Читать книгу "Червивое яблоко. Моя жизнь со Стивом Джобсом - Крисанн Бреннан"

Однажды Стив попросил секретаршу позвонить мне и узнать, не хотим ли мы с Лизой посетить мероприятие Apple. Очевидно, когда мужчина вкладывает в свою семью деньги, он начинает больше интересоваться важными вопросами. Это приглашение дало мне понять, что Стив хочет видеть Лизу частью своей жизни. Я стремилась поддержать его усилия, чтобы он также чувствовал уважение и связь с Лизой. Я забрала ее на день из школы, и мы пришли и сели в передней части огромной аудитории, полной поклонников Apple, чтобы посмотреть открытие. Растерянной Лизе было некомфортно и непривычно видеть отца на сцене. Для меня это оказался новый опыт. Стив тараторил как пулемет, и, казалось, надо превратить уши в две параболические антенны, чтобы ухватить суть его слов и поспевать за скоростью его мышления. В его презентации не было ни одного лишнего слова или неверного звука. Она стала головокружительным потоком чистого контента. Неудивительно, что люди так им восторгались! Уже взрослой Лиза рассказала мне, как тревожилась в тот день. Кажется, маленькую девочку слишком удивило то зрелище. Мне следовало тогда это понять. Разными способами много лет я пыталась объединить их друг с другом с самыми лучшими намерениями, хотя все вечно получалось не так, как я хотела.

После мероприятия Apple я вернулась к вальдорфскому сообществу, чему очень радовалась. Эти умные и чуткие люди хотели узнать, как все прошло. Я была счастлива, что о Лизе так обстоятельно заботятся, что теперь у нас есть круг общения и я больше не наедине с проблемами. Я могла поделиться эмоциями и информацией. Эти люди были интересными и проявляли интерес к нам.

* * *

Позже Стив пригласил нас на завтрак в свой дом в Саратоге. Было утро субботы, и я купила по пути к нему ягод. Его дом поражал красотой и размерами. Красота дает мне прилив сил, однако мы с Лизой жили настолько близко к состоянию нищенствования, что красота, с которой я не сталкивалась уже длительное время, потрясла меня, потряс этот дом с фотографий в Time. В сознании Стива все было очень просто: он имел право на все это богатство. А мы нет. Я подавила порыв гнева: проще сдержаться, чем ругаться с ним. На кухне я указала на кофеварку эспрессо и сделала какой-то едкий комментарий, чтобы смягчить свое горе. Он сказал: «Я больше никогда не буду ее использовать», намекая на то, что он и эспрессо не слишком хорошо сочетаются. Да уж! Затем он показал нам прочее убранство двухэтажного дома. Ему установили сауну, и он объяснял, как важно для него расслабляться. Его непринужденное безразличие к нашим потребностям заставило меня чувствовать нас сиротами.

После завтрака из ягод, орехов, домашнего хлеба с джемом и свежевыжатого апельсинового сока мы отправились на прогулку, и Стив начал возбужденно рассказывать мне, что он нашел свою мать. А найдя, узнал, что у него есть младшая сестра c растрепанными волосами рыжего цвета и она – писатель, живущий в Нью-Йорке. По его жестам мне представилось темно-рыжее афро.

Я заслушалась его, и мы остановились. Так как мы стояли, Лиза попробовала залезть на двенадцатифутовую ограду вдоль мощеной дороги. Мы стояли в тени, а ограда скрывала чей-то задний двор в богатых окрестностях Саратоги. Солнечные лучи, падающие на листья, лежащие на заграждении, делали его похожим на окно с цветными стеклами. Я понимала, почему она хочет на него залезть. Сама Лиза была ростом сорок пять дюймов и могла подняться лишь на четыре-пять футов, прежде чем отходила и пробовала снова. Это была благородная попытка. Я держала руки вытянутыми, чтобы защитить ее от возможного падения, пока Стив продолжал говорить. Он сказал, что его сестру зовут Мона: прекрасное, старомодное имя, и я подумала, что у их матери была поэтическая жилка. Однако еще это созвучно с «моно»: один ребенок. Интересно, как бы она назвала своего сына, если бы оставила его. Уж точно не Стивом, с этим электризованным звуком эс.

