Читать книгу "История крепостного права на Руси. Предпосылки и основные этапы лишения крестьян личной свободы. XIV—XVII века - Ричард Хелли"

а те, кто участвовал, проявили свою неспособность к длительной войне; стрельцу было так же дорого находиться вдали от своего источника средств к существованию, как и для поместного воина. Весной 1656 г. только 126 из требуемых 180 стрельцов удосужились явиться на службу, чтобы оказать помощь в строительстве большой флотилии из двухсот лодок для нападения на Ригу. Дисциплина у стрельцов полностью рухнула, и в конечном итоге их заменили солдатами. В московских военных летописях упоминалось о присутствии стрельцов на Азове в 1695 г., где они в очередной раз ничем не отличились. Во второй половине XVII в. правительство стало пренебрегать стрельцами вплоть до того, что отказалось платить за их вооружение. В результате далеко не у всех из них имелись хотя бы ружья – у некоторых были только алебарды. К 1670-м гг. положение в уездах ухудшилось до такой степени, что стрельцы были вооружены не лучше местного населения. В 1674 г. около половины из нескольких сотен стрельцов в Сумском остроге были вооружены разномастным огнестрельным оружием, другая половина – холодным оружием, главным образом всякими видами копий, а некоторые даже луками и стрелами.

Не только правительство, но и сами стрельцы понимали, что период их востребованности близится к концу. В первой половине XVII в. они по-прежнему добровольно оставались орудием правительства, но после 1648 г. две эти партии постепенно стали отдаляться друг от друга. (Те, кто превратился в элитную дворцовую стражу, являлись исключением.) Стрельцы слились с городским населением и переняли многое из их духовного настроя. Признание собственной отсталости, несомненно, объясняет их горячую приверженность эсхатологическому старообрядчеству, поскольку их мир близился к концу. Эта же причина объясняет еще более поразительное явление: тот факт, что во второй половине XVII в. в большинстве антиправительственных бунтов и восстаний стрельцы выступали на стороне бунтовщиков.

После восстания Разина (1666–1671) правительство решило, что с него хватит. Оно сократило количество стрельцов и разместило их по другим поселениям. В 1670-х их смешали с некоторыми полками иноземного строя. Указ от 25 марта 1680 г. частично реформировал стрельцов, находившихся на западной границе, а их офицеры получили звания, как и у командиров других полков нового строя. Указы от 1681 и 1682 гг. урезали и без того скудное денежное жалованье большинству оставшихся стрельцов и выделили им в качестве окладов пустующие земли. Стрельцам надлежало самим искать себе незаселенные места. В начале 1680-х гг. стрелецкие начальники (головы) отчаянно сопротивлялись военным преобразованиям. К концу 1680-х гг. даже иностранцы отмечали, что стрельцы пользовались более низким престижем, чем пехотные полки.

В таком состоянии Петр I и застал уцелевших стрельцов – пригодными для устрашения мирных жителей и участия в попытках дворцовых переворотов (1682, 1698), но более ни на что не способных. Ликвидация большинства из них Петром I в 1698 г. после вооруженного стрелецкого бунта не стала для правительства большой потерей. Петр приравнивал стрельцов к янычарам, и правильно, потому что и те и другие были вовлечены в дворцовую политику и городские беспорядки, да и нравы русских войск в заметной степени соответствовали их турецкому образцу. Последнее упоминание о стрельцах относится к 1710 г.

На решение царя Петра упразднить стрельцов мог повлиять и тот факт, что на Западе до введения штыков в конце XVII в. стрельцы сражались вместе с копейщиками, которые защищали их собой. В России таких копейщиков не было, поскольку стрельцов всегда защищала кавалерия, вначале поместная конница, а позже – рейтары и драгуны полков нового строя. Петр, взбешенный выступлением стрельцов на Азове в 1695 г., вынес из своей поездки на Запад заключение, что таким полкам, как стрелецкие, нет места в современной армии.

Еще одним воинским формированием традиционного «русского строя» являлось казачество. Оно состояло из многочисленных, весьма разнородных элементов. Начиная с XIV в., примерно с царствования Дмитрия Донского или даже раньше, некоторые казаки поселились в Муромской земле на притоках Оки и несли сторожевую службу для предупреждения татарских набегов на Русь. Это были предки казаков, живших в крепостях и позже служивших на засеке. Численность их значительно увеличилась в царствование Василия II, вероятно, вследствие дислокации гражданской войны.

Большинство казаков были русскими, часто бежавшими от бедности и притеснений из самой России. Они надеялись, что год или два, проведенные ими на казацкой вольнице, освободят их от всех проблем, которые они оставили за собой. За свою службу они получали землю, иногда также денежный оклад и освобождение от налогов; расселяли их преимущественно в пограничных городах. Им надлежало самим обеспечивать фуражом своих лошадей, а себя – оружием. Впервые об участии казаков в военных действиях вместе с русским войском упоминается в 1444 г., как о вольной, легкой коннице. Во время царствования Ивана Грозного пограничные «казаки» подчинялись Стрелецкому приказу. Однако вскоре их передали Разрядному приказу.

В отличие от служилых казаков были и вольные казаки, которые не подчинялись никакому правительству, не выказывали определенной лояльности и зарабатывали на жизнь пиратством, разбоем на большой дороге, рыболовством и войной. Запорожские казаки[79] появились вскоре после 1471 г., когда Польша резко изменила статус Киевского княжества. Возможно, многие из них первоначально были украинскими казаками до того, как они оказались на службе в армии Речи Посполитой. Сотни тысяч из них сражались в битве под Танненбергом в 1410 г. В XVI в. запорожские казаки служили полякам в качестве пограничной охраны и ходили с ними в походы. Они стали подчиняться Москве только в 1686 г. Донские казаки впервые упоминаются в 1502 г. как беглые люди из Рязанской области. После победы над Казанью и Астраханью к казакам присоединились инородцы, татарские, чувашские и мордовские конницы. В русском войске нерусские казаки сохраняли свою национальную (десятеричную систему деления и подчинялись мурзам и князьям. Кроме запорожских и донских казаков, были и другие, такие как волжские и терские (поселившиеся на Тереке) казаки. Все они держались независимо от правительства, в отличие от несущих пограничную и крепостную службу казаков, и жили рыбной ловлей и грабежом.

В 1570-х гг. российское войско стало использовать донских казаков, хотя они оставались полностью независимыми от Москвы до последней четверти XVII в. К 1690-м гг. волжские казаки иногда присоединялись к регулярным российским войскам. Приблизительно к этому времени крепостные казаки стали использоваться для несения гарнизонной службы в Сибири, которой вскоре предстояло присоединиться к Московскому государству. Ближе к концу XVII в. казаки стали притесняться правительством, которое опасалось их и запретило им приезжать в Москву и другие города. Во времена Смуты казаки взяли реванш, когда предались буйству, грабя и разрушая все вокруг.

Из-за того что большинство казаков выступали против правительства во время Смуты, что в огромной степени способствовало росту разбойничьих