Читать книгу "Украденные небеса - Кимберли Кейтс"

Эйдан обнял жену, и они, пошатываясь, пошли к двери. За порогом оба сразу же повалились на землю, и к ним тотчас же бросилась Кассандра. Не отпуская от себя Нору, Эйдан обнял дочь.

— Все кончено, — пробормотал он. — Слава Богу, все кончено.

Они сидели, прижавшись друг к другу, когда из темноты вынырнули всадники Шон О'Дей и Гиббон Кейдегон.

Глава 25

Раткеннон был ярко освещен фонарями, когда на дороге появился отряд мчавшихся галопом всадников. Слуги высыпали на лужайку перед замком. Их лица выражали тревогу, а губы еще продолжали шептать молитвы.

Миссис Кейдегон прижимала к груди четки, а суровое лицо Мод Бриндл казалось постаревшим на несколько десятков лет. Роуз тоже выбежала навстречу всадникам и с дрожью в голосе проговорила:

— Мисс Кассандра… Леди Кейн… Сними все в порядке?

Нора, сидевшая в седле перед Эйданом, попыталась улыбнуться девушке и сказала:

— Все в порядке, Роуз, не беспокойся. Спасибо тебе, ты нам очень помогла.

— А мисс Кэсси? Где она? Она…

Девушка умолкла, заметив лошадь Шона О'Дея. Шон с нежностью и осторожностью матери прижимал к себе спящую Кассандру, закутанную в плащ.

— Маленькая принцесса спит, — сообщил Шон, погладив девочку по золотистым локонам. — Я отнесу ее в комнату, сэр Эйдан, если пожелаете.

Эйдан передал Нору в руки Гиббона, затем проговорил:

— Спасибо, Шон, но Кассандре и мне… нам нужно поговорить.

Да, ему необходимо поговорить с дочерью, он чувствовал потребность выговориться, объяснить… Но какие слова могли нейтрализовать яд, влитый им в уши Кэсси в домике Нунан?

Эйдан принял дочь из рук Шона О'Дея и отнес в замок, где столько времени держал ее вдали от всех бед и тревог.

Но на свете не было такого места, где мог бы он спрятать свою девочку от правды, столь жестоко открытой ей Ричардом Фарнсуортом. Как не было возможности приукрасить человека, носившего имя Эйдан Кейн.

Покои Кассандры в башне были освещены свечами. В камине весело потрескивал огонь, наполнявший комнату запахом торфяных болот и теплом.

Со всей нежностью, на какую был способен, Эйдан положил дочь на постель, украшенную изображениями мифических существ. Ему нестерпимо хотелось задернуть занавески, расшитые крылатыми Пегасами, и оградить Кассандру от бури, потрясшей этой ночью ее юную душу.

У Эйдана перехватило горло, и он всем существом пожалел, что его златокудрая малышка стала взрослой. Как бы ему хотелось снова увидеть ее маленькой, с пальчиком во рту и сладкой улыбкой на спящем личике, увидеть в окружении волшебных снов, в которых не было бы места ужасному наследию, доставшемуся ей от Делии.

— Папа…

Глаза девочки распахнулись, едва он опустил ее голову на подушку. Никогда не было Эйдану Кейну так бесконечно больно смотреть в лицо дочери.

О Боже, что она хочет? Чего ждет от него? Оправданий? Думает, что он поможет ей забыть безобразную правду и излечит душевную боль? Неужели она полагает, что он еще способен поймать руками мечту, как во времена ее детства, когда он сунул ей в ладошки бабочек-фей?

Эйдан присел на край кровати. Его сердце разрывалось от боли. В эту минуту он был готов заложить душу дьяволу, если бы хоть на волосок мог уменьшить страдания своего ребенка.

— Кассандра, мне очень жаль, — пробормотал он. — Прости, что тебе пришлось узнать правду обо мне, о твоей матери таким ужасным способом. Я бы никогда не допустил, чтобы это случилось. Я думал, что могу оградить тебя от правды. Но я ошибался. Увы, прошлое нельзя зачеркнуть. Нельзя сделать из меня человека, которым бы ты гордилась. Я не герой, Кэсси.

— Нет, папа, герой. И всегда им останешься.

— Но я соответствую тому, что говорил обо мне Фарнсуорт… Это должно было тебя шокировать, причинить боль.

— Больно слышать, когда подобные вещи о тебе говорят посторонние люди. А что у мамы было много любовников… Я уже знала об этом. И о тебе я тоже давным-давно слышала много плохого.

— Ты знала? Но как ты могла… Откуда…

— От других детей. Помнишь тот день, когда ты увидел меня плачущей якобы из-за того, что феи не существуют? На самом деле я плакала из-за другого. Мальчики рассказали мне столько ужасных вещей о тебе и о маме… Они сказали, что она была шлюхой и что ты ее убил.

Эйдан в ужасе содрогнулся, вспомнив, какой маленькой была тогда Кассандра и как горько она рыдала у него на руках. Но она ни разу не обмолвилась о том великом страдании, что постигло ее детское сердце.

— Господи, Кэсси… Но почему ты мне ничего не рассказала?

— Ты всегда делался таким странным, когда я затевала разговор о маме. Порой я ловила твои взгляды на моем медальоне, и тогда я знала, что ты вспоминаешь ту злополучную ночь, когда перевернулась карета. Я не хотела, чтобы ты мучился, папочка. И возможно, я немного боялась, что это может оказаться правдой. Я была совсем маленькой, но я догадывалась, что вы оба глубоко несчастны. Я слышала иногда, как вы ссорились, слышала, как мама рассказывала о тебе ужасные вещи. — И все это время ты считала, что я ее убил?

— Нет. Тем вечером, когда ты привез меня в Кейслин-Алейн ловить фей, я поняла: весь тот кошмар о тебе, который я слышала, не может быть правдой. Ты мой отец, и ты самый замечательный на свете.

Вера. Слепая вера. Доверие. Вот сокровище, равного которому нет в целом мире. У Эйдана защипало в глазах и снова перехватило горло. Все страхи, терзавшие его эти долгие годы, оказались напрасными, а его безмерные страдания — бессмысленными. Выходит, он зря себя так изводил.

— Боже, Кэсси… — Эйдан стиснул дочь в объятиях, уткнувшись лицом в ее волосы. — Я люблю тебя, принцесса.

— Я не принцесса, папа. Мне пора выйти из своей заколдованной башни, ты так не считаешь?

Эйдан отпрянул и внимательно посмотрел в прелестное личико дочери.

— Ты права, мой ангел. Пора. — И тут он вдруг осознал, что будет ужасно скучать по своей маленькой девочке, внезапно превратившейся во взрослую женщину.

Но она была права, его разумная, обожаемая дочь. Настало время снять цепи и замки с ее зачарованной башни, забыть прошлое и распахнуть двери перед будущим. Дочь начнет другую жизнь, новую и прекрасную. Начнет благодаря Норе.

— Я люблю тебя, Кассандра, — снова прошептал Эйдан. — Мы вместе распахнем двери твоей башни.

Она стояла у окнах омываемая первым сиянием рассвета. Чудесный ангел, который Эйдану и не снился. Второй шанс исправить все те ошибки, которые он успел совершить в жизни.

Он на минуту замер в двери, что соединяла их комнаты. Замер подобно неуверенному юноше, пришедшему к даме своего сердца, чтобы признаться в любви. Но что мог он предложить ей после того ужаса, который пришлось ей пережить этой ночью? Что мог дать ей после предательства ее брата? Исчезнут ли когда-нибудь из ее чудесных глаз призраки этой ночи? Сможет ли она когда-либо снова смотреть ему в лицо и не видеть кровавых отблесков страшной смерти своего сводного брата?