Читать книгу "Тайна скарабея - Филипп Ванденберг"

Напряженное молчание четырех мужчин едва ли было связано с драмой, которая случилась три тысячи двести лет назад. Скорее, оно касалось славы, значение которой в археологии так же велико, как и в другой науке. А может быть, здесь она еще важнее.

В данный момент все козыри были на руках у эль-Хадида. Он мог написать по результатам своих исследований работу, и конфуз во время вскрытия мумии все бы забыли. У остальных был шанс лишь посоперничать со славой эль-Хадида, который исследовал мумию, и подтвердить или опровергнуть полученные сведения.

Рогалла беспокойно ходил взад и вперед. Ясно было, что он напряженно о чем-то думает.

– И каково ваше мнение? – спросил эль-Кадр Рогаллу.

– Я не знаю. Результат исследования оказался для меня таким же неожиданным, как и для вас. Это, скажем так, необычно, если не уникально. Об этом говорит и местоположение гробницы, в которой была мумия. Я хочу сказать, что если бы я собственными глазами не видел гробницу Бент-Анат в Абу-Симбел, то не поверил бы отчету эль-Хадида. Следовательно, мы столкнулись с двумя археологическими событиями, которые выходят за рамки нормы. Наша задача заключается в том, чтобы сделать правильные выводы из двух аномалий.

Мухтару не понравились возражения Рогаллы прежде всего потому, что доводы немца были неубедительны, а он всерьез хотел заняться Бент-Анат.

– Все это ерунда, – раздраженно заявил он, – два необычных фактора в исследовании уже давно не считаются доказательством всей теории. Возможно, мы даже имеем дело с фальшивкой.

Это замечание вывело эль-Хадида из себя. Маленький коренастый мужчина снял очки и нервно вытер пот со лба.

– Мухтар! – закричал он, так что эхо пошло по комнате. – Вы считаете, что двадцатилетнего опыта недостаточно, чтобы с моим мнением считались? Я написал две дюжины оригинальных работ по изучению мумий вообще и мумий фараонов Нового Царства в частности. От вас же я пока слышал только язвительные комментарии. Вы едва ли принимали участие в исследованиях!

Когда Рогалла, не удержавшись, энергично закивал, подписавшись тем самым под словами профессора эль-Хадида, Мухтар разбушевался. В слепой ярости он оттолкнул профессора, обозвал его тщеславным невротиком, а Рогаллу – омерзительным немцем и захлопнул за собой дверь.

– Мне очень жаль, – извинился Ахмед Абд эль-Кадр, директор музея. – Это у него от волнения. – И, обернувшись к Рогалле, добавил: – Мы, египтяне, очень быстро теряем самообладание.

48

Жак Балое и Рая Курянова по своему опыту знали, что советская секретная служба контролирует границы Египта, в том числе и аэропорты. Без сомнения, их имена стояли в разыскных списках КГБ.

Хотя Смоличев после окончания Шестидневной войны больше не показывался в пансионе Зухейми, это, конечно, еще не значило, что он выпустил их из виду. Они считали его способным на любую подлость и придумали план, как улизнуть от русского, потому что понимали, что за ними, скорее всего, следят.

Чтобы ввести в заблуждение возможных соглядатаев, последние дни они ходили по старому городу Каира порознь. Они петляли по лабиринтам улиц и возвращались домой по одному и в разное время. Балое забрал у невзрачного аптекаря паспорта и визы, заплатив за все семьсот пятьдесят долларов. По иронии судьбы Жак заплатил за них деньгами, которыми снабдил их Смоличев.

Паспорта были сделаны на имя Жана и Симоны Тенэ и выглядели вполне натурально. Так Жак и Рая в мгновение ока стали другими людьми. Под новыми именами они поселились в отеле «Централь», отвратительном общежитии на Шариа-эль-Боста, куда, по словам Зухейми, редко захаживали французы. Там прошли первую проверку их новые паспорта, которые не вызвали ни малейшего подозрения ни в отеле, ни у полицейского ведомства, проверявшего Документы постояльцев.

Балое, он же Тенэ, взял авиабилеты только до Рима, на большее не хватило денег. «Главное – выбраться из страны, а там видно будет», – решили они.

Рейс LH 683 во Франкфурт отправлялся в десять часов тридцать минут с промежуточной посадкой в Риме. В большом вестибюле царила деловая атмосфера, прерываемая объявлениями из динамиков на арабском, английском и французском языках, которые все равно никто не понимал.

Многие иностранцы все еще пребывали в шоке от Шестидневной войны. Большинство долгое время жило в стране и теперь покидало Египет с большим багажом. Громоздились чемоданы и ящики, и для многочисленных носильщиков, которые обычно появлялись здесь нечасто и без разрешения на работу, настала урожайная пора.

Жак и Рая пробрались через переполненный вестибюль в зал ожидания и, предъявив билеты, уселись в новомодные кресла из пластика и металла. Балое краем глаза следи табло объявлений над входом.

Рая нащупала руку Жака. Никто не произнес ни слова, но оба думали лишь об одном: «Только сев в самолет, мы достигнем своей цели. Тогда все будет хорошо и можно будет начать новую жизнь».

Затхлый воздух и безжалостные лучи солнца, падавшие из окон, заставляли их обливаться потом. Они боялись, что в последний момент что-нибудь пойдет не так, и все их усилия окажутся тщетными.

Стрелки на часах на белой высокой стене, казалось, прилипли к циферблату. Бывают ситуации, когда минуты длятся часами. И будто именно этого он и ожидал, словно так и должно было произойти, Балое вдруг услышал свое имя.

– Да это же Балое!

Рая мгновенно отреагировала. Она, глядя прямо перед собой, крепко сжала руку Балое и прошептала:

– Не обращай внимания. Ты не Балое, ты Тенэ!

Балое кровь ударила в голову. Он узнал этот голос! Не оглядываясь, знал, кому он принадлежит! На секунду он даже задумался, не разыграть ли дурака, сказав: «Извините, здесь, должно быть, какая-то ошибка». Но потом понял, что только попадет из-за этого в нелепую ситуацию, что совершенно не улучшит их положения. И он, обернувшись, сказал:

– Ах, это вы, Камински?

Камински представил Макорна и заметил:

– Я вижу, у вас все-таки получилось. Я очень рад за вас, искренне рад!

Рая, как всегда, дерзко выпалила:

– Могли бы и не притворяться, мосье. Мы все знаем. Какие у вас планы насчет нас?

– Я вас не понимаю, – ответил Камински. – Что вы хотите этим сказать? Может быть, вы могли бы…

Балое перебил его:

– Знаете ли, Камински, мы слишком много пережили за последние недели. Мы узнали, как из врагов получаются друзья, а из друзей – враги. Мы удивились, когда вы помогли нам бежать из Абу-Симбел, но особо не задумывались над этим. Мы даже предположить не могли, что вы и доктор Хорнштайн злоупотребляете нашим доверием. Итак, что вы намереваетесь делать? Конечно же, ваши головорезы ожидают где-нибудь за углом.

Камински не понял, что имел в виду француз. Почему это они с Геллой злоупотребили их доверием? Он неуверенно взглянул на Макорна. Тот, казалось, спрашивал: «Что ты от меня утаил?»