Читать книгу "Драконий катарсис. Изъятый - Василий Тарасенко"

Корабль уверенно шел сквозь шторм, а я размышляла, вдыхая соленый ветер. Мысли вновь скакнули к посольству. Неслыханно на самом деле. Меня, герцогиню Вирионны, пэра и тэ дэ и тэ пэ, поставили в подчинение какой-то баронессе, пусть и верховному послу. Классическая ссылка. С глаз долой — из сердца вон, как говорится. Все-таки ее величеству в уме не откажешь, умеет находить пути решения своих проблем. А в том, что лендерра де ла Шанталь Таранас стала для королевы серьезной проблемой, сомнений уже ни у кого при дворе не осталось. Вот и отправилась Тристания к оркам…

«Серебряный галс» вновь задрожал всем корпусом, зазвенели ванты, удерживая мачты с мокрыми полусобранными парусами. И сквозь шум ветра до меня долетел отчаянный вопль одного из дозорных:

— Фестиль рядом!

Я сразу ощутила, насколько все-таки холодна морская вода и до какой степени пронизывающ этот штормовой ветер. Фестиль, морское чудовище, бездумно управляющее волшебными ветрами Срединного моря, являл собой настоящий бич мореплавателей. Огромный хищник с длинным телом, мощными ластами, огромными зубами и неиссякаемым источником магии в теле во время штормов обычно не показывался, но в этот раз, похоже, сделал исключение. Я на миг задумалась о том, что же могло выгнать из логова свирепое животное, а потом события понеслись вскачь.

Вой ветра окрасился тонким свистом, а неподалеку от крейсера из воды показалась черная лоснящаяся спина чудовища. Массивная плоская голова на относительно тонкой шее моргнула четырьмя белесыми глазами и нырнула под штормовую волну. Свист стал сильнее, отчего корабль ощутимо накренился. Я чуть не повисла на ванте над самой водой, пытаясь рассмотреть фестиля. Мощный удар под днище подкинул «Серебряный галс». Парусник с громким треском рухнул на воду. В тот же миг вант со щелчком лопнул, ударив всем своим натяжением в мои ладони. С воплем боли я зависла в воздухе, а затем влетела в морскую волну, подхватившую и потянувшую на глубину. Руки сработали сами — сказался многолетний опыт плаваний. Несмотря на дикую боль в онемевших ладонях, я вскоре вынырнула на поверхность, чтобы успеть увидеть уже далекую корму крейсера и нависший надо мной чудовищный вал темной воды. Свирепый удар волны погрузил в темноту.

Какой-то голос прорвался сквозь мрак, зацепив сознание и наполнив темноту сумрачным светом. Я ощутила режущую боль в легких и согнулась в конвульсиях, выплескивая из себя морскую воду. Проморгавшись, поняла, что лежу на песчаном берегу, среди водорослей и шороха дождя. На границе еще неясного сознания два силуэта обменялись репликами:

— Она очнулась!

— Сильна ушастая! Смотри, она такая же, как ты.

— Запомни, Балайба, я — гарпий! — В одном из голосов прорезалось раздраженное упрямство. — И никак иначе! Все ясно?

— Конечно, остроухий, — мирно согласилась его собеседница. — Что с утопленницей-то делать будем?

— Ты сейчас полетишь домой и приведешь еще кого-нибудь. Надо и ее вынести с этой скалы.

Слушая разговор, я в полуобморочном состоянии не верила происходящему. Этот голос… Сумасшедшая надежда, напитанная ужасом и чувством вины, наполнила каждую клеточку тела. Такого просто не могло быть! Спустя столько лет после того, как моя рука вонзила клинок в тело одного веселого барда, голос поэта звучал в голове, наполняя сознание безумным бредом.

— Невозможно, невозможно… — Губы шептали, а сердце заходилось от боли.

