Читать книгу "Девушка в цепях - Марина Эльденберт"

Ответом мне был стук захлопнувшейся двери, после которого я соскользнула в сон.

Пауль Орман

Он стоял у окна, глядя на присыпанный снегом город. В Дэрнсе всегда было чисто: ухоженные дорожки, элегантный, словно сошедший с идеальной картины парк, особняки, соревнующиеся друг с другом за звание самого красивого. Глядя на эту идиллию, сложно представить, что где-то бывает иначе. Ладонь обжигал раскаленный локон, чем ближе к двенадцати, тем горячее становилась сплетенная магией прядка волос Шарлотты.

Разомкнув ладонь, он взглянул на полыхающий завиток. Злиться на себя бессмысленно, и все-таки Орман злился. За то, что сорвался вчера, позволил себе уничтожить хрупкое, только-только зарождающееся между ними доверие. За то, что снова напомнил ей о долговой метке, о том, что Шарлотта с ним из-за этой дряни. За то, что увидел в ее глазах страх.

Страх – совсем не то чувство, которое он хотел видеть в глазах этой девочки, но ее слова: «Вы – ничтожество», – выбили из сознания все уроки Джинхэя. Разом, как ураган сметает прибрежные лачуги, оставляя лишь месиво из волн, пены и соломы. Тьма, что долгие годы сидела в его душе на цепи, радостно оскалила пасть, впиваясь когтями в сердце. На миг он представил себе Шарлотту: путы на тонких щиколотках и запястьях, звук рассекающей воздух плети. Красные полосы на белоснежной коже, которые он повторял губами, когда она содрогалась и кричала под ним.

Картина была настолько яркой, что он вылетел из дома, не отвечая на вопросы Тхай-Лао. За рулем, где нужна была трезвая голова, вывел мобиль на обводную дорогу, чтобы в случае чего больше никто не пострадал. Там, в темноте, в лесу, где он сегодня ее целовал, осталось мало чего живого. Магия крошила деревья и вспарывала реку, разбрасывая воду пенными бурунами на застывшие в испуге молчаливые берега.

Ничтожество.

Так его называл отец. Симон Эльгер, герцог де ла Мер, обманом и шантажом заставивший мать жить в его замке, хотел сильного сына. Хотел видеть достойного преемника, а получил его. В детстве Эрик часто болел, и магия подчинялась ему неохотно. Словно не уверенная, что стоит связываться с этой хрупкой, немужественной оболочкой, которая по какому-то капризу судьбы досталась отпрыску самого могущественного мага современности. Глядя на себя в зеркало, он ненавидел слишком женственные и мягкие черты лица, доставшиеся ему от матери, нездоровье, мешающее магическим тренировкам, но больше всего он ненавидел отца.

Его взгляд сверху вниз: холодный, презрительный, резкий.

Нет, больше всего он ненавидел этот взгляд и мечтал о том, что однажды все будет иначе.

Он снова и снова клялся себе, что никто и никогда больше не назовет его ничтожеством, но раз за разом проигрывал. И в год, когда магия начала ему уступать, подчиняясь изматывающим тело и разум практикам, в их жизни появился он. Анри Феро, граф де Ларне нашел возможность подступиться к его отцу, который всех держал на расстоянии вытянутой руки. Тогда Эрик еще не догадывался о том, что они братья, зато нашел точку приложения своей ненависти.

Анри. Идеал мужчины, словно вылепленный по всем эталонам и стандартам. Женщины сходили по графу де Ларне с ума. Высокий, крепкий, сильный и тренированный, воплощение того, каким хотел его видеть отец. Симон Эльгер проводил с графом все больше времени и доверился ему настолько, что отправил в Энгерию, жениться на Терезе Биго. Эта женщина обладала редчайшей и опасной силой – некромагией, кровь ее была настолько сильна, что отец просто не мог пройти мимо.

В свое время он даже предпринял попытку устроить ее брак с Эриком, но отец Терезы ему отказал.

Это все, что он знал о ней, направляясь в Энгерию, чтобы испортить Анри жизнь.

Это все, что он знал о ней, когда впервые увидел эту странную, сильную и умопомрачительно красивую женщину, хотя она себя таковой не считала. Тереза сторонилась общества и жила изгоем в замке своего брата из-за магии, что текла в ее жилах. Она не появлялась на балах, избегала мужчин и считалась старой девой – на момент их встрече Терезе уже исполнилось двадцать семь.

В день, когда Эрик увидел ее впервые, он решил, что они должны быть вместе.

Слишком они были похожи.

Слишком многое указывало на то, что из них получится отличная пара.

Он сам не понял, когда осознание этого переросло в одержимость. Видеть ее рядом с идеальным Анри было невыносимо, видеть ее взгляды, обращенные на него – тем более. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, что он почувствовал, увидев в руках Шарлотты свежий букет, а ее саму – в красивом платье. В платье, которое она надевала по особым случаям.

Цветы, вылетевшие в окно, лишь приглушили вспышку ярости. До той минуты, когда она потребовала отвезти ее в Дэрнс, а после сказала, что торопится. Представлять рядом с ней Ирвина Лэйна почему-то было гораздо больнее, чем в случае Терезы и Анри. До этого он не знал, что такое бывает: когда больно даже дышать при мысли о том, что ее обнимает этот самоуверенный напыщенный… защитничек Энгерии.

При виде Анри и Терезы он впадал в бешенство.

При мыслях о Шарлотте, губ которой касается Ирвин – сходил с ума.

Терезой он был одержим.

В случае с Шарлоттой все было иначе. Чувство к ней собиралось из темных нитей, клубящихся над ним, и заката над полями аламьены. Яркое, как ее волосы, глубокое, как полуденный зной, и такое же опустошающее, как обратная сторона жизни. Не чувство, не наваждение – желание дышать ею. Жить ею.

Только ею одной.

Поэтому сейчас он стоял, глядя то на лежащие перед ним часы, то за окно, где по-хорошему, вот-вот должен был появиться экипаж. Стоял и не мог отделаться от мысли о том, что будет, если она выйдет из дома на несколько минут позже. Или если у колеса треснет ось, если извозчик застрянет в центре, где вечно не проехать. Мысли об этом отзывались бессильной злобой внутри. Злобой на себя и свое: «Завтра приедешь сама».

Что, если не придет?

Однажды она уже отказалась к нему явиться. Правда, в тот день она еще не знала о том, как работает долговая метка, но за последнее время на нее слишком много всего свалилось. Слишком много разочарований.

Вчера Шарлотта снова приняла снотворное, он почувствовал это через заклинание, зацикленное на ее снах. Глубокий, тяжелый сон, в который она соскользнула, больше напоминал забвение и освобождение от реальности. Искушение заглянуть в него было настолько велико, что он с трудом удержался. Впрочем, вчера ему было не до этого. Шарлотта проснулась лишь несколько часов назад, но сам он за эту ночь не сомкнул глаз.

Стрелки сдвинулись снова.

Без четверти двенадцать.

Пора бы ей уже появиться.

Для себя он твердо решил, что сегодня избавит девочку от этой метки. Ее, а заодно и себя, и даже если она никогда больше не захочет перешагнуть порог этого дома… Нет, он все равно от нее не откажется. Ни за что.