Читать книгу "Паприка - Ясутака Цуцуи"

– Все эти странные события…- озираясь, обратился к Токиде телеведущий и поежился от собственных слов,- все то, что может случиться на самой церемонии… и если не сменить во что бы то ни стало дом на сцену…

– Пожалуй, вы правы. И все странности – оттого, что это сон,- пробормотал Токида.- Пробираясь… пробираясь сквозь сон в поисках реальности. Можно подумать, будто это и есть реальность. И – скорее, скорее в Стокгольм.

После фотосессии Ацуко и Косаку в сопровождении единственного оператора с камерой направились к воротам предполетного досмотра, и тут случилось вот что: воцарился кромешный темно-пурпурный мрак, прервалось объявление посадки, а из динамиков донесся вкрадчивый низкий голос Сэйдзиро Инуи. Его слова пробивались сквозь хохот и несли в себе тайный смысл.

– Стоящим лагерем в долине Вавилона полчищам ада объявляют войну легионы из Иерусалима, ведомые верховным главнокомандующим Иисусом Христом.

Никто из редких пассажиров в зале не обратил внимания на эту фразу из устава духовных экзерсисов иезуитской миссии, проповедовавшей образование в духе спартанцев. Фразу, без сомнения равнозначную объявлению войны Ацуко и Токиде. Этого было достаточно, чтобы провожающих прошибло холодным потом, и они поспешно разошлись.

Лайнер «Джамбо Джет» «Скандинавских авиалиний» вылетел из Нариты в четверть двенадцатого. Полет продлится около одиннадцати часов, но из-за разницы во времени самолет приземлится в Стокгольме в третьем часу дня. Ацуко села у окна в первом классе. Рядом устроился Токида. О них – почетных гостях страны – знали все стюардессы этого рейса.

Часа через два после взлета самолет начало потряхивать. Приготовившись к худшему, Ацуко обернулась и окинула взглядом салон. Так и есть! С заднего сиденья исподлобья, не отводя беспокойного взгляда, за ней и Токидой наблюдал главный суперинтендант Тосими Конакава. Ацуко поняла, что он решил охранять их во время вручения Нобелевской премии и тайком, чтобы не будоражить Инуи, сел в самолет. Ацуко горько усмехнулась от мысли, что в последнее время лихорадило не управление полиции, а самое что ни есть сердце Конакавы, который очень переживал за возложенную на него миссию.

Однако ситуация складывалась нешуточная: Сэйдзиро Инуи явно намеревался повергнуть все в хаос, выбрав традиционную церемонию вручения Нобелевской премии местом решающей битвы ада и рая.

25

С устланной цветами и уставленной микрофонами трибуны профессор медицины Карл Кранц представлял собравшимся лауреатов в области физиологии и медицины. Перед сценой в первом ряду партера восседал король Швеции. Сами лауреаты и члены комитета в парадных одеждах расселись на сцене. Заполнившие просторный церемониальный зал двести с лишним присутствующих хранили торжественное молчание. Церемония началась в пять пополудни и длилась уже больше часа. Казалось, ничто не предвещало неприятностей. Но Ацуко чувствовала, как в зале едва заметно колеблется воздух – точно от электрического заряда.

Он здесь. Сомнений быть не может. Но если испугаться, это подстегнет ее собственный страх, и он материализуется. Хотя Ацуко была готова махнуть рукой на все – какая разница, если рано или поздно церемония превратится в хаос. Беда только в том, что здесь, в далекой Швеции, остерегаются повторения японских инцидентов лишь несколько человек, включая лауреатов из Японии. Подавляющая масса присутствующих либо не слышали о беспорядках в чужой стране на Дальнем Востоке, либо знают, но абсолютно не придают значения и считают эти истории дурацкими слухами.

– Мне показалось, вместо лица короля на мгновение возникла физиономия замдиректора,- шепотом сказал Токида сидевшей рядом Ацуко.

– Не бойся,- прошептала ему в ответ Ацуко.- Это он просто берет на испуг.

Ацуко с Токидой не Понимали по-шведски, как, впрочем, и Сэйдзиро Инуи. Иначе он вряд ли стерпел бы дифирамбы в адрес Ацуко и Косаку. Закончив приветствие на родном языке, профессор Карл Кранц перешел на английский и с легкой натугой в голосе принялся кратко излагать причины для присуждения премии. Ацуко напряглась. Сразу после этой части церемонии им предстояло спуститься по лестнице к королю, чтобы получить из его рук диплом, золотую медаль и конверт с чеком.

– Принимая во внимание заслуги по созданию психотерапевтической установки для лечения психозов и достигнутый огромный успех от ее применения, стокгольмский Фонд Нобеля выбрал вас лауреатом нынешнего года по физиологии и медицине, о чем здесь… уже несметное число мрачных романтиков продолжают пропитываться кровью на этом кровавом алтаре. Именно в крови заключается сила искупления греха, жизнь – не что иное, как кровь, и этой жизнью, этой кровью необходимо искупить загробную жизнь.

Ацуко сжала руку Косаку:

– Началось.

Голос профессора Карла Кранца дребезжал, а тело начало быстро деформироваться.

– Черт, хочет испортить нам церемонию,- простонал Косаку.

– А-ха-ха-ха-ха-ха-ха…- сумасшедше смеется профессор Карл Кранц и превращается в перепачканного кровью грифона. И вот уже грифон, высунувшись из-за стола, кричит Ацуко: – Женщина! Я принесу твою кровь на алтарь. Ты – источник первородного греха и бесчестия, вместилище бед и срама.

Но громкий крик чудища тут же тонет в воплях, визге и реве толпы, мгновенно наполнивших зал церемоний. Первым дает деру дирижер оркестра, вслед за ним, подскочив как один человек, уносится прочь свита короля. Сползают со стульев иностранные гости, кто-то теряет сознание. Никто – ни лауреаты и члены комитета на сцене, ни члены семей в бельэтаже – не верит своим глазам. Все ошеломлены и в ужасе.

Стоит сейчас испугаться и окунуться в мир, созданный собственным страхом, как будут сожжены все пути к отступлению. Ацуко, как бы подбадривая саму себя, обращается к Косаку:

– Держись! Выбора нет, будем сражаться прямо здесь.

– Но как? – возражает Косаку, учащенно дыша.- Каким образом, ты знаешь?

Действительно, как сейчас заполучить силу сна? И где сейчас Тосими Конакава? Вряд ли здесь – его не приглашали. А раз так, то где?

Грифон устремляет взгляд на свод церемониального зала и сотрясает пространство криком. Вдруг из сектора особых мест бельэтажа сверкает голубовато-фиолетовый луч, и оттуда, паря над залом, прямо к сцене устремляется гигантская фигура. Это Махавайрочана. А по центральному проходу партера с оружием наперевес бежит, отливая золотом, диковинное существо – Фудомё-о*. Взглянув на их лица, Ацуко узнает в Махавайрочане – Кугу, а в Фудомё-о – Дзинная. Крик грифона – устрашение им, Великим Востока. Чудище разворачивается и одним скачком бросается на Ацуко и Косаку.

* Фудомё-о – божества, охраняющие буддистское учение. Обычно изображаются в окружении скал или планет.

Выстрел. Грифон лишь кувырнулся перед самым носом Ацуко и Токиды и пропал – а те не в силах сдвинуться с места. Если бы не выстрел подоспевшего на помощь Конакавы, который вынырнул из двери в глубине сцены, грифон того и гляди вцепился бы им в глотки. Паника разрастается. Люди вокруг мечутся с воплями. Судя по всплескам новых криков, Ацуко понимает, что являются на свет и новые чудища. Спрятаться теперь негде.