Читать книгу "Михаил, Меч Господа. Книга первая. Просьба Азазеля - Гай Юлий Орловский"

– Обожаю людей долга, – сказал Азазель с чувством. – Так хорошо с вами!.. Но обычно мы здесь свой долг измеряем собственными необходимостями. А что дает тебе исполнение долга?

Михаил ответил с надменностью во взоре и голосе:.

– Возможность исполнить следующий!

– Классно, – прокомментировал Азазель. – Особенно, что понимание необходимости выполнить долг требует забыть о своих интересах. Это так удобно в интересах власти!

– Демонам и людям этого не понять, – отрезал Михаил гордо.

Азазель вздохнул:

– Ты прав. Человек чувствует свой долг, если свободен… Ого, что это там?

Михаил тоже перевел взгляд на монитор, но никаких масштабных боев, даже простой стрельбы, какие-то поваленные деревья, бугристая почва, трещина в земле…

Азазель всмотрелся, сказал быстро:

– Ложись отдыхай, ты же в человечьем теле, а я смотаюсь туда! Это совсем рядом, на Симферопольке. Там что-то нехорошее, нутром чую.

Михаил насторожился.

– Демоны из ада?

– Не понял еще, – ответил Азазель. – Но что-то такое, что не укладывается ни в какие рамки. Милиция пока что не слишком заинтересовалась, все можно списать на бытовуху, но слишком уж как-то концентрированно…

Он поставил чашку на стол и поднялся, Михаил вскрикнул:

– Но-но, придержи коней!.. Что ты там такого увидел? Хочешь скрыться?… Нет уж, еду с тобой.

– Какой ты настойчивый, – сказал Азазель. – Ладно, убедил. Но давай побыстрее!

Михаил поднялся, сказал с сожалением;

– Я последний раз ел вчера вечером!.. Если не считать вот этого жалкого завтрака…

– Как же ты удержался, – ахнул Азазель. – А куда все котлеты из баранины подевались в холодильнике?

– Ты же и пожрал!

– Правда? – спросил Азазель в сомнении. – Вот я какой одухотворенный и возвышенный, абсолютно не замечаю такие бытовые мелочи, а все только о высоком и чистом, как я сам… Поторопись, черепах!

Он вышел из квартиры быстрыми шагами, Михаил едва успел выскочить за ним на площадку, крикнул:

– Сири, закрой за нами!

Сири благоразумно не ответила. Как всякий ребенок знает, незнакомым мужчинам лучше не отвечать и конфет от них не брать, но Михаил все же услышал за спиной, как из проема в дверные пазы вдвигаются длинные стальные штыри.

Глава 10

Двери лифта гостеприимно распахнулись, приглашая в тесную кабинку, Азазель вошел и, не касаясь панели, взглянул на Михаила. Михаил, досадливо морщась, прикоснулся кончиком пальца к арабской цифре 2 с продольной черточкой впереди, цифра означает римскую II, а черточка указывает на подвальные помещения под домом.

Кабинка помчалась вниз, Азазель сказал покровительственно:

– Тебя уже можно выбрасывать на ходу из автомобиля, не пропадешь.

– Я все запоминаю с первого раза, – буркнул Михаил. – Как и ты, уверен.

– Я бы хотел кое-что забыть, – ответил Азазель, подумал и уточнил: – вообще-то ничего не хотел бы терять из памяти.

Двери распахнулись, выпуская обоих в подземный зал автомобилей, Азазель помахал рукой, в дальнем ряду один мигнул фарами и, красиво вырулив на свободную полосу между выстроившимися авто, достаточно быстро и уверенно понесся к ним.

– Здесь ему все знакомо, – объяснил Азазель, – а в городе еще стесняется.

– Это твой автомобиль стесняется?

– Побаивается, – уточнил Азазель, – попасть в аварию. Еще ребенок, быстро считать ситуации не умеет.

– Крупный у тебя ребенок.

– Ты еще экскаваторов не видел! Ничего, два-три крупных апгрейда, и мне к рулю можно будет не прикасаться. Эти штуки взрослеют быстро, нам, родителям, на радость и тревожную надежду.

Михаил молча сел на правое сиденье, хотя уже запомнил, как управляться с этой штукой, и уже управлял. Азазель перехватил его взгляд, покачал головой.

– Нужно еще и разрешение, дружище. Ну и что, что уже проехался разок? В другой раз поймают. Так что не рискуй. Пристегнись. Не забывай, ты только человек. Во всем.

Михаил молча наблюдал, как сперва неслись по узкому ущелью между двумя рядами высотных домов, справа и слева целая лавина таких же автомобилей, что отличаются один от другого не больше, чем скаковые лошади, только расцветка иная да экстерьер чуточку другой, а так все мчатся быстро и целеустремленно.

Азазель перехватил его внимательный взгляд.

– Ранние пташки, – сказал он равнодушно. – А вот когда проснется и повалит на службу основная масса, будет мама не горюй на дорогах… Ничего, уже в этом году треть из этих бездельников потеряет работу. Братья Сири принимают нагрузку на свои плечи!

Вскоре выметнулись на МКАД, а там, промчавшись немного, съехали по крутой дуге, тут же по обе стороны побежал лес, выдвинувший на край дороги самые крепкие и могучие деревья.

Когда автомобиль выскочил на пригорок, Азазель указал вперед, там показалась деревня, это же совсем рядом с городом, справа и слева уже блестят на солнце новенькие кварталы высотных домов.

– Местные, – сказал Азазель с ноткой грусти, – все еще цепляются за родные земли. Дескать, здесь похоронены отцы-прадеды и прадеды прадедов…

Михаил ответил в том же тоне:

– Часть домов смотрятся брошенными. Хозяева разорились?

– Сейчас мало кто разоряется, – ответил Азазель и уточнил: – в том старом значении. Но деревенские стараются переселиться в город, а городских теперь вот потянуло в деревни…

– Место прекрасное, – заметил Михаил, – чего им надо? Рядом лес, озеро…

– Города растут, – сообщил Азазель, – а такие районы Москвы, как Медведково, Бабушкино, Бибирево, Кунцево и прочие, это бывшие деревни, которые быстро растущая Москва когда-то проглотила и возвела на их местах городские кварталы. Теперь там метро и троллейбусные линии.

Михаила качнуло, Азазель круто повернул баранку руля, подавая автомобиль с широкополосной дороги на проселочную, где такой же асфальт, разве что свежеуложенный.

Деревья плотно пошли с обеих сторон, наконец автомобиль с облегчением выметнулся на небольшую приподнятость дороги. Михаил увидел дома ближе, когда-то добротные, сейчас печать запустения на всей деревне, здесь явно понимают: не стоит вкладываться в дорогие ремонты ни домов, ни погребов, ни даже заборов, если вот-вот государство выплатит компенсации за участки, а им предоставит благоустроенные городские квартиры.

Только один дом на небольшом холме смотрится предельно ухоженным, словно хозяева не верят ни в какие переселения или там живут протестанты, основатель которых Лютер как-то заявил: «Если мне скажут, что завтра конец света, сегодня все равно посажу дерево».