Читать книгу "Холодные близнецы - С. Тремейн"

Мужчина смотрел на мою наготу.

Я проснулась, мастурбируя. Все было завязано на сексе. Но не на сексе с моим бывшим, когда близняшки были совсем крошками.

Нет, в миллион раз хуже.

В те дни Энгус задерживался допоздна. Мама с папой ушли. И я пригласила парня. Однажды я встретила его в баре возле лодочной мастерской в Инстоу и познакомилась с ним. А пару месяцев спустя я пригласила его в гости. Я хотела с ним переспать. Мне надоел секс с Энгусом. Я всегда стремилась к большему, чем он мог мне дать.

Я жаждала волнующей новизны.

– Мама?

– Не бойся, дорогая. Все хорошо.

Я страстно поцеловала его на кухне. Вот на что я отвлеклась. Я пила вино с мужчиной, который мне нравился, мечтала затащить его в койку – и я перегнулась через стол и впилась в его губы своими. А близняшки меня увидели. Мне стало стыдно, я была немного пьяна, и я прикрикнула на них, чтобы валили отсюда. А потом я трахнула того парня в пустующей спальне на втором этаже.

Его звали Саймон. Точно. Молодой симпатичный член яхт-клуба. Моложе Энгуса и похож на Энгуса – времен нашего знакомства.

Память вливается в меня, правда затопляет меня до краев. Шторм проделал дыру.

Когда Саймон ушел, я уснула, утомленная сексом и алкоголем. В доме не было никого, кроме меня и детей. Близняшки тихо постучались ко мне в дверь, и я на них рявкнула, велев, чтобы они проваливали. Снова.

Я задремала.

И очнулась от крика. И поняла, что я наделала.

Я взлетела по ступеням и наткнулась на свою дочь. Она рыдала, что-то взахлеб говорила про сестру. И ее крик сказал мне правду, которую я не могла вынести. Я оказалась неверной женой, изменила мужу вторично, и это убило мою маленькую девочку. Поэтому я начала врать – я обманывала полицейских, врачей, Энгуса, вообще всех, – скрывая того мужчину и свое пренебрежение родительским долгом. Я специально сказала им, что она упала с балкона второго этажа, отвлекая их нелепой ложью. Истина была слишком страшной, и мое вранье постепенно превратилось в правду. Даже для меня. В особенности – для меня.

Но они узнали о моем отвратительном преступлении, о моей халатности, о моем чудовищном стыде. Все – и Энгус, и моя мать, и мой лечащий врач. Но они помалкивали, и меня не забрали в полицию.

Они решили защитить меня?

Но как узнала мама? Как догадался Энгус?

Вероятно, мать, что-нибудь заметила, а может, ей все рассказала моя дочь или тот парень случайно сболтнул в баре: «Когда разбилась девочка, я был с Сарой», а мать находилась поблизости и услышала. Какая разница. Они знали. Во всем виновата я. Только я. Я занималась сексом с другим мужчиной – снова – и из-за этого умерла моя дочь. И они с тех пор заслоняли меня от страшной реальности.

– Прости, дорогая, прости, пожалуйста.

– Мам, она вернулась. Она за дверью.

– Кирсти?

– Нет, Лидия. Она вернулась. Слушай.

Ветер завывает, и дождь стучит, но да – я слышу голосок умершей близняшки.

– Открой. Это сделала ты. Ты должна меня впустить.

Я лежу в кровати и плачу. Пока моя живая дочь обнимает меня, вторая – погибшая – окликает меня за дверью:

– Мама, я пришла. Пусти меня. Я вернулась.

Я целую свою девочку в лобик и спрашиваю:

– Но она же спрыгнула?

Она смотрит на меня голубыми, как у ее бабушки, глазами и тихо говорит:

– Нет, мама. Мы хотели перелезть с верхнего балкона на другой балкон, в той комнате, где ты была. Мы решили поглядеть, почему там нет папы. Мы боялись открыть дверь, ведь ты на нас кричала, но Лидия все равно хотела увидеть, с кем ты… с папой или с другим дядей. И… она… она полезла вниз, а за ней я, а потом, мам, она в меня вцепилась и потянула. Мама, она меня потянула, потому что падала, и она так сильно тянула, что я тоже чуть не упала, и… – моя девочка умолкает, и по ее щекам начинают литься слезы: – Я пихнула ее, мама! И она упала вниз из-за меня. Ты всегда любила ее больше, а я пихнула ее от себя, потому что я тоже падала.

Она всхлипывает и испуганно повторяет:

– И она упала, мама, она упала. Я это сделала, я ее спихнула, потому что она вцепилась в меня.

Я теряю дар речи. Моя вина бесспорна. И больше мне знать нечего.

За дверью моя мертвая дочь. Невинная и обвиняющая. Мне надо последний раз попросить прощения единственным доступным мне образом. Как раз самое время. Я выбираюсь из постели и натягиваю одежду.

Лидия с беспокойством смотрит на меня в полумраке. Слезы высыхают на ее личике. Я наклоняюсь к кровати и смахиваю с ее лба мягкие светлые волосы.

– Дорогая, ты не виновата, – шепчу я. – Все произошло из-за меня.

– Но это неправильно, мама. Неправильно, да?

– Нет, милая, правильно. Прости меня, на самом деле ты совсем-совсем не виновата. Вы просто играли. И запомни, пожалуйста, что только я виновата во всем. А из-за того, что я наделала тогда ночью, и началась твоя ужасная путаница, которая длилась так долго. Из-за меня.

Я глубоко вздыхаю и целую ее:

– Поэтому мы сейчас и уйдем отсюда.

– Но, мам, на улице темно. Мы не потеряемся?

– Не бойся, дорогая, у меня есть фонарик.

– А ураган? А вообще все?

– Ерунда. Пойдем со мной. В шесть будет отлив, и мы сможем быстро перейти к другому острову даже в темноте. Точно, милая.

Лидия хмурится, сидя на кровати. Она озадачена и трет кулаком глаза. Я понимаю, что если она опять заплачет, то я не смогу совершить этот ужасный шаг. Надо поторопиться.

– Запомни, я всегда любила тебя. Всегда. Я любила вас обеих.

Пауза.

Внезапно она говорит:

– Прости, что я упала, мама. Прости, что я хотела слезть вниз по балкону и посмотреть на тебя. Прости, что я отпихнула Кирсти…

– Что?

– Мам, прости, что я упала. Прости, что я умерла.

Я приникаю губами к ее щеке.

– Ничего страшного, Лидия, виновата я, и никто больше. Но я так люблю тебя. – Я протягиваю ей руку. – Давай мы найдем твою сестру и будем вместе. Всегда.

Она серьезно кивает. Мы встаем, направляемся к двери и отодвигаем засов. Ее верхняя одежда в гостиной. Я всовываю ее ноги в ботинки, а руки – в рукава розовой курточки, потом застегиваю молнию. Надеваю свое пальто и резиновые сапоги.

Мы минуем мокрую столовую и отсыревшую кухню. С потолка капает дождь. Шторм разрушил дом. Нужно с ним распрощаться.

Крепко держась за руки, мы с Лидией распахиваем кухонную дверь и выходим под бешеный ливень, прямо в черноту и воющий ветер.

Весь мир заледенел.