Читать книгу "Тайны Гестапо - Анатолий Вилинович"

– Абсолютно ничего! Клянусь своими родными!

Паркета предупредил лейтенанта:

– Вильгельм, если вы расскажете Краузе еще что– либо, то вам, заверяю, не миновать виселицы!

Когда приехал Краузе, стол был уже накрыт. Украшала его бутылка французского коньяка.

Вечер прошел в дружной и веселой обстановке.

4

Лишь поздно ночью распрощались они с Корном. Краузе указал Гейнцу куда его отвезти. Он квартировал в отличном особняке на Второй линии. Когда подъехали к дому, Андрей вышел из машины вместе с Краузе.

Стояла теплая майская ночь. Вокруг была тишина. Паркета и Краузе прошлись немного, и Андрей, зная уже, что Краузе всегда себе на уме, по выработанной профессиональной привычке заговорил:

– Прошу тебя, Гельмут, отнесись спокойно к тому, что я скажу. – И немного помолчав, произнес: – Ценности, которые ты ждешь… не вернулись ко мне из Киева…

Краузе застыл на месте, в его глазах вспыхнула ярость.

– Брось хитрить, Ганс, – зло прошипел он. – Я могу быть не только хорошим другом, но и беспощадным врагом, – поводил он пальцем перед глазами Андрея.

– На, читай, – и «Ганс» протянул сложенный вдвое конверт с фашистским орлом в уголке.

Краузе схватил конверт, раскрыл его, достал письмо и, подсвечивая зажигалкой, стал читать. Паркета стоял, чуть отвернувшись, и молчал, словно выражая этим самым свою вину.

Этот конверт Ольга раздобыла у железнодорожниц. Текст письма написала она же под диктовку Андрея. Переписывала его трижды, пока оно не приняло краткий и деловой вид, отвечающий по смыслу взаимоотношениям двух братьев. Текст его гласил:

«Привет, Ганс!

Все, что с тобой прислано, я отправил в рейх и уже получил подтверждение о благополучной доставке. Не могу понять, почему вдруг тебе понадобилась твоя часть? Чем ты занялся? Кутежами? Если так, советую, брат, прекратить немедленно. Жаль, что неотложные дела и частые разъезды не позволяют мне увидеть тебя в ближайшее время и «проработать» как следует! Твой Франц, бригадефюрер СС».

Краузе медленно сложил письмо, спрятал его в конверт и протянул «Гансу», не проронив при этом ни слова.

Андрей тоже помолчал, а потом сказал:

– Как видишь, я не собирался обойти тебя в дележе. Посылал специального человека в Киев… И вот он вернулся с письмом…

– А есть ли у тебя доказательства, что это письмо писал бригадефюрер? – с подозрением вглядываясь в лицо «Ганса», тихо спросил Краузе.

– Гельмут!.. – обиженно всплеснул руками «младший брат Ауге». – Да как ты можешь?!

– Не кипятись, дружшце, Гельмут не такой дурак, как ты думаешь. Я проверю… – нервно закурил он, видя, что его надежды на обогащение рухнули.

– Проверяй, твое право, – спокойно молвил Андрей и пожал плечами. – Может, возьмешь и письмо для проверки?

– Возьму, – зло бросил гестаповец. – Проверить не помешает, Ганс, – опять вглядывался в лицо своею «друга» Краузе.

– Прошу, – отдал письмо Паркета. – И не расстраивайся, Гельмут. Мы с тобой возьмем на днях колоссальные ценности, если ты поможешь. Это те ценности, о которых я тебе уже говорил…

– Где они? У кого? И какая нужна помощь?

– Если мы возьмем эти ценности, – как бы не слыша потока вопросов, спокойно прсуЮлжал Андрей, – я готов отдать тебе две доли из трех. Взамен генеральских.

– Это уже разговор. У кого они? Где?

Паркета тихо произнес:

– Они в сейфе доктора Плоцке.

– Плоцке?! – подскочил к Андрею Краузе. – У химика Плоцке?! Да ты понимаешь, что говоришь, Ганс? Откуда у него могут быть ценности?

– А тебе не кажется странным, Гельмут, что он работает здесь, а не в рейхе? – рассудительно проговорил «Ганс».

– Но он использует для своих опытов особые коксующиеся угли этого района…

– Чепуха, Гельмут. Этот уголь ему могут доставить в рейх в любом количестве!

– Ну, Ганс, ты меня озадачил, – начал трезветь Краузе и протянул: – Действительно…

А Андрей спокойно продолжал:

– В Донбассе находили и золото, дружище.

За всю историю угольного бассейна, начиная с петровских времен, когда в этом крае нашли «огненный камень», никто и никогда здесь золота не находил. Это отлично знал Паркета. Но откуда об этом знать гестаповцу, выходцу, по всей вероятности, из среды, не чуждой уголовному миру.

– Ганс! – остановился Краузе. – Не шути, Ганс!

– Я не шучу, Гельмут. Слушай, что я тебе скажу. У Плоцке в сейфе драгоценности, но не его, а штурмбанфюрера СД Фельдмана, который оставил их ему на сохранение, а сам погиб под русскими бомбами.

– Откуда все это тебе известно, Ганс? – переспросил гестаповец.

– От брата, Гельмут.

– Так в этом деле будет участвовать и бригадефюрер?

– Нет, в этом дележе Франца не будет. Он уже получил и свое, и мое. Достаточно того, что он забрал, – зло усмехнулся Паркета. – Возьмем эти драгоценности, Гельмут, а потом и о золоте самого доктора подумаем…

– Что же я должен сделать для этого?

– Пустяки, Гельмут. Проинформировать меня, когда Плоцке не будет дома продолжительное время. Раз. И у дома хотя бы на час выставить охрану из моих людей, два.

– Ну и ловкач, ты, Ганс!

– А ты как думал? Поставим в охранение Корна с моими людьми, а для этого снабдишь их своими документами. Остальное я сделаю сам.

– Сам? А откуда я буду знать, что ты возьмешь у Плоцке? Какие ценности? – ухмыльнулся Краузе.

– Ну это легко проверить, Гельмут. Ты будешь неподалеку. И сейф мы откроем с тобой, чтобы ты не думал, что я тебя обделил.

Обсудив детали задуманной операции, расстались далеко за полночь.

Паркета понимал, что идет на риск, но ничего другого придумать не мог. Командование требовало данных. Кроме того, если операция удастся, гауптштурмфюрер СС Гельмут Краузе окажется в его руках. Но главным во всем этом деле было, конечно, добраться до сейфа доктора Плоцке и ознакомиться с бумагами. Причем, похищать документы было бы неразумно. Из-за этого будет поставлено на ноги все гестапо. И тогда группе Паркеты необходимо будет скрыться из города, а это никак не входило в расчеты Андрея. Документы химика нужно перефотографировать. А для этого необходимо срочно обзавестись фотоаппаратом типа «Лейка» и фотопленкой к нему. Но где все это достать?

Стали лихорадочно искать аппарат в городе. Обращались к фотографам не только в Юзовке, но и в Макеевке. Но фотографы разводили руками и предлагали свои большие камеры. Они были громоздки, требовали применения штативов и сильного света.

Объехали все комиссионные магазины, но безрезультатно. И вот, когда уже не надеялись раздобыть нужный фотоаппарат, один из продавцов комиссионного магазина на Первой линии сказал, что господам офицерам он может дать хороший совет, куда им следует обратиться. И дал адрес знакомого немецкого кинофотохроникера.