Читать книгу "Медовый месяц в улье - Дороти Ли Сэйерс"

– Вам моя машина не мешает?

– Нет, сэр, спасибо. Не беспокойтесь.

– Хороший денек. – Он неторопливо подошел к воротам, а старик остановил лошадь.

– Ваша правда. Очень хороший.

– Приятное тут у вас местечко. А кто поставил скамейку?

– А сквайр наш, сэр, мистер Тревор, из большого дома. Для женщин ее вкопал, которые по воскресеньям-то сюда приходят, цветы носят и все такое. Новой церкви-то пяти лет нету, народ и ходит на могилы на старое кладбище. Теперь-то тут, понятно, не хоронят, но сквайр сказал – а пусть всем будет приятственно и удобственно. Тут подъем-то дай бог, старым да малым тяжко. Вот он и вкопал.

– Мы ему очень признательны. А солнечные часы здесь давно стоят?

Возчик усмехнулся:

– Какое там, сэр, бог с вами. Часы-то эти, солнечные, стало быть, такое дело. Верхушку викарий нашел в мусоре, когда старую церковь разгребал, а Билл Маггинс и говорит: “За старой мельницей камень валяется, в самый раз под эти часы подло жить, ежели только отыщем трубу какую водосточную вставить между”. А Джим Хотри говорит: “Там в Пэгглхэме, – говорит, – один человек, у него с полдюжины труб старых, печных, значит, продает он их. Чего думать-то”. Они, значит, сказали викарию, а тот сказал сквайру нашему, а потом все вместе собрали, а Джо Дадден и Гарри Гейтс все на раствор посадили, а викарий в книжке прочел, как верхушку приладить, чтоб верное время показывала. Ежели вы, сэр, посмотрите, она не врет почти. Ясное дело, летом-то на час отстает, потому как следует Божьему времени, а нам приходится жить по правительственному. Занятно, что вы про часы спрашиваете, и знаете почему? Да потому, что тот самый человек, что продал викарию трубу эту, так его только вчера мертвым нашли. В собственном доме, да. И говорят, убили его!

– Да что вы! Как все странно в этой жизни. Как называется ваша деревня? Лопсли? Большое спасибо. Вот, выпейте капельку… Кстати, у вас на левой зад ней подкова болтается.

Возчик ответил, что не замечал, и поблагодарил наблюдательного джентльмена. Лошадь потрусила дальше.

– Пора нам домой, – неохотно сказал Питер, – а то не успеем переодеться к вечеринке у викария. Но к сквайру заглянем в ближайшее время. Я решил непременно добыть трубу.

Глава XV

Херес и горькая настойка

Дурак, лицемер, злодей!

Не смей меня обзывать!

Джордж Лилло “ Трагедия Джорджа Барнвелла”

“Хорошо, что мы взяли на себя труд одеться понаряднее”, – думала Гарриет. Жена викария (которая, как она смутно помнила с детства по благотворительным базарам и цветочным выставкам, всегда была дородной, приветливой и румяной) ради такого повода надела черное кружевное платье и довольно смелый короткий жакет из шелкового бархата с цветочным рисунком. Она вышла навстречу гостям, лучезарно улыбаясь.

– Бедняжки! Такое потрясение! Как мило, что вы к нам пришли. Надеюсь, Саймон извинился за то, что я не зашла к вам сама, но мне весь день вздохнуть некогда было: то дом, то приходские хлопоты, то Женский институт. Проходите, присаживайтесь у камина. Дорогая, вы-то, разумеется, старый друг, хотя вряд ли меня помните. Позвольте, муж поможет вам снять пальто. Какое чудесное платье! Прелестный цвет. Надеюсь, вы не против, что я так говорю. Я люблю, когда вокруг радостные цвета и радостные лица. Идите, сядьте на диван, вот сюда, к этой зеленой подушке – будет очень живописно… Нет-нет, лорд Питер, не садитесь! Это кресло-качалка, оно нападает на людей врасплох. Мужчины обычно выбирают вот это – хорошее, глубокое. Саймон, куда ты подевал сигареты?