Стив рассказал мне, что его родители поженились после того, как его усыновили. Он говорил без остановки, я почти не успевала задуматься, что это значило для него. Когда человек не делает пауз в повествовании, это свидетельствует о стремлении минимизировать влияние более фундаментальной реальности. Сейчас воспоминание о горечи его потери почти парализует меня. Как он смог жить с таким знанием и чувством того, что его бросили, которое должно было возникнуть в нем? В то время отдельные журналисты писали о том, как гиперактивность в Кремниевой долине была связана со стремлением избежать чувств, возникающих по поводу смерти. Думаю, в случае Стива речь скорее шла об уклонении от чувств, связанных с рождением и с матерью. Может быть, это все одно и то же.

Стив улыбался и крутил руками в воздухе, пока рассказывал свою историю, поскольку теперь он был знаком с этими двумя людьми: матерью и сестрой. Я не верила своим ушам. «Как ты вообще нашел свою мать?» – спросила я. Все то долгое время, что я знала Стива, это была серьезнейшая проблема. Он ответил, что просто позвонил доктору, который заполнял его свидетельство о рождении. Логично, и интересно, почему он не сделал этого прежде.

Когда он позвонил доктору, уже пенсионеру, Стив назвал свое имя и спросил, может ли тот сказать, кто его мать. Доктор извинился и ответил: «Мне жаль, парень. Я помог появиться на свет сотне детей. Я просто не помню тебя». И затем, в своем стиле, Стив сказал: «Послушайте, я дам вам мою контактную информацию. Пожалуйста, запишите ее, и если вы вспомните хоть что-нибудь, любую деталь, просто напишите или позвоните мне». Доктор согласился и всё записал, а затем они попрощались. (Все это происходило до того, как изобрели электронную почту!)

Стива переполняли эмоции, и он говорил так, словно в этот момент открывал коробку с драгоценными подарками. И все это время Лиза штурмовала вершину ограды со смелой улыбкой на лице при каждой новой попытке. Ее старания заслуживали похвалы и напомнили о моем бывшем парне-скалолазе, который научил ее правильно лазать: Лиза не просто рвалась к заграждению, она применяла полученный навык. Она целилась высоко, пытаясь забраться туда, где ярко и красиво; это также поражало меня.

Стив поведал, что доктор написал ему письмо сразу после разговора. Оно начиналось со слов: «Стиву Джобсу в случае моей смерти…» В нем доктор признался, что прекрасно знал, кем являлся Стив, и что его мать прожила с ним и его женой последние месяцы своей беременности, до самых родов. Доктор раскрыл имя матери, подписал и адресовал письмо, положив его в верхний ящик своего стола. В ту ночь у доктора случился обширный инсульт или сердечный приступ (я не помню, что именно), и он умер. Так Стив узнал правду о своем происхождении.

Ух ты! Я была в смятении, мы молча смотрели друг на друга. В итоге я прямо спросила: «Что ты сделал, убил его?!»

У меня оставались сомнения, что он говорил мне правду, поскольку я вообще не могла проверить его рассказ. По лицу Стива казалось, что он не врет. Возможно, что доктор лишь ждал, когда Стив позвонит, подумала я про себя, чтобы он мог двигаться дальше. Вообще, случаи, подобные этому, действительно происходили со Стивом и, честно говоря, довольно часто. Несомненно, его быстрое восхождение на мировую сцену было невозможным без некоего обмана, но его рассказ оказался уж слишком мрачен и выходил за все возможные рамки. Меня не переставал мучить вопрос: каково даже без злого умысла стать помехой на его пути?