Читать книгу "Кукольник - Родриго Кортес"

— Нас здесь только двое, — хлюпая разбитым носом, сразу признался ниггер. — Раньше под лестницей еще Цинтия жила, а теперь остались только я и Платон.

Мужчины сразу же открыли ведущую под лестницу дверь, но в маленькой, со скошенным потолком и даже без окон комнатенке развернуться толком не смогли и вывернули все вещи наружу.

— Ни хрена себе эта черная жила! Даже у моей бабы таких тряпок нет! — начал возмущаться кто-то, но все уже видели — все пустое.

В городе им повезло куда больше. Под матрасом у одного ниггера они нашли настоящий, разве что не заряженный пистолет, а в одном из писем служанки крупного скупщика табака сержант вычитал признание о готовящемся побеге. Пожалуй, эти письма в надушенных конвертах, на розовой, довольно дорогой бумаге раззадорили ребят сильнее всего. Жирующая за счет господ, разодетая, чуть ли не как белая, служанка не только не испытывала к ним благодарности, но еще и строила козни. Черную суку выволокли во двор, и если бы не вмешательство офицера, наверное, прибили бы до смерти.

— Все-все, — осадил добровольцев сержант. — У них здесь еще три с половиной сотни ниггеров, можем до ночи к Мидлтонам и Бернсайдам не успеть.

Своевременное вмешательство отрезвило. Все помнили, что ровно в полночь смотр закончится, и тогда они уже ни в один господский дом не войдут. Парни переместились досматривать комнату мальчишки, обнаружили там только табурет и покрытую узорно сплетенной циновкой дощатую лежанку, переругиваясь, отправились в комнату Платона, и в этот момент раздался выстрел.

— Черт! А это еще что? — охнул сержант.

И тут же отчетливо прозвучал еще один выстрел.

Джудит Вашингтон плела циновки, настороженно прислушиваясь к звукам снаружи сарая, когда приставленные к ней сэром Джонатаном караульные начали нервно переругиваться.

— А я тебе говорю, их нельзя сюда пускать.

— Я ребятам дорогу закрывать не буду. Надо им сарай осмотреть, пусть смотрят.

— Ага, а потом и меня, и тебя пинком под зад отсюда! Ты этого хочешь?

И тут в дверь замолотили.

— Эй! Парни, у кого ключи? У тебя? Так неси их сюда!

Снаружи загремели ключами, караульные переглянулись и приподняли стволы мушкетов.

— Не подходит… — растерянно проговорили снаружи.

— Значит, ломаем.

Дверь ухнула, еще раз и еще, и охранники снова переглянулись.

— Не надо, ребята, — решился-таки подать голос один из караульных. — Здесь вам нечего делать!

— А ты кто такой? — зло и насмешливо отозвались снаружи.

— Караульный. Предупреждаю, я буду стрелять.

— Только попробуй! — прозвенел за дверью молодой сильный голос. — Или ты за черных решил податься?

Джудит вздрогнула. Ей показалось, что она уже слышала эти интонации.

Дверь начали трясти, затем снаружи началась какая-то толкучка, и вот дверь застонала, треснула и рухнула внутрь. Джудит охнула и вскочила на ноги. В первых рядах добровольцев стоял беглый раб Луи Фернье.

— Я же говорил, что черная прячется здесь, — усмехнулся Луи и повернулся к остальным. — Хватай ее, ребята! И не смотрите, что она рыжая; у нее в роду все шлюхи, только с белыми и путались!

Парни возбужденно загоготали и повалили внутрь. И тогда один из караульных поднял мушкет на уровень груди и нажал на спусковой крючок.

Джонатан остановил повозку у моста через глубокий, но сухой овраг и переглянулся с Платоном. Именно здесь они припрятали целых восемь достаточно ценных кукол. Теперь настало время их забирать.

Платон принюхался и недовольно покачал головой.

— Здесь недавно курили.

Джонатан глянул вниз, на дорогу. Несмотря на сумерки, колея в сухой, накалившейся за день пыли была видна отчетливо, — здесь действительно кто-то недавно проехал.

— Вижу…

Они еще раз переглянулись и почти одновременно спустились с козел. Достали из-под сидений ломики и, настороженно поглядывая по сторонам, пошли к мосту. Здесь, в самом начале моста, под настилом и располагалось вырытое в сухой глинистой земле хранилище. Стоит откинуть на два-три штыка земли и снять подушку из хвороста, и можно будет забирать.

Джонатан первым подошел к началу моста, взялся за доску настила, потянул ее на себя, со скрипом оторвал и замер. В поясницу ему упирался холодный, определенно металлический предмет.

— Все, упырь, кончилась твоя веселая жизнь.

Джонатан медленно разогнулся. Из окружающих овраг кустов один за другим сыпались крепкие вооруженные мушкетами и пистолетами люди.

Он обернулся. Прямо перед ним стоял один из безвестных полицейских сержантов, из тех, что посменно охраняли его и Джудит от мулата Луи Фернье.

— Ты о чем, сержант? — спросил Джонатан.

— Это ведь твоя захоронка, — вместо ответа кивнул тот на оторванную доску. — Не смотри, не смотри. Я все знаю. Теперь не отвертишься.

Джонатан окинул взглядом обступивших его мрачных мужчин. Он знал их. Один — его собственный конюх О'Хара, второй — плотник Мидлтонов, еще двоих он видел как-то в толпе у парома.

— О'Хара! Ты что, мне не веришь? — крикнул он конюху. — Скажи своим друзьям, что это ошибка!

— Это твой папаша ошибся, когда не заплатил мне за объездку, — зло выговорил конюх.

«Не выскочить!» — понял Джонатан и стремительно оценил расстановку сил.

— А с чего это вы решили, что здесь моя захоронка? — начал наступать он. — Как вам вообще в голову взбрело, что здесь что-то запрещенное есть?

— Фергюсон догадался, — спокойно ответил сержант. — А теперь лапы вверх и вперед к повозке. Посмотрим, что ты там привез.

Джонатан кинул на Платона внимательный взгляд. Но раба тоже обступили со всех четырех сторон.

— Ладно, пошли, — кивнул он и, выронив ломик, медленно тронулся с места. Подошел к козлам, словно предлагая себя обыскать, стащил и сунул в руки патрульному свою куртку и тут же, сунув руку под сиденье, выхватил небольшую штыковую лопатку.

Лезвие вошло сержанту в шею, чуть ниже уха, парень выпучил глаза и начал оседать вниз.

— Давай, Платон! — взревел Джонатан и, едва увернувшись от свистнувшего над головой тесака, выхватил из-за пояса пистолет. Выстрелил, бросил… А тем временем обезоруженный Платон кружил в бешеном танце, не давая себя ни ударить, ни пристрелить.

Джонатан сделал выпад и, ткнув одного штыком лопатки в грудь, схватил раненого и, закрываясь им, как щитом, быстро огляделся по сторонам. Двоих он уложил сам, одного сумел зарезать выхваченной из ботинка бритвой Платон, один был в его руках. Оставались трое, его собственный конюх в том числе. И конюх уже поднимал с земли чей-то мушкет.