Читать книгу "Мечты серой мыши - Анна Михалева"

Несмотря на свои страхи, я с удовлетворением отметила, что поезд направляется в противоположную сторону от перестрелки, а это означало, что как у Умберто, так и у «коричневых пиджаков» шансы увидеть меня невелики.

Тем временем поезд миновал станцию и вторгся в привокзальную местность, застроенную зданиями непонятного назначения. Все они, похоже, пустовали. Я даже удивилась такому безлюдью. Смахивало это место на зачарованный мир, в котором поезда ездят без машиниста, а из живых существ есть только я, мой палач да парочка ребят в коричневых одеждах. Я почти успокоилась. Единственное, что заставляло трепетать мои нервы, так это то, что я по-прежнему висела на подножке товарного вагона, не имея ни малейшего представления, что делать дальше. А поезд уже прилично разогнался. И чем дальше мы катились по железной дороге, тем отчетливее я понимала, что, если не приму какие-нибудь меры по смене своего местоположения, вскоре окажусь на насыпи. Это в лучшем случае. В худшем — под колесами. О том, чтобы спрыгнуть на землю самостоятельно, не могло быть и речи. Я где-то слышала, что нужно спрыгивать с едущего поезда не то по ходу движения, не то против него. А поскольку я так и не вспомнила как, то правильность того или иного направления проверять на практике не решилась. Знаете, когда исходом неправильных расчетов может стать конец собственной жизни, как-то переоцениваешь «метод научного тыка».

Я изо всех сил прижалась грудью к деревянному боку вагона и оглядела видимое пространство с целью найти спасительную лазейку внутрь. Лазейки не было. Зато на расстоянии вытянутой руки торчали обнадеживающие скобы, лестницей поднимающиеся к крыше вагона. Не знаю почему, но в тот момент я решила, что ехать на крыше поезда много безопаснее, чем сбоку. И я полезла по скобам. Никогда не догадывалась, что очень хорошо знаю всевозможные нецензурные ругательства и способна составлять из них различные изощренные сочетания. Пользуясь ненормативной лексикой, я охарактеризовала прочность железных скоб, руки умельца, столь неграмотно приладившие их к обшивке вагона, итальянское разгильдяйство, отвратительных парней в коричневых пиджаках, загнавших меня на этот состав, Умберто, немало поспособствовавшего моему нелегкому путешествию, Илью, отца… когда я дошла до своей воспитательницы в детском саду, вменив ей в вину, что она слишком мало уделяла внимания такому важному делу, как обучение детей осторожности на улице, пальцы моей правой руки нащупали шершавую крышу вагона. Я ухватилась за последнюю скобу и водрузила свое тело на плоскую поверхность.

Спрашивается зачем! Едва я смогла, успокоившись, осмотреться, как тут же мой взгляд наткнулся на знакомую фигуру, расположившуюся на крыше соседнего вагона. Умберто смотрел на меня и ухмылялся.

— Понимаю, что мое появление вас не радует! — крикнул он и учтиво склонил голову. — Но когда состав тронулся, я понял, что вы не упустите возможности воспользоваться этим передвижным средством, а потому поспешил вслед за вами. Я едва успел. Практически прыгнул в последний вагон. Видели бы вы физиономию храмовника, когда он понял, что не может за нами угнаться.

— Он не успел? — для вежливости я поддержала разговор. А в душе ругала себя на чем свет стоит. Ну какого дьявола меня понесло на этот поезд. Останься я на вокзале, Умберто бы здорово обломался!

— Успел бы, если бы я ему ногу не прострелил, — громогласно похвастался мой компаньон. — А второму уже никуда спешить не нужно.

— Избавьте меня от кровавых подробностей, — сердце мое сжалось. Не от жалости к парням в коричневом, а от страха, что этот ужасный человек снова рядом со мной. И нас разделяет всего один узкий проем между вагонами.

Узкий проем… Я на мгновение задумалась. Ветер бил в лицо и трепал мои волосы. О том, чтобы встать на ноги, и речи быть не могло. Но как-то нужно увеличить расстояние между нами. Я не могла больше выносить соседства с убийцей. Присутствие его сводило меня с ума. Я настолько боялась его, что не могла мыслить рационально. Может быть, поэтому я, тихо заскулив, поползла к противоположному концу вагона. Не знаю, что со мной произошло в тот момент и чего я хотела достичь. Я не могу объяснить своих действий. Наверное, со стороны все это выглядело довольно странно. Но тогда мне просто не хотелось его видеть. Я всей душой желала, чтобы он исчез. Как-нибудь, но исчез. Пускай даже мне придется спрыгнуть с поезда и, расставшись с ним, расстаться с собственной жизнью. Кажется, такое состояние называется аффектом. Или нервным шоком. Не мне об этом судить, а врачам. Я же просто ползла, желая скрыться от него, хотя это и было абсурдным.

— Эй-эй-эй! — взволнованно вскричал он. — Амалия! Что это с вами!

— Уйдите, вы! — прошипела я, зная, что он не слышит. — Видеть вас не могу!

Я разрыдалась. Да что там разрыдалась! У меня началась настоящая истерика. Еще бы! Все мои надежды разрушились в одночасье. Такое близкое спасение вновь ускользнуло от меня. Умберто не отвяжется. Рано или поздно он приволочет меня в банк города Терни, заставит вскрыть арендованный недавно сейф и воплотит свою мечту о богатстве в жизнь. Я же буду находиться при нем, пока мое присутствие будет ему необходимо. А дальше все. Господи, как беспутно закончится моя жизнь! Зачем я родилась, боже?! Неужели только затем, чтобы такой прыщ, как Умберто, обрел счастливое существование. Боже, разве можно после этого говорить о справедливости?

Я вздрогнула, когда его ботинки коснулись крыши моего вагона. В три прыжка он оказался надо мной, и, схватив меня за плечи, повернул к себе лицом.

— Нет, милочка! — его красное лицо нависло над моим и было так близко, что я чувствовала жар, исходивший от его кожи. — Сбежать захотела? Ты еще не поняла, с кем связала тебя судьба?

Я судорожно всхлипывала, ловя ртом воздух. Легкие мои были пусты.

— Я никому не позволяю уходить от меня! Ты должна знать, что это невозможно, — зашептал он, прислонив губы к моему уху. — Ты ведь обещаешь быть хорошей девочкой? Ну-ка скажи «да».

В ответ я завыла, как вдова, похоронившая мужа сразу после свадьбы.

Он разозлился. Встряхнул меня так сильно, что у меня зубы застучали. От ужаса я немного пришла в себя.

— Не смей мне перечить, дрянь! — его пальцы сжали мои плечи с такой силой, что я задохнулась от боли. — Никогда!

Его губы впились в мои. Он обрушился на меня всей мощью своего тела, прижал к крыше, упершись пятерней в грудь. Вторая его рука расстегивала пуговицы моего целомудренно-безобразного джинсового комбинезона. Я вяло трепыхалась, не в силах высвободиться. Он клевал меня мокрыми поцелуями. Меня охватила паника. Душили рыдания. Мне было не столько страшно, что этот человек изнасилует меня, мне было просто страшно рядом с ним. Не делай он ничего, я бы точно так же обезумела. Может, поэтому я не думала, насколько сильны бывают профессиональные убийцы. Сейчас я чувствовала, что не могу находиться рядом с ним. Я выла и икала, в отчаянии рубя руками воздух. Я вовеки буду славить извращенного в своих вкусах дизайнера молодежной одежды, придумавшего модель моего комбинезона, потому что пальцы Умберто застряли между двумя пуговицами.