Читать книгу "Земля волшебника - Лев Гроссман"

— Здесь больше делать нечего. Надо обратно в замок, — сказала Поппи.

— Не все ли равно теперь, — вслух произнесла Дженет.

Элиота бы сюда. Или Квентина. Джош и Поппи тоже нормальные, но салаги. Дженет предпочла бы кого-то из старой гвардии, даже Джулию.

— Выходит, мы последние, — сказала она. — Последние короли и королевы Филлори. Это должно нас прославить.

— Это еще не конец. Надо вернуться — мы нужны своему народу.

Достойная позиция.

— Да, отправляйтесь. Я догоню.

Дженет сама не знала, почему ей хочется задержаться среди этих холмов, озаряемых всполохами гибнущего солнца. Их длинные тени навевали покой. Пусть Джош и Поппи возвращаются — она свершит свое последнее бдение здесь, в Прыщавых Валах. Джош хотел сказать что-то, но Поппи тронула его за руку, и он замолчал. Правильно, обойдемся без лишних слов. Джош приступил к своему портальному ритуалу.

— Я его оставлю открытым, — сказал он.

— Ага.

— Когда все станет совсем плохо, мы вернемся за тобой. С пуговицей.

— Ага. Я никуда не денусь.

Они ушли. Густеющая синева неба, зеленые холмы, серые горы, красно-оранжевый горизонт — отличная декорация. Жаль, что у нее нет камеры или мольберта, да и чувство прекрасного оставляет желать. Восторгаться — не ее специальность. Дженет села на холодную траву, прислонившись к дубу. Пригодились бы темные очки — наблюдателям при первых испытаниях атомной бомбы их выдавали. Неправильно как-то, что свидетелем всего этого стала она, первый циник во всей их компании. Одной неформальной лексики маловато будет.

Хотя, может, и лучше, что это она, а не кто-то из чувствительных душ. Квентин уже слезами бы изошел, как долбаный фонтан Треви. К западу от нее кто-то протрубил в рог — густая низкая нота, будто педаль надавили. С юга ответила пронзительная серебряная труба на несколько октав выше, и аккорды, от гармоничных до диссонирующих, зазвучали со всех сторон, даже с моря.

Что за хрень? Кто это? Откуда они знают, какие брать ноты? Ну, может, это где-то написано. Может, где-то под стеклом хранится большой альпийский рог с табличкой: «В случае Рагнарёка разбить стекло и взять ми-бемоль».

Ей бы тоже рог. А что? Дженет позволила себе толику грусти и сожаления. Если не теперь, то когда? Было бы хоть чем заняться. Часовые деревья вокруг подняли звон — она и не знала, что они это могут.

Нет, так не пойдет. Дженет встала. Не хватало еще распустить нюни. Надо делом заняться, выяснить, что происходит. Прямо перед ней, как по сигналу, шмякнулся гиппогриф. Он съехал немного вниз, разворотив склон, и рысцой поднялся назад.

— Смиренный гиппогриф явился за ее высочеством королевой Дженет.

Заговорил, да еще почтительно? Воистину конец света. Дженет, радуясь, что стоит чуть выше, поставила ногу ему на бедро и села на широкую короткошерстую спину. Никак тот самый, с красным крестом, который доставил ее на болото.

— Что ж, храброе создание, отправимся в наш последний полет.

И нечего ухмыляться. Самое время для пафоса. Глаза на взлете заслезились — не иначе от ветра, — и она вытерла их рукавом.

Гиппогриф витками поднялся над Прыщавыми Валами (почему валы? что-то связанное с приливом?) и повернул на юг. Свет умирающего справа солнца и восходящей слева луны сливались в серебристо-золотое сияние, которого Дженет никогда не видела раньше.

— Выше, выше! — Пока гиппогриф послушно набирал высоту, она усилила свое зрение, применив чары дальности, фокусировки, разрешения и ночного видения. Если уж ей выпало такое, надо отнаблюдать все как есть. Слух она тоже усилила; быть ей этой ночью записывающим ангелом.

