Читать книгу "Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 15. Лев Новоженов - Алексеев"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И очень хочется выйти на каком-нибудь иностранном языке. Чтобы малопонятными буквами. Чтобы поднести жене к носу иностранную газету: видишь, тут я… Вот в этом вот углу!.. Да не в этом вот, дура, а вот в этом!.. Карандашом же отчеркнуто!.. Про что я тут написал?.. Да не помню, перевели, черти, надо бы дать кому-нибудь обратно перевести… Оценили, значит!.. Там оценили!.. Не хухры-мухры!.. Это тебе, брат, не в «Блокноте агитатора» тиснуться!..
Художникам завидую какой-то нехорошей завистью. Художник, он, еще масло на картине не просохло, а уже волокет свою картину за бугор. Ежели там понравится, здесь как пить дать с руками оторвут.
Опять же — эмигранты… Человек как бы вырастает в цене, если он эмигрант… Его здесь и встречают уже по-иному. А не будь он эмигрантом!.. С той же песенкой, с теми же самыми стишками!.. Да кому он тут нужен и чем он от десятков тысяч отличается?!
Мальчик, кем хочешь быть, а, мальчик?.. Космонавтом, наверное… Нет?.. Тогда врачом?.. Тоже нет?..
Тогда, наверное, шофером?.. Как я в детстве… Би-би!.. И не шофером?.. Тогда кем же, мальчик?.. Как дядя певец Вилли Токарев!.. Ух, ты какой, мальчик!.. Маленький, маленький, а башка соображает!
Телевидение нет-нет, а порадует.
Диктор, во всем импортном, по телевизору с южно-корейской трубкой, путаясь в русских ударениях, сообщает, что-де открылось, мол, совместное предприятие, которое не сегодня-завтра начнет выдавать продукцию, которая с успехом сможет соперничать на международном рынке и принесет нам, страждущим, валюту, на которую мы, чует мое сердце, накупим много новых южнокорейских трубок и кой-какой одежки приодеть наших дикторов, чтоб они смотрелись не хуже, чем у людей.
На соседней улице открылась чудо-рем-контора, набитая строительными материалами и сантехникой. Тут тебе и «елочки», и самоклеящиеся обои, и кафель-изразец, который только в тюремном сне может присниться. Но — на валюту!
Есть потрясающее кафе, где готовят — пальчики оближешь, и цыгане в кумачовых рубахах пиликают на скрипочках «Не сыпь мне соль на рану». Но — на валюту!
Есть у меня знакомая, 20 лет от роду, ноги от шеи, знает пять языков, тонка, нежна, умна, говорит на любые темы… Но — за валюту!
Пожалуй, я и сам бы мог бы и получше написать эту заметулю, побойчей, позабористей, но… Ну, вы меня понимаете…
Но за наши деревянные?.. Счас!.. Разбежался!..
Фауна и флора
Как сказал поэт:
Между фауной и флорой
Есть таинственная связь.
За обедом о которой
Догадался я вчерась.
Нет, я не Пришвин, я другой…
Путаю пионы с астрами, гончую с борзой, а из всех деревьев могу распознать только дуб, потому что на нем желуди.
Связь моя с природой окончательно подорвана разнеженной городской жизнью.
На месте Робинзона Крузо я бы уже на третий день отдал концы, будучи не в сил six даже развести элементарный костер. Нет, раньше отдал бы…
И все же и я, и я не чужд склонности к созерцанию таинственной флоры и не менее таинственной фауны.
Бреясь ежедневно перед зеркалом в ванной комнате, я меланхолически, самым углом глаза наблюдаю, как целеустремленно торопится куда-то целый караван рыжих муравьев по стене с облупившейся от постоянных протечек масляной краской.
И так ежедневно!
И все по одному и тому же курсу!
Муравьи?! В городской-то квартире?!
Откуда и куда держат они свой неуклонный путь?
Какой биологический компас позволяет им не сбиться с невидимой тропы?
А может, они, как древние мореходы, ориентируются по электрическому шестидесятисвечовому солнцу, подвешенному под потолком на пыльном, витом шнуре.
Обитают в моей квартире и мыши.
Жена и теща не дают угаснуть во мне первобытному охотничьему инстинкту.
Периодически заряжаю я тугую мышеловку.
Жена боится мышей ужасно, а теща как бывший патологоанатом берет на себя хлопоты, которые в нашем быту стыдливо именуются ритуальными услугами.
Такое вот распределение труда.
А тараканы!!!
Я здоровье чуть ли не положил в борьбе с ними…
Однажды едва не отравился хлорофосом… (или дихлофосом? Дьявол его возьми!).
Представляю, как хохотали надо мной тараканы!..
(Готов безвозмездно подарить вам замечательное название для эффективного дезодоранта против тараканов, только изобретите его, — «А паразиты — никогда!».)
Говорят, что тараканы более счастливые современники вымерших начисто динозавров…
Потрясающая приспособляемость к превратностям окружающей среды при абсолютной, прямо-таки чудовищной бесполезности.
Только бы жрать да жрать!
Интересно, почему эта потрясающая приспособляемость так часто идет рука об руку с чудовищной бесполезностью?
(Подумать об этом как-нибудь на досуге.)
Однако не пытается ли человек, в данном случае я, как-то оправдать свою неприязнь к тараканам, подвести под нее идеологическую базу?
Не скрывается ли за внешней бесполезностью их образа жизни какое-то высшее, не известное нам предназначение?
И, может, оно как раз именно в том и заключается, чтобы сигнализировать нам о неблагополучной санитарной обстановке в доме — не дремли, мол, хозяйская чистоплотность!
Опять же крысы и мыши…
Крысы бегут с корабля?.. Да здравствуют крысы!.. Они первыми дают знать, что в корабле образовалась течь…
Метафора, которая поучительно соотносится с фактами массовой эмиграции в некоторых странах…
Голубей не люблю… Особенно после Всемирного фестиваля молодежи и студентов в 1957 году.
Официальная птица.
Непременная участница шоу-программ.
Убогая режиссерская фантазия не идет дальше того, чтобы выпустить под финал стадионного зрелища голубей…
Голубь Пикассо был хорош, потому что он был первым.
Казенное мышление превратило голубя в банальность, в общее место.
Жизнь голубей — убедительный пример того, как талант, поставив себя на службу официальщине, непременно должен померкнуть.
Кошек уважаю, собак уважаю…
Нет, город совсем не такая уж пустыня из бетона и стекла, как иногда принято думать.
В соседнем доме сиамская кошка
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 15. Лев Новоженов - Алексеев», после закрытия браузера.
