Читать книгу "Черный ветер, белый снег. Новый рассвет национальной идеи - Чарльз Кловер"

Без открытой поддержки Горбачева, которая придала бы перевороту легитимность, путчистам оставалось лишь прибегнуть к военной силе, и это их погубило. Маршал Советского Союза Дмитрий Язов, министр обороны, который, собственно, и приказал ввести танки в центр Москвы, позднее признал несколько своих ошибок. В интервью 1997 года он говорил:

ГКЧП от начала до конца было импровизацией. Не подготовили планов, никто не собирался арестовывать Ельцина или штурмовать Белый дом [где заседал Верховный Совет]. Мы думали, народ поймет и поддержит нас. А нас проклинали за танки на улицах Москвы[334].

Лояльность армии была основательно подорвана рядом бессмысленных кровавых расправ над гражданскими протестами в предыдущие два года. В итоге военные совершенно не желали вмешиваться в политические события, тем более в центре Москвы, а у Ельцина появилась возможность сблизиться с недовольными генералами. Путчисты не могли положиться ни на кого, кроме «Альфы», элитного отряда КГБ, предназначенного для борьбы с терроризмом. Но и тут заговорщики просчитались. Командиры «Альфы» отказались штурмовать Белый дом без письменного приказа и, не получив такой приказ, решили попросту переждать кризис.

Днем 19 августа Ельцин приехал с дачи в Москву, каким-то образом ускользнув от засады – в лесу его поджидали гебисты с ордером на арест. В Москве он, выйдя из Белого дома и поднявшись на танк, экипаж которого перешел на сторону противников путча, произнес знаменитое телеобращение с призывом ко всем россиянам «дать достойный ответ путчистам и требовать возвращения нормального конституционного порядка». Начавшиеся в тот день протесты не были подавлены, команды иностранных телекорреспондентов беспрепятственно ездили по всей Москве. Десятки тысяч человек собрались на защиту Белого дома, телевидение показывало их на фоне танков с трехцветными флагами демократической России на башнях.

С первого дня стало ясно, что путч обречен на поражение. Дугин осознал это, как только выглянул в окно и увидел на Арбате толпы, спешившие к Белому дому поддержать Ельцина. «При виде этой толпы я понял: они как свиньи бросятся с утеса, как в евангельской притче. Я понял, что я впервые за Советский Союз, в тот самый миг, когда он погибал, я полюбил его».

Путчисты не предусмотрели возможность активного, отважного сопротивления, а стрелять по толпе они не были готовы. Три человека погибли в ночь с 20 на 21 августа, но это, по-видимому, был несчастный случай: они попытались «ослепить» экипаж танка, набросив брезент на смотровую щель, и гусеницы их переехали.

Отдадим должное сторонникам теории заговора – по сей день неизвестно, каков был масштаб американской помощи Ельцину. Он, видимо, получал в реальном времени информацию обо всех переговорах членов ГКЧП друг с другом. Яковлев в воспоминаниях (2005 год) пишет, что американская разведка предупреждала Горбачева о готовящемся перевороте, но он этим предупреждением пренебрег (как мы говорили, он даже мог участвовать в этом перевороте). Американский журналист Сеймур Херш писал в 1994 году в Atlantic Monthly о том, как (сломив сопротивление Национального агентства безопасности) президент США Джордж Буш-старший распорядился передавать Ельцину важную информацию о переговорах Крючкова и Язова с командующими на местах. «Мы в режиме реального времени сообщали Ельцину содержание переговоров», – писал Херш, ссылаясь на слова официального лица[335]. Свои контакты с американским посольством охотно признает в автобиографии и сам Ельцин: американские дипломаты встречались с ним во время осады Белого дома, они даже обсуждали план эвакуации его в посольство, находящееся в нескольких шагах от Белого дома, но Ельцин отказался, поскольку «люди не любят, когда иностранцы вмешиваются в наши дела».

Так же неоднозначны события ночи 20 августа. По словам Ельцина, все источники сообщали, что ГКЧП намерен штурмовать Белый дом. Но, согласно пресс-секретарю Павлу Вощанову, Ельцин ту ночь провел в подвале, «пил до утра». Возможно, надежды Ельцина укрепили перехваченные американцами переговоры, свидетельствовавшие, что заговорщики пали духом. Генерал Медведев в автобиографии пишет: Ельцин точно знал, что штурма не будет, хотя генерал предпочитает не пояснять, откуда поступала такая информация[336].

Около 3 часов ночи командующий подразделением КГБ «Альфа», судя по всему, отдал приказ штурмовать Белый дом, но его подчиненные в очередной раз отказались действовать, заявив, что их «снова подставляют». Об этом сообщил командующий ВВС Павел Грачев несколько недель спустя в интервью газете «Известия».

Стало ясно, что, не решившись сразу на жесткие меры, заговорщики упустили преимущество и лояльность военных разделилась. Штурм Белого дома так и не начался, министр обороны Дмитрий Язов распорядился вывести войска из столицы и таким образом подготовил наступившую на следующий день развязку: Горбачев снова вышел на связь, публично осудив заговорщиков, которые почему-то вылетели в Форос. Как только они вернулись в Москву, они были арестованы.

Крючков многократно повторял, что главной их ошибкой было не использовать радио для обращения за всенародной поддержкой. В 2001 году он заявил: «Нам следовало выступить перед людьми и открыть им глаза на то, какая опасность надвигается на нашу страну»[337]. В 2006 году он продолжал размышлять на ту же тему: «По СССР 19-21 августа на митингах выступило 160 тысяч человек, не больше. Это мизер для нашей страны. Так что я не могу сказать, что народ активно нас поддержал. Но если бы призвали – люди бы вышли на улицу»[338]. Но самый убедительный анализ причин, по которым путч потерпел поражение, исходит от Язова, который сознается, что прежде всего самому себе не мог объяснить, к чему ведет этот заговор: «Меня все спрашивают: а почему вы не дали команду стрелять? А я спрашиваю: а в кого стрелять? Во имя чего? Чтобы опять Горбачева оставить у власти?»[339]

Сторонники жестких мер положились на танки и солдат и слишком поздно осознали, что без ответа на вопрос «во имя чего» всем этим ресурсом не удастся воспользоваться. Они с презрением относились к публичной политике демократов, но убедились, что даже при попытке захватить власть силой оружия требуется какая-то идея, причина, с чем можно обратиться к народу. Им все-таки нужно было как-то объяснить свои действия, и не получалось. «Они действительно думали, что историей можно управлять по телефону», – говорит теперь Дугин.