Читать книгу "Ареал. Заражение - Сергей Тармашев"

Пилот убедился в безопасности посадочной площадки и закончил отстрел пробников. Вертолёт пошёл вниз, и спустя минуту Берёзов стоял на траве, забрасывая за спину сумку со своим нехитрым скарбом. К вертолёту уже спешила пара лаборантов, забирать объёмистую коробку, присланную для Лаванды из ГНИЦ. Медведь окинул взглядом бойцов, убеждаясь, что всё в порядке, и группа направилась к входу в лабораторию.

— М-да, — коротко крякнул здоровяк, глядя на распахнутую настежь бронированную дверь, — гражданские, что с них взять. Он оглянулся на своих людей: — Шорох, Капкан, ваша первая смена. Мы с Туманом — вторая. Пять минут на размещение, и закрывайте этот балаган. День открытых дверей закончен.

— Счастье было недолгим! — Из-за поворота низкого коридора появилась Лаванда. — Признаться, я надеялась, что вас пришлют завтра и у меня будут хотя бы сутки, чтобы отдохнуть от всей этой кровожадной солдатни.

— Поправка, — уточнил Медведь, обращаясь к своим подчинённым, — день открытых дверей в сумасшедшем доме закончен. Действуйте! — И, обернувшись к ней, добавил: — Провожать нас не нужно. Дорогу мы знаем.

Бойцы, одаривая Лаванду ухмылками, прошли мимо неё вглубь лаборатории. Медведь протянул ей предписание.

— Что это? — недоуменно посмотрела она на документ.

— Командировочное предписание, — терпеливо объяснил здоровяк, — как начальник лаборатории вы официально уведомляетесь о поступлении моей группы в ваше распоряжение в качестве охраны. Особенно хочу обратить ваше внимание на…

— …на пункт 5.1, — обречённо вздохнула Лаванда, — я знаю, можете не продолжать. Все ваши очень хотят обратить на него моё внимание, за семь лет я выучила его наизусть. Охрана подчиняется начальнику лаборатории исключительно в порядке внутренней службы. В случае экстренных, катастрофических и прочих нештатных ситуаций, руководство лабораторией переходит к командиру группы охраны.

— Прекрасно, — оценил Медведь, — значит, проблем у нас с вами не возникнет, раз вы знаете, что означает этот пункт.

— Конечно знаю! — Лаванда небрежно засунула предписание в набедренный карман апельсинового комбинезона. — Это означает, что вы будете всеми силами мешать мне работать! Палить из гранатомёта по зверям, которых я с таким трудом подманиваю к лабораторным участкам подкормками, а их, между прочим, очень тяжело и долго синтезировать. Отнимать время у меня и моих людей своими бестолковыми придирками, вроде «то запрещено» или «это не положено». Отключать мою аппаратуру во время Выбросов, несмотря на то что это наиболее ценные часы для анализа, ну и так далее, вот что это означает! Не могу сказать, что я бесконечно рада вашему появлению! Утешает лишь то, что теперь вас четверо вместо шести!

— Понятно, — философски отреагировал Медведь, — проблем будет выше крыши. Что ж, мы к этому были готовы заранее. Посему официально ставлю вас в известность, начальник лаборатории ЛП-32 Лаванда, что моя группа приступает к исполнению своих обязанностей через пять минут. Поэтому прошу вас собрать всех своих людей для визуального ознакомления. Мой личный состав, согласно инструкции, обязан знать в лицо весь персонал взятой под охрану лаборатории.

Он повернулся к Лаванде боком, чтобы не задеть её висящим на груди «Печенегом», и, подхватив свою сумку, направился в спальные помещения, стараясь не касаться затылком низкого потолка. Берёзов двинулся следом.

— Вы?! — скривилась Лаванда, когда он проходил мимо. — Что, герой-супермен вновь решил оказать помощь несчастным?

— Нет, явился потребовать причитающееся мне за прошлый раз «спасибо»! — огрызнулся Иван. — А вообще я мимо проходил. Дай, думаю, зайду!

— Вы уверены, молодой человек, что прошли медкомиссию на вменяемость и адекватность? — усмехнулась она. — Что-то вы избыточно раздражительны!

— Уверен, — кивнул Берёзов, сделав серьёзное лицо, — могу предоставить соответствующие документы. А вы?

— Хам! — Лаванда с пренебрежением отвернулась и направилась к выходу. — Вам стоило бы поучиться следить за своим языком!

— Это точно, — согласился Иван, — иначе не попал бы сюда. Придётся тренироваться, дабы подобная ссылка в будущем не повторилась.

— Да что вы говорите! — с усмешкой обернулась она. — Вы считаете работу в моей лаборатории наказанием?

— Не я один, — Берёзов не оглянулся и даже не замедлил шага, — вся наша группа так или иначе проштрафилась, вот мы и оказались здесь. У нас в отряде есть такой вид взыскания — провинившихся отправляют в ЛП-32. Ведь никто не хочет добровольно работать с безнадёжно поражённой манией величия самовлюблённой желчной эгоисткой, брызжущей оскорблениями в виде недалёких острот.

— Да как вы смеете! — взорвалась Лаванда. — Я не обязана терпеть упрёки от какого-то неотёсанного солдафона! Я требую извинений сию же секунду, иначе я подам докладную записку директору ГНИЦ! Кто вы такой, чтобы оскорблять…

Берёзов остановился у поворота коридора, обернулся к ней и устало перебил:

— Прикуси язык, надоела уже, — и, глядя на опешившую от неожиданности Лаванду, добавил, поморщившись: — Ты, что ли, имеешь целую гору прав оскорблять меня или всех нас? Если чувствуешь себя такой звездой, что ты тут делаешь? Увольняйся и проваливай к себе подобным. А тут нормальные люди работают. Возможно, докторских степеней у них нет, но это ещё не значит, что им не бывает больно. Если хочешь писать докладную — пиши. Может, тогда меня отсюда переведут поскорее. За такое я буду тебе очень благодарен, это станет первым хорошим делом, которое ты сделала в своей звёздной жизни.

С этими словами он скрылся за поворотом, не желая продлевать и без того затянувшийся конфликт. Никакого ответа от Лаванды не последовало, лишь из коридора донёсся звук торопливо удаляющихся шагов. Спустя десять минут дежуривший на входе Капкан сообщил, что она покинула лабораторию на уходящем в обратный рейс вертолёте.

— Жаловаться полетела, — определил Медведь. Он не успел уйти далеко по коридору и с довольной ухмылкой прослушал всю их недолгую перепалку. — Ну, держись, Туман, эта сразу к Морозову пойдёт. А тот позвонит генералу Рябову, начальнику ОФЗ. Завтра такой скандал поднимется…

* * *

Но ничего не произошло. Лаванда вернулась через сутки, Иван как раз нёс дежурство на наблюдательной вышке, когда пилот вертолёта вышел на связь и запросил обстановку в районе посадки. Берёзов передал необходимые данные, включая положенные по инструкции показания приборов по давлению, температуре, напряжённости магнитного поля, сейсмоактивности и целого десятка других научных позиций, значения которых были ему абсолютно неизвестны. Спустя пару минут МИ-8 завис над посадочной площадкой, и на утрамбованную землю посыпались белые шарики пробников, сопровождаемые хмурыми взглядами лаборантов, которым через несколько минут предстояло их собирать.

Иван тихонько хмыкнул. Лаборанты особой тягой к работе не отличались. За те сутки, что Лаванды не было в лаборатории, он с уверенностью мог сказать, что в отсутствие начальства научный люд ничем полезным не занимался, а лаборантов он увидел неспящими и вовсе только сейчас. При этом штатное расписание полевой лаборатории нельзя назвать чрезмерно скромным: научный руководитель, один старший научный сотрудник, двое младших и пара лаборантов, ответственных за всё, не касающееся напрямую исследований, в том числе и за поддержание порядка. Раз в неделю в лабораторию прибывала специальная группа, которая проводила на объекте нечто вроде углублённой «генеральной уборки», со всевозможными дегазациями, деактивациями, обеззараживаниями и прочим. Помимо этого лаборатория имела шестерых охранников, дежуривших попарно в три двенадцатичасовых смены. И вся эта кипучая деятельность осуществлялась вахтовым методом с продолжительностью вахты в один месяц. А так как текущая вахта заканчивалась через двое суток, то лаборанты, одной ногой уже стоящие дома, не испытывали к работе никакого энтузиазма.