Читать книгу "Всемирный экспресс. Поезд ночных теней - Анка Штурм"

Флинн спрашивала себя, зачем Даниэль ей всё это рассказывает. Она облокотилась на деревянные перила вагона. Больше всего на свете Флинн хотела бы вечно ехать вот так по бескрайним золотым лесам или жить в тени суровых гор, никогда не возвращаясь в конкретные «здесь» и «сейчас».

– Чёртова дешёвка! – Рядом с Флинн раздался металлический щелчок, и вспыхнуло крошечное пламя. Взглянув на Даниэля, она увидела, что он зажигает сигарету какой-то простецкой зажигалкой. – Мне очень жаль, Флинн, – пробормотал он, глубоко втянув в лёгкие облачко дыма. – Мне очень жаль, что тебе пришлось присутствовать при кончине мадам Флорет.

Флинн отвернулась. Похоже, эту тему ей не обойти.

– Мадам Флорет на моей совести, – тихо сказала она.

– Нет, – мгновенно и категорично возразил Даниэль. – А если и на чьей-то, то… – он снова затянулся сигаретой, – по крайней мере не на твоей, Флинн, – наконец сказал он и полным страдания яростным взглядом впился в зелёно-золотой пейзаж. Наблюдая за отцом, Флинн задавалась вопросом, знает ли он о докторе Крее. – А ещё мне жаль, что тебе пришлось увидеть меня ребёнком, – добавил Даниэль. – Это наверняка разочаровало тебя.

– Не особенно, – попыталась успокоить его Флинн. Слишком поздно она заметила, что эти слова прозвучали так, будто она всегда была о нём невысокого мнения.

Даниэль горько засмеялся:

– Понимаю. И ещё мне жаль, что вам всем пришлось пережить этот хаос. Ты и твои друзья оказали Всемирному экспрессу неоценимую услугу, вернув обычный ход времени и освободив поезд от снега. И как вам только это удалось!

Флинн закусила губу. Ей не хотелось рассказывать Даниэлю, что она призвала миространников – он явно попросит её сделать это ещё раз. А она сомневалась, что у неё получится. Ей требовалось сначала самой осознать, что же такое она ухитрилась этой ночью сделать на крыше.

Не дождавшись ответа Флинн, Даниэль со вздохом провёл рукой по волосам.

– И наконец, – сказал он, понизив голос, – мне очень жаль, что я просил тебя поговорить с Гарабиной. – Он заглянул в её золотистые глаза. – Ты права. Ты мне не сообщница.

Флинн чувствовала себя так, словно только что потеряла что-то, что ей по-настоящему даже не принадлежало. И всё-таки она сказала:

– Да, не сообщница.

В эту минуту Всемирный экспресс проезжал мимо какой-то крошечной станции, похожей на ту, что была в Брошенпустеле. Там стояли такие же ржавые скамейки, такие же старые сломанные указатели платформ, бетон потрескался, а урна покосилась. Флинн вздохнула. Захолустье везде выглядит одинаково.

Подчиняясь чистому порыву, она поправилась:

– Но иногда всё-таки сообщница. – Быстро выхватив у Даниэля пачку сигарет, она метким броском зашвырнула её в жестяную урну на перроне.

Мгновение, и поезд миновал станцию. Остался лишь ошеломлённый взгляд Даниэля, и это было лучшим, что случилось за день.

– Не за что, – сказала Флинн, словно Даниэль поблагодарил её. Впервые за много часов она сделала что-то, что казалось ей совершенно очевидным. С довольной улыбкой Флинн пошла к железной двери, ведущей назад в поезд, но, взявшись за ручку, заколебалась. – Ты можешь рассказать мне что-нибудь о Йонте? – попросила она. Задавая этот щекотливый вопрос, она словно шла по тонкому льду.

Его взгляд по-прежнему был устремлён куда-то вдаль, где в дыму и тумане исчезла урна с его сигаретами.

Он судорожно сглотнул:

– Что именно ты хочешь знать?

Флинн вспомнила прошедшую ночь. Перед глазами возникли сводный брат, тёмные каменные стены и цветные витражи окон. В той школе царил непривычный холод: лютый и нескончаемый.

– Дружил ли он с Файви Мустаки и Оливером Штубсом, – пересохшими губами сказала Флинн.

Даниэль мгновенно оторвал взгляд от пролетающих мимо пейзажей, и в его карих глазах блеснуло удивление.

– Откуда ты знаешь? – хрипло спросил он.

«Значит, это правда», – поняла Флинн. Сердце у неё упало. Неужели Фёдор и Вильмау правы, утверждая, что Йонте идиот и к тому же ещё и северный енот?!

– Смелость бывает двух типов, – неожиданно сказал Даниэль. – Понимаешь, Флинн? Одна заставляет тебя совершать глупости: выпендриваться перед учителями и создавать группы дебоширов.

Флинн растерянно сощурила глаза.

– Это не смелость, а легкомыслие, – возразила она.

Даниэль кивнул.

– Таким был и твой брат, – сказал он и добавил: – А вторая позволяет вершить великие дела: никогда не сдаваться и отстаивать то, что для тебя действительно важно. Это называется мужеством. – Даниэль долгим взглядом посмотрел на Флинн, а затем медленно произнёс: – И ты такая.

У Флинн перехватило дыхание. Она попыталась вспомнить, как держался Йонте при её появлении в Домусе Делектусе – заносчиво или приветливо, но чем больше она об этом думала, тем более размытой становилась картинка. Флинн тряхнула головой. Настоящие воспоминания – те, в которых стояло бесконечное лето и они с братом, смеясь, блуждали по полям. Он точно не был плохим человеком.

Когда Флинн с усилием открыла железную дверь, ведущую к Последнему вагону, Даниэль крикнул ей вслед:

– Не пропусти ужин. Там будут чествовать тебя и всех остальных, кто спас поезд.

Флинн вяло улыбалась, пока за ней с грохотом не захлопнулась дверь. Она не собиралась разочаровывать Даниэля. Но иногда поступить по-другому просто невозможно.

Несмотря на предупреждение Даниэля, на ужин Флинн не пошла. Когда почти все павлины сидели в столовой или уже направлялись туда, она проскользнула в обратном направлении.

За широкими окнами спальных вагонов неясным обещанием тянулся вечер. В коридорах, отражаясь в блестящих деревянных дверях, снова горел свет. Перестук колёс звучал для Флинн словно колыбельная, всё вокруг неё излучало тепло и находилось в движении. Неужели она и правда собирается рискнуть всё потерять? А если её спасательная операция провалится?

– Смелей вперёд, ничего не страшись! – подбодрила себя Флинн и откатила дверь в купе Якуба.

В маленьком помещении было поразительно светло. Кто-то раскрыл шторы, и теперь купе освещало заходящее солнце. Флинн ожидала всякого: что ей станет страшно или что её уже будет поджидать Ночной ловец. Но кого она никак не ожидала увидеть – так это Кёрли.

Таурин

Кёрли Канвас сидел посередине купе Якуба, втиснувшись между ножками кровати-чердака и деревянным шкафом. В левой руке он держал магический инструмент, который Флинн однажды уже видела у Стуре. Кёрли водил этой шипящей и искрящейся металлической штуковиной между тёмными дверцами шкафа. Рокот его голоса смешался с шипением: