Читать книгу "Рыцари Пречистой Девы - Александр Рудазов"

– Очень большое зеркало, сэр, и очень дорогое. Рама из серебра, украшена рубинами и топазами. Богатый орнамент…

– Сгодится, – оборвал его доклад маг. – Всё, я пошел работать. Пока не прилетим к монастырю, меня не беспокоить! Ученица!

– А? – вздрогнула Ванесса.

– Тебе два задания. Повторяй пройденное – тренируйся видеть ауру, впитывать ману… Ну всё самое простое. Можешь попробовать телекинез. А второе задание – следи за моим рабом! Если он еще хоть раз попадется мне на глаза во время работы, я его освобожу!

– Не надо, хозяин!!! – задрожал от ужаса Хубаксис.

– Молчать, раб! – рявкнул Креол, удаляясь в лабораторию.

– Хуберт, будь добр, приготовь мне джакузи, – попросила Вон, уже предвкушая великолепную пузырьковую ванну с массажем…

Спустя двое суток Ванесса постучала в дверь, из-за которой доносились лязг и стук, шипение расплавленного металла, бульканье варящихся зелий и разъяренные вопли Креола, орущего на Хубаксиса. Маг не выдержал и все-таки простил джинна, вернув ему место ассистента. Во время работы ему позарез нужен был кто-то, на кого можно наорать.

– Что? – высунулась голова Креола. Во всю правую щеку у него расплылся ужасный ожог, но Вон даже не обратила на это внимания – она привыкла, что Креол то и дело щеголяет свежими шрамами и увечьями. Работа такая…

– Прибыли, – коротко ответила она. – Коцебу приземляется.

– Прекрасно! – воодушевился маг. – Я как раз поставил корень пустырника вымачиваться, так что часа три всё равно придется сидеть без дела…

Монастырь Святого Улофа разместился на вершине небольшого плато, куда вела узенькая лестница, вырубленная в скале. Креол наотрез отказался по ней подниматься, поэтому сэр Джордж пришвартовал коцебу прямо в воздухе, рядом с верхушкой. Хуберт подал трап (сколоченный из садовой лестницы с досками, прибитыми между перекладин), и Креол, Ванесса и лод Гвэйдеон сошли на твердую землю. Монастырский садовник, прививающий грушевые саженцы, моргнул и протер глаза руками – не каждый день доводится видеть трех человек, вышедших прямо из воздуха (обктамерон работал). Но он тут же решил, что просто не заметил, как они поднялись наверх.

Оказавшись внутри, Ванесса с любопытством завертела головой – в монастырях ей до сего дня бывать не доводилось. Все здесь выглядело таким… старым…

– Добро пожаловать, лод паладин, – поклонился лоду Гвэйдеону пожилой благообразный игумен, появившийся в сопровождении двоих монахов помоложе. – Приветствую вас в нашей скромной обители. Прошу перекусить дарами Пречистой Девы.

– Благослови тебя Пречистая Дева, добрый монах, – поклонился в ответ Серебряный Рыцарь.

– Добро пожаловать, леди маркиза, – поклонился Ванессе игумен, целуя ей руку. – Приветствую вас в нашей скромной обители. Прошу перекусить дарами Пречистой Девы.

– Я тоже вас рада видеть, – недоуменно пожала плечами Вон.

– Добро пожаловать, лорд виконт…

– Заткнись! – прорычал маг. – Если повторишь это еще раз, я тебя придушу!

Игумен ничуть не обиделся. Даже улыбнулся с некоторым пониманием. Королевство Дроссмал Хентара, на территории которого располагался монастырь, уже много веков являлось своеобразным сателлитом Ста Тысяч – ее короли беспрекословно повиновались своим восточным соседям и старались во всем им подражать. Даже говорили на их языке, хотя монахи, разумеется, использовали священный шумерский. А в Империи Ста Тысяч выработался чрезвычайно сложный этикет, кое в чем похожий на китайский. В нем подробнейшим образом расписывалось, как кто кого должен приветствовать. Игумен всего лишь здоровался так, как и должен здороваться монах с дворянином. Мужчине следует просто поклониться, даме – поцеловать руку. Причем приветствовать следует каждого гостя в отдельности. Когда гостей много, ритуал мог затянуться надолго, и это мало кому нравилось. Хотя так грубо, как Креол, никто до этого не реагировал…

– Пройдемте в трапезную, – снова поклонился игумен. – Лод паладин… леди маркиза… лорд виконт…

Кормили у монахов не слишком роскошно – Святой Улоф всю жизнь проповедовал скромность, воздержание и вегетарианство. Брюссельская капуста (на Каабаре ее, конечно, не называли брюссельской), вареный сельдерей, свежий шпинат, фасолевый суп, ягоды можжевельника и еще сушеные листья некоего двиклима. Вот и весь выбор. Вместо хлеба – сухари, вымоченные в воде.

Затрапезой собрался почти весь монастырь – около двадцати пожилых монахов. Святой Улоф ныне переживал упадок – новых послушников здесь не видели уже лет десять. Да и до того желающие получить постриг не осаждали монастырские стены. А вот, например, монастырь Святого Нанцаба в Ретзди, наоборот, буквально захлебывался от потока желающих стать его иноками. И неудивительно – он был устроен примерно так, как мечтал небезызвестный Панург.

– Отец игумен, вы слышали о человеке по имени Хмо Дуа? – спросила Ванесса, без особого сожаления отодвигая глиняную миску с травками. – Мы точно знаем, что он здесь, в монастыре.

– Как вы сказали, леди маркиза? Хмо Дуа?.. Клянусь светлым именем Пречистой Девы, что в нашем монастыре нет брата с таким именем, – ответил игумен, ни на секунду не замешкавшись.

– Я неточно выразилась, святой отец, – поправилась Вон. – Я знаю, что нет. Он умер давным-давно, а где-то здесь покоятся его останки…

– Ах вот оно что… Надо справиться в архиве, но это вполне возможно – наш монастырь существует уже триста лет, здесь перебывало множество монахов… А зачем вы его ищете, леди маркиза?

– Он был моим дальним предком, – сделала благочестивое лицо Ванесса. – Основателем нашего рода. Совершенно случайно я узнала о том, что он похоронен здесь, и решила навестить могилу прапрапра… даже не уверена точно, сколько раз – он жил двести лет назад.

– Это богоугодное дело, леди маркиза, – согласился игумен. – Но, к сожалению, наш устав воспрещает посещение монастырского кладбища посторонними лицами. Мы могли бы сделать исключение для близких родственников, но…

– Совсем забыла! – умильно улыбнулась Вон. – Мы же хотим сделать пожертвование духу Святого Улофа! Вот, святой отец, я понимаю, что это немного, но зато от чистого сердца…

Игумен заглянул в кожаный мешочек, и его глаза на миг расширились от изумления. На один лишь краткий миг – он тут же снова вернулся к своему постоянному образу, а его облик вновь был преисполнен сонного благочестия. Или благочестивой сонности…

– Пожалуй, мы действительно можем сделать исключение из правила и пропустить вас, леди маркиза… – медленно кивнул он, с трудом удерживаясь от того, чтобы немедленно не спрятать мешочек в складках рясы (одежда иштарианских монахов практически не отличалась от их христианских коллег). – Раз уж вы близкая родственница покойного… но надеюсь, вы понимаете, что вашим друзьям придется подождать снаружи?

– Это мой муж! – заявила Вон, уцепившись за руку Креола. Тот уже не вздрагивал, когда его так называли, – привык. – Он тоже хочет навестить моего пращура!