Мозг отказывался перерабатывать информацию, которая в него хлынула. Дженет буквально шарахалась от мелькающих перед глазами картин, но терпела. Все теперь на ней. Больше некому.

В Филлори выдалась беспокойная ночь. Не одни только люди метались, покидая свои дома: чернильная масса Темного леса на западе тоже пришла в движение. Деревья, наделенные разумом, выдергивали из земли корни и брели на восток, к Белому Шпилю. Их суставы скрипели, будто говоря: ну, наконец-то мы разберемся с Лесом Королевы, покажем им, где раки зимуют. За одушевленными путниками оставалась щетина обыкновенных деревьев, костяк первоначального леса.

Лес Королевы, в свою очередь, занял оборонительную позицию, раскинувшись полумесяцем вокруг Белого Шпиля.

С юга, наперехват Темным (которых вообще-то должна была остановить Дженет) шли не столь высокие, но не менее задиристые деревья из Кориании с яблонями и грушами во главе.

Бирнамский лес на Дульсинан двинулся. Как это по-макбетовски. Или по-гамлетовски, она не помнила точно.

В Белом Шпиле светились все окна. Прямо нью-йоркский небоскреб, где идет крутой адвокатский корпоратив.

Мужчины во дворе облачались в доспехи — с кем они, интересно, собрались драться? То ли они не в курсе, то ли сама Дженет чего-то не догоняет. Может, они еще в детстве слышали пророчество про эти дела. В рог-то, заметим себе, не она трубила.

Ее глаза, как два зорких прожектора, обшаривали зеленые холмы Филлори. Внизу, помимо деревьев, бежала, скакала и перепархивала разная живность. Олени, лошади, медведи, птицы, летучие мыши, разная мелочь вроде лис и хорьков. Волки и большие кошки трусили бок о бок — в оставшиеся часы Дженет предстояло возглавить мультивидовую нацию. И все, кого ни возьми, валом валили к Белому Шпилю.

Хотя нет, не все! Некоторые уже добрались и поджидали идущих. Все распри этой сумасшедшей страны в роковую ночь ожили с новой силой. У замка окопались, видимо, говорящие, а простые звери шли воевать с ними. Дженет и не знала, что они так люто ненавидят друг друга: эта битва, должно быть, замышлялась веками.

Неговорящие надвигались бесформенной кучей, говорящие стояли ровными рядами в полях, топча посевы, как всякая армия от начала времен. Ночь без правил, карнавальная атмосфера. Самые быстрые в авангарде неговорящих уже перемахивали, поодиночке и парами, через каменную ограду. Леопарды, не обращающие на антилоп (или газелей) никакого внимания, несколько львов, дикие лошади и еще фиг знает какое зверье. Вторую волну возглавляла стая очень крупных, энергичных, амбициозных собак.

Они врезались в стройный порядок говорящих с тошнотворным хрустом, наводящим дрожь даже на расстоянии. Этот звук делал происходящее еще более реальным, чем распадающееся солнце, возвещая о бесповоротной гибели всего сущего и о том, что, как раньше, уже не будет.

Кошки тут же сцепились с кошками, катаясь в облаке пыли; схваток между кошками и собаками Дженет пока не видела.

Говорящие кричали совсем как люди:

— Ко мне! Ко мне!

— Справа! Держи правый фланг!

— Не отступать, так вашу! Стоять!

Матч шел, в общем, на равных. Говорящие были умнее, организованнее и в целом крупнее своих противников, неговорящие брали числом. Дженет осознала, что инстинктивно болеет за говорящих — почему, собственно? Разве они чем-то лучше немых? Их хотя бы даром речи наделили, а тех? Пожалуй, будет честнее, если победу в этой последней, ничего не решающей битве одержат неговорящие.