– Вот же они, вот. Надеюсь, вам понравятся. Сам я курю трубку и, боюсь, не разбираюсь. О нет, благодарю вас, благодарю вас – трубка только после ужина. Я попробую сигарету, просто для разнообразия. Дорогая, ты не присоединишься к нам в этом маленьком распутстве?

– Ох, обычно я себе не позволяю, – сказала миссис Гудакр, – из-за прихожан. Это очень глупо, но надо же подавать пример.

– Те прихожане, что перед вами, – заметил Питер, убедительно чиркая спичкой, – уже безнадежно развращены и вряд ли покаются.

– Ну тогда я, пожалуй, попробую, – решилась супруга викария.

– Браво! – сказал мистер Гудакр. – Вот теперь у нас и вправду веселая вечеринка. Итак! Разливать херес – моя привилегия. Думаю, не ошибусь, если скажу, что херес – единственное вино, с которым мирно уживается богиня Никотиния.

– Совершенно верно, падре.

– О, вы согласны! Очень рад, очень рад. А вот – ах да! Попробуете этих маленьких печений? Какое замечательное разнообразие! Прямо-таки embarras de richesses![225]

– Они так продаются, это ассорти, – просто сказала миссис Гудакр. – Называется “коктейльное печенье”. На прошлой игре в вист они у нас тоже были.

– Конечно, конечно! А какие тут с сыром внутри?

– Эти, кажется, – сказала многоопытная Гарриет, – и те длинненькие.

– Так и есть! Сколько всего вы знаете. Прошу, проведите меня по этому восхитительному лабиринту. Надо заметить, что собраться вот так перед ужином – это прекраснейшая идея!

– Вы точно не хотите с нами поужинать? – заботливо спросила миссис Гудакр. – Или остаться на ночь? Гостевая комната у нас всегда наготове. Неужели вам уютно в Толбойз после всех этих ужасов? Я велела мужу сказать вам, что если мы можем хоть чем-то помочь…

– Он добросовестно передал ваше любезное предложение, – ответила Гарриет. – Вы очень добры. Но, право же, у нас все в порядке!

– Что ж, думаю, вам хочется быть вдвоем, так что я не буду навязываться, как старая клуша. В нашем положении вечно суешь нос в чужие дела – с самыми благими намерениями. Я убеждена – это дурная привычка. Кстати, Саймон, бедная миссис Селлон ужасно расстроена. Нынче утром она заболела, нам пришлось послать за фельдшерицей.

– Да что же это! – воскликнул викарий. – Несчастная женщина! Марта Раддл на дознании наговорила что-то несусветное. В этом не может быть ни капли правды.

– Разумеется. Чепуха. Марта Раддл любит быть в центре внимания. Зловредная тетка. Хотя нельзя не признать – даже при том, что мистер Ноукс теперь мертв, – он был препротивным стариком.

– Но конечно, не в том смысле, дорогая?

– Как знать. Но я хотела сказать, что не виню Марту Раддл за нелюбовь к нему. Тебе-то хорошо, Саймон. Ты всегда ко всем милосерден. К тому же ты с ним ни разу не говорил ни о чем, кроме сада. Хотя на самом деле там вся заслуга Фрэнка Крачли.

– Фрэнк и правда очень искусный садовник, – подтвердил викарий. – У него любая работа спорится. Моментально нашел поломку в моторе моего автомобиля. Уверен, он далеко пойдет.

– С девушкой по имени Полли он уже далековато заходит, – парировала его жена. – Пора бы назначать день свадьбы. Ее мать на днях ко мне приходила. “Миссис Мэйсон, вы же знаете девушек, они теперь совершенно неуправляемые, – сказала я ей. – На вашем месте я бы поговорила с Фрэнком и спросила, какие у него намерения”. Но что мы все о приходских делах.