Одна из теней склонилась к лицу. Мои глаза уставились на спасителя. Губы еще раз прошептали:

— Невозможно…

Надо мной стоял бледный, похудевший призрак из прошлого. Тот, кого я безумно любила все эти столетия, оплакивая и не позволяя себе уйти следом в смерть. На меня смотрели удивленные глаза Лионеля д’Алансаля, барона Фалька, моего младшего мужа.

— Я же сама… Своими руками… — выдохнула я и замолчала.

Эльф, чудовищно похожий на Лионеля, сочувственно спросил:

— Как вы себя чувствуете? Меня зовут Нокил, я — гарпий.

«Не узнал! Почему? Не узнал, — бились мысли в голове. — Не помнит!» От этого стало и горько, и легко. Передо мной парил призрак эльфа, убитого моими руками, пусть и под воздействием родовой магии, на пляже возле столицы королевства. Темные волосы с фиолетовым отливом, прекрасные глаза, сладкие губы, готовые растянуться в искрящейся улыбке и подарить миру новые стихи, — никаких сомнений не осталось. Кинжал страха пронзил сердце. Если он вспомнит, что случилось в тот солнечный день на берегу моря, и отвернется, мне останется только одно — уйти в Аэнто Сахан добровольно. Жить дальше без вновь обретенной любви не хватит никаких сил! Мысли путались, заставляя дрожать не только от холода. Облизав пересохшие губы, я выдавила из саднящего горла:

— Привет.

Глава 3

В ЧЕШУЕ, ОГНЕМ ГОРЯ…

Я сидел возле круглого окна, забранного ажурной решеткой, смотрел на сумрачный оазис, накрытый пеленой хмурого дождя, и все никак не мог решить, нравится мне столица Империи нагов или нет. Зелесс лично доставил нас в город, прихватив с собой десяток воинов для охраны. Сейчас где-то в глубине дворца он давал отчет самому императору. Мы же с Маратом, Горотуром и Клэв оказались в покоях, весьма напоминавших тюремную камеру. Правда, почти со всеми удобствами, что ни говори. Стража дворца провела нас какими-то темными коридорами и благополучно оставила в этой огромной круглой комнате, застеленной неизменными коврами. Также здесь нашлись большой глиняный кувшин с водой и еще одна емкость с крышкой, о назначении которой явственно говорил запашок, проникавший в атмосферу. От мыслей и ожиданий меня отвлекли громкие голоса за двустворчатой дверью из пористого камня. Некоторые обладатели голосов явно были навеселе.

— Открывай, мы желаем посмотреть на новых рабов! — Хриплый бас заставил двери задрожать.

— Не велено. — А вот это наша суровая стража, судя по всему.

— Да ты знаешь, кто я такой?! Стоит мне только захотеть, и ты вылетишь из дворца! — раздался чересчур тонкий голос.

— Открывай, кому сказано! — Опять бас.

— Не велено.

— Открывай, не бойся. Я скажу, что мы тебя принудили, почтенный стражник. — А вот этот голос мне чем-то неуловимым знаком.

А много ли я встречал нагов на своем пути? Если память не изменяет, до границы с пустыней попадался только один экземпляр. И воспоминания о нем далеко не самые лучшие.

Двери распахнулись, и в комнату бодро вползли три нага. Предчувствия не обманули. Одним из них оказался тот самый черный ублюдок, которого в тот памятный день встречи на пути в столицу эльфийского королевства мне не дали разорвать в клочья. Или уберегли мою шкурку от той же участи, это как посмотреть. Или — кому…

Хвостатый посмотрел. Его надменное лицо чуть скривилось в гримасе узнавания. Черный ощерился и сказал, вознеся себя почти под потолок:

— Эту крысу я знаю.

Его спутники удивленно остановились, уставившись на нашу честную компанию. Горотур предостерегающе взрыкнул, заставив нага сузить глаза. Черный, как я решил звать урода про себя, насмешливо сказал: