Читать книгу "Расколотые небеса - Андрей Ерпылев"

«Ну, близнец, ну, сукин сын! – думал он, морщась при особенно резком уколе в мозгу. – Чем это он меня? Клофелинщик хренов! А еще дворянин потомственный, чтоб его! Нахватался замашек у своих уголовничков-наркоманов! Ну, я ему задам, если его шанс не выгорит!..»

И резко остановился, забыв про тут же ворохнувшуюся в голове боль.

«А если выгорит? В буквальном смысле ВЫГОРИТ? Ведь он меня спас, свою голову вместо меня подставил. Эх, Саша, Саша… Дуэлянтом ты был, дуэлянтом и остался…»

* * *

«Неплохо устроился близнец!..»

Весь рейс из ночного Петербурга на реактивном мини-лайнере, ожидавшем генерала в закрытом секторе Пулковского аэропорта, занял какой-то час. Видимо, спецмашина шла на крейсерской скорости, значительно превышающей обычную, да и каким-то своим, особым коридором. Солнце еще только-только показалось из-за горизонта, а легкокрылая «птичка» уже спланировала на взлетную полосу аэропорта Чудымушкино и, мягко пробежав по бетонке, встала.

Генерала уже встречали, и, естественно, никто и не усомнился, что он – настоящий, а не какой-нибудь самозванец. Мало, знаете ли, желающих сунуть свою голову под нож гильотины вместо другого, пусть даже своего близнеца. Это вам не очередь за пивом или толкотня на бюрократической лестнице, где каждый хочет быстрее и выше, немилосердно расталкивая менее расторопных коллег. Самозванцы на эшафоте не водятся-с.

Спускаясь по трапу, Александр в полной мере оценил то уважение, которым в Японии окружают камикадзе, даже не исполнивших по какой-либо уважительной причине свое предназначение. Не выполнили, но могли же! А ведь, читая в свое время об этих отважных сорвиголовах, помнится, поддавшись снобизму авторов, думал о них как о фанатиках. Хотя и сменил свое мнение несколько позже, поняв, что хотя и воевали в той далекой войне гордые самураи на стороне Британии, но по совершенно иным причинам. И не из-за материальных, если не сказать, «шкурных» интересов, свойственных этой островной нации. Было в них что-то русское, в японских парнях, лихо таранивших на тогдашних «этажерках» русские крейсера или шедших в лобовую атаку на русский истребитель, но не сворачивающих, как подданные короля Георга, до последнего. И превращающихся вместе с врагом в одно облако обломков. Огненное братство…

Точно так же и ему сегодня предстоит ринуться в кабине уже не «этажерки», а грозного детища двадцать первого века навстречу своему близнецу, словно завершая ту, давнюю, не состоявшуюся на морском берегу дуэль. Навстречу своему огненному брату.

– Ну, господа инквизиторы – ведите меня на вашу пытку! – весело приветствовал он подчиненных близнеца, большинство из которых он знал в лицо.

Очень жаль, что вскоре ему о своей веселости пришлось пожалеть…

* * *

«Боже мой! Неужели близнецу тоже приходилось этакое переживать… И не раз, наверное… – вспомнил Александр скупые реплики медиков, изумляющихся во время операции, „как быстро и хорошо все зажило“. – Все-таки он настоящий герой, не чета мне, слюнтяю…»

Он все никак не мог опомниться от тех ужасных процедур, которым ему пришлось подвергнуться в действительно инквизиторском кресле, где над ним колдовали неразговорчивые люди в зеленых хирургических халатах, с лицами, неразличимыми под одинаковыми масками, – этакие «зеленые человечки» из дешевых фантастических сериалов. Перед ним, правда, извинились небрежно, что общий наркоз невозможен из-за долгой «реактивной стадии», и придется ограничиться местным, но велели не волноваться, потому что это «не больнее, чем зуб удалить».

Конечно… Им-то виднее… Можно подумать, что они по пять раз на дню сами подобное испытывают.

Сколько раз во время пытки Бежецкому хотелось крикнуть во все горло: «Прекратите! Отпустите меня сейчас же! Я не тот, за кого себя выдаю! Поезжайте в Петербург и забирайте своего подопытного кролика!..» И истязание немедленно бы прекратилось…

Увы, все это лишь мечталось бедняге – на самом деле он лучше язык бы себе откусил, чем сказал хоть одно слово из этого. И стыд перед разоблачением играл тут далеко не главную роль.

О господи! Чего стоило только одно: после того как кожа на голове онемела от анестезирующих уколов, невидимые врачи чем-то долго гремели, а он несколько раз смутно ощущал тупое надавливание на череп и уже считал, что самое страшное позади, раздался глухой голос, известивший всех: «Ну что, господа – начнем, помолясь?..»

И началось…

Да, кожа, череп и, может быть, какой-то слой под ним действительно ничего не ощущали, но когда внезапно Александр почувствовал тупую тянущую боль где-то, как ему показалось, в самом центре своего мозга, он подумал, что сейчас умрет…

Возможно, он даже умер… На время.

По крайней мере, он вдруг ощутил себя парящим в воздухе, в метре над распростертым в глубоком кресле безвольным телом. Зеленые фигуры колдовали над зажатой блестящими струбцинами головой с закатившимися глазами, сразу на нескольких никелированных столиках поблескивали устрашающего вида инструменты, помаргивали сотней разноцветных глазков приборы… И главное, царила плотная, ватная тишина, словно его отгородили от места проведения операции глухой стеклянной стеной.

– Ну что, доволен? – раздалось в этой тишине сзади, и, обернувшись, Бежецкий увидел полупрозрачную фигуру Володьки Бекбулатова, висящую в воздухе за его спиной. – Доигрался, конспиратор хренов, тудыть твою растудыть…

«Значит, и он – того… – подумал Александр, вспомнив, что чудесно вернувшийся из небытия Бекбулатов как-то выпал из поля его зрения. – Хоть теперь пообщаемся…»

Сначала Володька провалялся в госпитале несколько месяцев после полученного при штурме Зимнего дворца тяжелого ранения, потом снова исчез куда-то по своим делам, а потом… А потом, как Бежецкий только теперь понял, он просто забыл о существовании своего закадычного друга, с головой погрузившись в свалившиеся на него хлопоты и проблемы. И даже не пообщались толком после разлуки. А теперь вот, видно, и не пообщаются никогда…

– Не дождешься, – отрезал Володька, будто подслушав мысли друга. – Вот еще! Такие, как я, в огне не горят и в воде не тонут. А уж чтобы сгинуть тихо и между делом – держи карман шире. Я, как ты знаешь, вообще не из таких. Я, если представится такая возможность, перед тем как дубу врезать, такого тарарама наделаю! Все чертям тошно будет!

– Так почему же ты…

– Как почему? Это ведь ты, а не я решил счеты с жизнью свести. И способ, вишь, какой экстравагантный выбрал! Нам, дескать, банальный пистолет в висок не подходит… Нам атомную бомбу подавай! Да верхом на ней – прямо в рай! Ведь героем хочешь в рай въехать, а, Сашка? Через парадные ворота! И чтобы Святой Петр с ключами на плече на караул встал, а? Узнаю, узнаю Бежецкого…

– Ты не понимаешь, Володя…

– Да все я понимаю. Думаешь: погибну во благо, а она обо мне вспомнит, слезу уронит… Во, держи! – сделал призрак неприличный жест полупрозрачной рукой. – Боюсь, не выгорит у тебя ничего.