рода сопротивление барскому гнету всё же носило мирный характер. Но при царе Алексее Михайловиче поднимались и крестьянские восстания, которые переросли в настоящую войну против угнетателей. Предводителем взбунтовавшихся крестьян и казаков был атаман Степан Тимофеевич Разин (1630-1671). До этого он воевал с крымскими татарами, с турками в составе русской армии. Старший его брат, тоже атаман донских казаков, в 1665 г. участвовал в походе князя Юрия Долгорукого против поляков. Однажды он попросил князя отпустить его домой, т. к. считал, что служит русскому царю по своему хотению, а не по долгу. Князь отказал ему. Тогда атаман ушёл самовольно. Его догнали и казнили по приказу Долгорукого, который не мог себе представить, что в ответ на это братья казнённого, Степан и Фрол, станут зачинщиками и участниками кровавых событий крестьянской войны, давно зревшей, ожидавшей лишь повода для её начала.

В 1667 г. Степан Разин с отрядом казацкой голытьбы совершил походы на Волгу и Яик, в 1668-1669 гг. — по Каспийскому морю в Персию. Весной 1670 г. он стал уже вождём крестьянской войны, в ходе которой, как отмечают многие историки, он проявил себя как опытный организатор и военачальник.

В «прелестных письмах» Стеньки к народу говорилось: «Я не хочу быть царём, хочу жить с вами как брат... я пришёл дать вам волю». Разбой у разинцев сочетался с щедрыми подарками обездоленным. Например, захватив Астрахань, казаки три недели подвергали город насилию и грабежу. Мучительной смертью погибли те, кто хоть как-то «обижал» народ. Тут же только что овдовевших дворянских жён заставляли идти под венец с казаками. Священников, которые отказывались совершать эти церковные обряды, топили, бросая в воду. В городе на площадях лежали изрубленные, замученные люди. Безжалостно уничтожали не только бояр и дворян, но совершали театрализованные казни царских законов: их сжигали принародно на площади.

Историк Н. И. Костомаров отмечал: «Ненависть к боярам, воеводам, приказным людям и богачам, доставлявшим выгоды казне и самим себе, — приводила к тому, что жители перестали смотреть на разбойников как на врагов своей страны, лишь бы только разбойники грабили знатных и богатых, но не трогали бедняков и простых людей; разбойник стал представляться образцом удали, молодечества, даже покровителем и мстителем страждущих и угнетённых».

Пострадали от сподвижников Разина и церкви. Когда Степану кто-то из его окружения посоветовал восстановить разрушенные и сожжённые храмы, он равнодушно отверг это предложение.

Патриарх на первой неделе поста предал анафеме «вора и богоотступника и обругателя Святой Церкви» Стеньку Разина со всеми его единомышленниками.

Атаман Разин будет взят представителями власти не в честном бою. Его предадут приближённые ему казаки. Не менее страшны, чем разинский «театр», казни и расправы с восставшими, которые состоятся по воле царского правительства. Н. И. Костомаров приводит слова современника тех событий: «Страшно было смотреть на Арзамас: его предместья казались совершенным адом; стояли виселицы, и на каждой висело по сорока и пятидесяти трупов, валялись разбросанные головы и дымились свежею кровью; торчали колья, на которых мучились преступники и часто были живы по три дня, испытывая неописуемые страдания».

Казнили Степана Разина в Москве при огромном скоплении народа. Уже перед казнью, спокойно выслушав смертный приговор, оборотясь к церкви, он перекрестился, поклонился на четыре стороны со словами: «Простите!» и мужественно принял смертные муки четвертования. И, несмотря на разбойные дела Стеньки, официально провозглашённую церковью анафему в его адрес, народ опоэтизирует даже явные грехи атамана, будет сочинять легенды о его чудесном спасении и посвятит ему песни и сказания{199}.