Читать книгу "Верь людям - Людмила Константиновна Татьяничева"

время, когда Андрей Иванович Богдашкин спросил главного инженера, нельзя ли увеличить работников в цеховом конструкторском бюро?

Резкие черты лица Олега Ивановича смягчились в улыбке, он лукаво взглянул на Богдашкина и, словно давно ожидал такого вопроса, ответил:

— Можно хоть на десять человек. Если ваши конструкторы, механизируя участок, высвободят пятерых рабочих, в бюро прибавится один конструктор. В общем, минус пять пусть равняется… плюс одному.

Удивительная эта «система» инженера Тищенко! В ней чудесным образом сплавлены творческий размах и железная последовательность. Самое главное — пусть это звучит парадоксально — эта «система» заставляет инженеров быть… инженерами. А раньше многие из них, забывая крылатые мечты студенческой юности, слишком часто превращались в хозяйственников.

Да, начальник цеха или мастер должен был знать технологию производства. Но на том и сужался круг его технического мышления. Инженер заботился о том, чтобы нормально работал стан, искал, почему плавку в мартене «запороли» в брак, и эти заботы все ниже пригибали голову специалиста. Может быть, потому для некоторых на первых порах казались странными «командировки» в техническую библиотеку. Сегодняшний план этого не требовал. Но план завтрашнего дня обязывал вернуться к институтским учебникам и технической литературе, к находкам и открытиям последнего времени. Инженер должен был оставаться инженером, человеком технического поиска.

Мы далеки от мысли все хорошее приписывать одному, пусть самому энергичному человеку. Но так случилось, что приход на Златоустовский металлургический завод нового главного инженера совпал с общим подъемом борьбы за технический прогресс.

Олег Иванович быстро сумел оценить силу дружбы, рожденной на крутом повороте. И вспоминая свои первые шаги на заводе, не раз ловил себя на досадной для себя мысли, что слишком поспешны были его ранние заключения, хотя, казалось, изучал он завод внимательно. Особенно остро тревожили его эти мысли, когда на заводе отлились новые формы коллективного творчества, когда начали рождаться творческие комплексные бригады. В них, как полушутливо определил Олег Иванович, «люди, которые умеют думать, чертить, строить, бить кувалдой». Иными словами, такая бригада от пяти до пятнадцати человек может по избранной теме завершить все работы от начала до конца.

Добровольное творчество двухсот бригад контролируется заводской общественностью и администрацией.

Олег Иванович вошел в одну из таких бригад, которой руководит инженер Тишков из Центральной заводской лаборатории. Главный инженер «сам себя под стражу взял». Бригада работает над реконструкцией стана «280». Еще на девятнадцатом съезде партии поминали недобрым словом этот старинный стан, говорили, что хуже его мир не знает. А сейчас его хотят сделать полностью автоматическим. Механизмы словно идут в наступление на стан, захватывая на нем новые плацдармы, чтобы подтянуть потом новых автоматических помощников.

И так — в каждом цехе, в каждом отделе.

…В блокноте главного инженера — расписание его рабочей недели. Он придерживается его почти с такой же твердостью, как железнодорожники соблюдают расписание движения поездов. Понедельник — проектный отдел, вторник — техника безопасности, среда — Центральная заводская лаборатория, четверг — вопросы технического прогресса… В четверг он проверяет, слушает отчеты, напоминает и требует. А может быть, в тот же вечер или на следующий, когда собирается творческая бригада, главный инженер держит ответ перед бригадиром — докладывает, что он успел сделать. И нельзя, в случае чего, сослаться на загруженность — все работают. И нельзя упоминать, что второй год занимаешься в аспирантуре и нужно успеть прочесть десятки книг — он сам посылает людей в библиотеку…

Это, наверное, очень хорошо, когда инженер по должности чувствует себя просто инженером по призванию…

Как-то Олегу Ивановичу сказали о том, что есть люди творческие и просто исполнители, хоть и с высшим образованием, нельзя от всех требовать, чтобы они стали эдисонами. Олег Иванович нахмурился, резко сказал:

— Отчетливо представляю, что не все инженеры, работающие в творческих бригадах, дадут что-нибудь новое. Но так же отчетливо представляю — каждый из них технически растет и не дисквалифицируется как инженер.

ПЯТНИСТАЯ ЛИКВАЦИЯ

Заковыристое это название для людей непосвященных. Для инженеров, а если уж откровенно говорить — для инженеров Златоустовского — оно звучит, как беда.

Беда… Кто ее ожидает от нового? Кажется принесет радость и станет это новое твоим другом — добряком или просто хорошим знакомым. И вдруг новое несет с собой, как приложение, что-то злое, вроде этой самой ликвации. Не только на Златоустовском. Челябинский металлургический, «Днепроспецсталь», «Электросталь» — все оказались слишком юными при встрече со строгой дамой металлургии. Оказалось, что освоить дуговые вакуумные печи не просто даже на их заводе, привычном к самым последним новшествам специальной металлургии.

Каждая новая плавка шла в брак. Металл поражала ликвация. Признаки заболевания не нужно было рассматривать под микроскопом. Опытный глаз сразу обнаружил темные пятна. Пятнистая ликвация была страшна своим постоянством… Она звучала в электросталеплавильном цехе так же часто, как в других — «скоростные плавки».

С тяжелым чувством поднялся Олег Иванович на второй этаж. Из-за стола вышел молодой — одних лет с Тищенко — начальник вакуумного отделения Олег Федорович Антропов. Среднего роста, сухощавый и неторопливый в движениях, Антропов производил впечатление человека, постоянно углубленного в свои мысли. Не однажды, слушая четкую и неторопливую речь Антропова, Олег Иванович замечал: тот будто сосредоточился на чем-то своем, очень важном, и стремится поскорее отделаться от суетных оперативных забот.

— Как дуговая? — после приветствия спросил озабоченно Тищенко.

— Плохо, — односложно отозвался Антропов, перебирая какие-то ведомости.

Тищенко опустился на стул. В усталой задумчивости уткнулся подбородком в ладони. Молча перекатывал в пальцах синий карандаш и начальник отделения.

Инженеры думали. В который раз мысленно перебирали все возможные технологические варианты, отсеивали то, что назойливо и знакомо лезло само… Неожиданно Тищенко рассмеялся. Антропов с удивлением взглянул на главного: что его развеселило? Извлекая коробку с папиросами, Олег Иванович заговорил:

— Понимаете, вспомнил одного чудака на нашем заводе. Как это он сказал? Да, революцию, говорит, мы давно совершили. Теперь, вроде, сиди да только рот пошире разевай — галушки сами будут прыгать… Вот как, батенька, рассудил. Настроен теперь только пожинать плоды, — Тищенко провел ладонью по лицу, словно смахивая улыбку; другим, напористым и непримиримым тоном закончил:

— Черт бы ее побрал, эту пятнистую ликвацию! Ведь наши печи — это же будущее качественной металлургии. Впрочем, что я тебе излагаю прописные истины, — спохватился вдруг главный.

— Да, затянулась наша… наш опыт, — избегая громкого слова, без улыбки отозвался Антропов.

— Послушай, Олег Федорович. Может, мы не там ищем. Может, надо нам как следует «прощупать» конструкцию печи, а?..

— Возможно… — начальник отделения по-прежнему заинтересованно разглядывал грани синего, остро отточенного карандаша. И вдруг в упор посмотрел на Тищенко.

Антропова часто поражал неожиданный ход мыслей главного инженера. Только что вспоминал о каком-то чудаке, как он сам