Читать книгу "Приди в мои сны - Татьяна Корсакова"

– Того самого, кто Евдокию и твою жену…

– Да. – Игнат не позволил договорить. – Золота там очень много. Хватит и тебе с Настеной, и Анечке, и вашим внукам. Я только об одном прошу, береги их, любовь свою береги. И Анечку без защиты не оставляй. Сам понимаешь, далеко от озера ей уезжать теперь нельзя, значит, и вам тоже. А тут опасно…

– Я присмотрю. Не переживай об этом. За всеми твоими девочками присмотрю. А что ты задумал, Игнат?

Виктор за него волновался. Они все за него волновались, но не отговаривали, знали – бесполезно.

– Что задумал, то и сделаю. И тебе об этом лучше не знать. Ни тебе, ни уж тем более Насте с бабушкой. Им первое время будет тяжело, но ты скажи, что я ушел счастливый. И Анечке моей тоже, когда вырастет, расскажи и про меня, и про Айви. Страхов не рассказывай, не надо. Придумай что-нибудь, чтобы не напугать. Главное, скажи, что мы любили ее сильнее жизни.

– Расскажу. – Виктор кивнул, а потом спросил: – Игнат, а вдруг можно как-нибудь по-другому? Вдруг еще получится все исправить?

– Я и пытаюсь все исправить, чтобы вам всем потом легче было. С Кайсы я поговорил, он обещал вам помогать. Наседкой над вами он сидеть не станет, не тот у него характер, но в нужный момент появится и сделает все, что от него зависит. А вы приглядывайте за Августом, я за него тревожусь.

– Приглядим. – Виктор больше вопросов не задавал, только слушал. И его жизнь в Чернокаменске закалила, перековала. Это хорошо, по-другому тут никак.

С бабушкой и Настеной Игнат разговаривал о другом, о земном и радостном. О том, что Анечка уже совершенно поправилась и стала сущей егозой, за которой нужен глаз да глаз. О том, что Трофим – вот чудо-то! – позвал замуж Ксению и та согласилась. О том, что маленький Венечка подрос и научился не только ходить, но и бегать, и теперь глаз да глаз нужен не только за Анечкой, но и за ним тоже. О Викторе, Насте и их уже запланированной на конец весны свадьбе. Даже о немецком доге Теодоре, который хоть и вымахал ростом с теленка, но все еще сущий ребенок, и за ним тоже нужен глаз да глаз, как за Анечкой и Венечкой. Он слушал эти милые домашние новости и чувствовал себя почти счастливым. Семья дарила ему любовь и силы, утверждала в правильности принятого решения, в том, что все у них отныне будет хорошо.

* * *

Ночь наступила темная, непроглядная. Она с жадностью пожирала и свет керосиновой лампы, и робкий огонек свечи и, поглотив свет, становилась, кажется, еще чернее. Вот оно и наступило – весеннее равноденствие, когда черного и белого, злого и доброго в мире пополам. На маяке их собралось трое: Игнат, Тайбек и Август. Они не обсуждали предстоящее и почти не разговаривали. Каждый из них знал, что им предстоит, и этого было достаточно.

Наверху царствовал ветер, предвестник скорой бури, но они не боялись, что не смогут зажечь огонь. Этот огонь проще зажечь, чем загасить.

– Мастер Берг, не смотрите в зеркала, – велел Игнат. – Ни сейчас не смотрите, ни потом, когда все закончится. Просто снимите их и спрячьте как можно дальше.

– Хорошо, – Август кивнул и тут же спросил: – Как мы поймем, что уже пора гасить огонь?

– Поймем, не думай об этом. – Тайбек улыбнулся одновременно отрешенной и счастливой улыбкой, посмотрел на Игната. – Готов, кунак?

Вместо ответа Игнат шагнул в центр фонарной комнаты, повыше поднял факел.

– Спасибо, – сказал прежде, чем зажечь первую лампу. – Спасибо вам за все.

Огонь в лампах вспыхнул с такой яростью, что стало больно глазам, отразился в серебряных зеркалах и, многократно усиливаясь, превратился в прямой, как стрела, луч.

– Торопись! – послышался в этом ослепительном сиянии голос Тайбека. – Поспеши, кунак!

И Игнат шагнул в свет этого путеводного луча, уже зная, что на том конце встретит свою Айви.

…Она стояла возле детской кроватки и смотрела на их спящую дочь. Совсем юная, почти девочка, с заплетенными в косу серебряными волосами.

– Ты нашел меня, Федя, – сказала ласково. – Как же хорошо, что ты меня нашел.

– А ты меня дождалась, моя ласточка. – Он обнял жену за хрупкие плечи, прижал к себе.

– Она такая красивая – наша девочка. – Айви поправила край сползшего одеяла. – И так похожа на тебя. Мне страшно ее оставлять, Федя. Теперь, когда я снова могу чувствовать и вижу путь, мне страшно.

– Не бойся, ласточка. – Он поцеловал ее в висок. – За нашей девочкой присмотрят, а нам нужно уходить.

Она кивнула, взяла его за руку и заглянула в глаза.

– Ты должен сделать еще кое-что, Федя, – сказала твердо.

Настена спала, разметавшись, раскинув руки так, словно летала во сне. Он коснулся ее висков бережно, не боясь боли, а боясь разбудить, разрушить ее чудесный сон. А немецкий дог Теодор, даже ночью охранявший покой любимой хозяйки, следил за ним очень внимательно, с почти человеческим пониманием.

О том, что им пора уходить, напомнила пока еще легкая, но стремительно усиливающаяся дрожь. Тот, кто веками жил на границе миров, просыпался и оглядывался в поисках пути. Желтые глаза его наливались победным красным, а серебряное сердце, спрятанное в подземной пещере, пульсировало с неистовой силой, прорастало сосудами, наполнялось алой кровью, обретало плоть…

– Пора!

Они взялись за руки и шагнули на сияющий луч, навстречу свету и дарованному им наконец покою. Они жили честно, по совести, они любили искренне, боролись друг за друга до последнего. Они оставили после себя след на земле и сейчас уходили счастливые, с легким сердцем…

…Ветер ярился, бился о стены, и башня раскачивалась, точно маятник. Гигантский перевернутый маятник. А остров дрожал и ворочался, как огромное просыпающееся чудовище. Нет, он и был этим чудовищем, окаменевшим демоном с мертвым, заключенным в серебряный панцирь сердцем.

– Пора, – сказал Тайбек, который широко открытыми глазами всматривался в темноту.

– Он нашел ее? – Август вдруг почувствовал боль оттого, что кто-то нашел свою любовь в то самое время, когда он потерял.

– Они ушли. – Тайбек улыбнулся. В улыбке его была радость пополам с нетерпением. – И мне тоже пора. Я обещал ей, что сдержу свое слово, потушу этот огонь до того, как змей вырвется.

– Кому ты обещал? – спроси Август, просто чтобы спросить, в своих мыслях он был далеко.

– Это уже не имеет значения. Главное, что оба мы сдержали данное друг другу обещание. Отвернись, мастер Берг, прошу тебя.

Август послушно отвернулся, а когда повернулся обратно, Тайбек уже исчез и забрал огонь с собой. И от обрушившейся на башню темноты и тишины сделалось жутко, до дрожи в коленях. Но страх прошел, как только Август понял, что остров больше не дрожит. Тот, кто так рвался в мир живых, проиграл еще одну битву.

Выглянула луна, еще не идеально круглая, но уже достаточно сильная. Август знал, каким-то шестым чувством понимал, что опасность пусть не исчезла окончательно, но затаилась на долгие годы. Даст бог, навсегда.