Читать книгу "Немецкие гренадеры. Воспоминания генерала СС. 1939-1945 - Курт Мейер"

Это было наступление, которого я ожидал! Краеугольный камень германского фронта в Нормандии зашатался. Кан, как цель атаки, будет задушен охватом. Кан должен был стать призом Монтгомери, организовавшему обвал германского фронта. Мы все как завороженные наблюдали смертельное представление. Горячий металл крупнокалиберных снарядов проносился с шумом над нами и вонзался в землю.

Я позвал Вюнше. Посыльные перебежали дорогу и исчезли за зеленой изгородью. Вюнше был рядом со мной еще некоторое время. Мне не нужно было вдаваться в длинные объяснения перед этим опытным солдатом. Мы слишком часто были бок о бок друг с другом – он знал меня и знал, чего я хотел.

Я в двух словах обрисовал Вюнше свою оценку ситуации. Противник пытается прорваться на участке 26-го гренадерского моторизованного полка СС большой танковой массой с тем, чтобы овладеть Каном. Атаку на Жувиньи нужно немедленно отменить. Роре должен удерживаться любой ценой, так как и он является краеугольным камнем обороны. Вюнше отвечает за Роре.

Я снова двинулся в направлении Фонтени и через несколько сот метров наткнулся на подразделения 3-го батальона 26-го гренадерского моторизованного полка. Дорога простреливалась из танков противника. Двигаться дальше на север было невозможно, но мне и не было нужды пробираться дальше вперед. Поле боя раскинулось передо мной как на ладони. Мне все было понятно, и я нашел подтверждение своим оценкам. Это было ожидавшееся наступление. Танки и полугусеничные бронетранспортеры противника наступали на 26-й гренадерский моторизованный полк. Огневой вал вражеской артиллерии сравнивал наши позиции с землей, как гигантский стальной каток, круша все живое. Лишь изредка я наблюдал движение бравых солдат-гренадеров. Они упорно удерживали свои позиции, сражаясь с отчаянной храбростью. Видны были ослепительные вспышки от взрывов в Роре – это стреляли наступавшие танки. К северу от Роре горели британские танки.

Прямо перед нами на земле лежали двое солдат томми, которые в ходе своей атаки забежали слишком далеко. Они были разоружены, и им велели скорее садиться в мою машину. Раненый томми был передан на перевязочный пункт в Роре.

Я как бешеный погнал в направлении Версона. Мое место было на дивизионном командном пункте. Сосредоточенный огонь вражеской артиллерии со все возраставшей интенсивностью переносился к югу. Обстрелу уже подвергался район Коллевиля. Наша артиллерия яростно била по атакующим.

Я достиг штаба дивизии за несколько минут. Начальник штаба все еще держал в руке телефонную трубку и доложил: «Это был наш последний разговор с командиром саперного батальона». Командир саперного батальона сообщил: «Артиллерия противника уничтожила мою противотанковую оборону. На позиции батальона врываются британские танки. Отдельные позиции все еще удерживаются в Шо и вокруг него. Танки противника пытаются смять мой блиндаж.

Где наши танки? Мне нужна контратака со стороны Ро…» В этот момент связь прервалась. Радиосвязь также была нарушена.

Было также срочное донесение из 1-го батальона 26-го гренадерского моторизованного полка СС. Батальон атаковали крупные силы. Все атаки на Сен-Мовье были к тому времени отбиты. Новые донесения поступали одно за другим. Вся линия фронта была взбудоражена.

На данный момент ничего нельзя было сделать кроме как сосредоточить огонь нашей артиллерии по прорвавшимся частям противника. Единственными боеспособными подразделениями в дивизии оставались дивизионная рота сопровождения и поредевшая разведрота 25-го гренадерского моторизованного полка.

Все силы и средства я сосредоточил на обороне Версона. Из перехваченных переговоров по радио и показаний пленных мы узнали, что на фронте в пять километров предприняли атаку танковая дивизия и две пехотные дивизии противника, каждая из которых была усилена танковой бригадой. Эти соединения до этого еще не вводились в бой, они были абсолютно свежими. Эти три свежие дивизии примерно с 600 танками атаковали три наших батальона с ограниченной боеспособностью. Главная сила противника заключалась в его колоссальных артиллерийских резервах и массе бронетехники.

Опасность прорыва была очевидна. Мой начальник штаба был в отчаянии, указывая на безвыходность ситуации. Из корпуса был дан только один ответ: «Позиции должны обороняться до последнего патрона! Нам нужно выиграть время. II танковый корпус СС на подходе к фронту».

Как часто бывало в прошлом, командование и контроль осуществлялись исходя из тактической перспективы, а не из стратегических соображений. Важных решений не принималось. О мобильной обороне было забыто. Нам не оставалось другого выбора, кроме как подороже продать свою жизнь.

Небо, казалось, приспособилось к тому, что происходило на земле, – проливной дождь сопровождал каждый наш шаг.

К северо-востоку от Версона я видел множество британских танков, миновавших позиции дивизионной роты сопровождения. Они наступали в направлении Гренвиля. Фронт был прорван, и только отдельные очаги сопротивления препятствовали наступлению противника.

Боже мой! Дивизии пришлось прекратить атаку. Теперь она должна была помешать глубокому прорыву британских танков и выиграть время для германского Верховного командования!

Я снова помчался на дивизионный командный пункт и попытался прорваться на связь с Вюнше. Сработало! Наши бравые связисты только что восстановили линию. Как часто эти ребята проходили через ад! Какой безымянный героизм скрыт за выражением «собачья работа связиста»!

Макс Вюнше доложил о крупных танковых частях противника по обе стороны от Роре. Каждая атака на Роре до сих пор отражалась с большими потерями у противника. Стержень дивизии оставался несломленным. Спустя несколько минут я вернулся в роту сопровождения. Всякое командование и контроль стали невозможными. В этот момент я мог быть лишь солдатом среди солдат. Глаза гренадеров загорались, когда они видели, как я хожу от отделения к отделению. Этих солдат нельзя было сломить. Они непоколебимы и не уступят врагу.

Скоро не осталось ни клочка земли, где бы ни разорвался снаряд вражеской артиллерии. На наших позициях уже взрывались снаряды атакующих вражеских танков. Наш район обороны был укреплен всего двумя танками и противотанковой пушкой. Мы крепко прижимали к себе несколько оставшихся фаустпатронов.

Вот взорвался наш танк T-IV, а прямо перед нами горели два «Шермана». Массы вражеской бронетехники нервировали меня. Разве не граничила с безумием попытка остановить эту лавину стали горсткой солдат и парой пушек? Рассуждать было поздно, оставалось только одно – сражаться!

Два «Шермана» приблизились, следуя по узкому проходу. Несколько солдат с фаустпатронами лежали в нервном ожидании за кустами ежевики. Они, казалось, слились с землей.

Я задержал дыхание, и взрывы вражеских снарядов вдруг перестали внушать страх. Как завороженные мы смотрели на солдат, которые готовились к прыжку. Головной танк двигался все дальше и дальше вперед по просевшей дороге вместе со вторым танком, медленно следовавшим за ним. Они проезжали мимо этого места, второй танк уже поравнялся с нашими солдатами. Стволы танковых пушек были направлены на Версон, но они уже больше не выстрелят. Солдат выскочил на второй танк как стрела, выпущенная из хорошо натянутого лука. Еще в прыжке он выстрелил своим фаустпатроном, который ударил в борт «Шермана». Танк прокатился еще несколько метров и остановился, дымя. Передний танк тоже встал; он лишился гусениц, подорвавшись на минах. Двое танкистов сдались.