Читать книгу "Метро 2033. Крым 3. Пепел империй - Никита Аверин"

– Мы попробуем, Контейнер. Если не мы, то кто же? – сказала она.

Предстояло еще очень много работы.

Только сейчас, в очередной раз открывая дневник Пошты, Бандеролька заметила несколько листов плотной бумаги, сложенных пополам и засунутых под обложку. Должно быть, это те самые листы, пропажу которых она заметила еще при самом первом прочтении дневника. Еще не зная, что это, она вытащила их и развернула.

Милая Бандеролька!

Девушка вздрогнула, будто ее ударили, но принялась читать дальше.

Милая Бандеролька!

Извини, что называю тебя так только сейчас, и что не называл раньше. Почему-то мне кажется, что скоро я погибну, и что будущего у нас с тобой нет. Может быть, это – только дурное предчувствие, а может – оправдание для моей трусости, ведь я до сих пор не могу тебе признаться в том, что ты для меня – не только друг.

В любом случае, я надеюсь, что когда-нибудь ты это прочитаешь, а может быть, я наберусь храбрости и прошепчу эти слова тебе на ушко.

Ты мне нужна. Я тебя лю… /зачеркнуто/

А, ладно. Проехали. Никогда я тебе этого не скажу, и никогда письмо не отдам, потому что стыдно быть таким трусом и слюнтяем.

О чем бы я хотел с тобой поговорить, если бы ты была рядом? Знаешь, как ни странно – об истории. Я много думаю о том, что привело к Катастрофе, и о том, что мы все-таки выжили и пытаемся возродить цивилизацию.

Ты ни разу не задумывалась, Бандеролька, как возник наш клан? Нет, конечно, не задумывалась. «Секретные технологии, манипуляция с генетическим кодом, остатки интеллектуальной элиты», – Филателист нам всем это рассказывал.

А я решил копнуть глубже и подкатил к нему с прямым вопросом – ну, ты же меня знаешь, язык без костей и вагон наглого обаяния, да, я такой. Филателист, признаться, удивился, и рассказал любопытное. По крайней мере, меня это натолкнуло на определенные раздумья, может быть, натолкнет и тебя.

Технологии по изменению генов существовали еще до Катастрофы. Ученые, занимавшиеся этим, были, в общем-то, вне закона: такие игры с природой не поощрялись ни одним из существующих в мире правительств. Поэтому все разработки велись подпольно, как и эксперименты с управляемыми мутациями.

Филателист был в группе разработчиков, правда, лаборантом. Он учился на генетика и собирался посвятить любимому делу всю жизнь.

Когда началась война, разработчики принялись спасать самое дорогое – свои знания и эксперименты. Наверное, тогда у Филателиста и зародилась идея создать новое общество – в хаосе первых лет, когда правительства сгинули. Нам даже сложно представить, что тогда творилось, но именно в это время был создан наш клан – учеными и авантюристами. Филателист был самым молодым в команде. Представь, Бандеролька! Кругом – смерть, излучение, разруха, а он мечтал о новом мире!

Короче.

У него был старший товарищ и наставник, Роман Абрамов, к сожалению, не доживший до наших дней. Он всему Филателиста и научил. Вместе они решили перебраться из своего подпольного института где-то на материке (где – я не запомнил), погрузили оборудование и записи в машины и поехали. В Крым – не знаю, почему, может, воспоминания молодости…

У меня волосы на голове дыбом встают, когда я представляю это путешествие.

Костюмы радиационной защиты они достали, но старые. Машины у них были самые обычные – бензин еще не выдохся, и двигатели мощные. Так вот: все горит, на землю не снег сыплется – пепел, пить воду нельзя, под открытым небом находиться нельзя. Где была цивилизация – руины. Остатки военных сил пытаются что-то делать, но – тщетно. Люди – больные, умирающие, в язвах, без волос, голодные. И дети. И старики. Они, говорил мне Филателист, первые ушли в мир иной – самые слабые. Животные, опять же. Напомню: обычные животные, как в старой хронике или на картинках. Филателист говорил, плакал над собакой – она охраняла труп хозяина, сама едва живая, вся в струпьях.

Кое-где уже начался каннибализм. Филателист говорил: счастье, что доза облучения была высокой, и что многие погибли в первые же дни и недели, иначе человечество было бы уже не спасти. Иначе бы жители городов попросту сожрали друг друга.

Они ехали – и не видели выхода. Они путешествовали через рукотворный ад, и казалось, что так будет всегда. Роман Абрамов предполагал, что фон снизится и радиоактивная пыль осядет, но и подумать не мог, что до этого доживем – людьми. То, что встречалось им по дороге, наталкивало на единственную мысль: человечество получило по заслугам.

Наверное, им было очень страшно и крайне одиноко, и они беседовали целыми днями, сменяя друг друга за рулем. Я не знаю, сколько они ехали, кстати, Филателист говорил – вечность. И постепенно вырисовывалось, что они будут делать: создадут базу, отберут детей, повысят устойчивость. Так и разработали программу.

И философию. То, что все мы знаем, и с чем соглашаемся.

«Мы с тобой – как почтальоны, – пошутил как-то Роман Абрамов, – везем письма». У них, и правда, был полон багажник важных бумаг. А почтальон по-украински – листоноша. Вот.

Они не знали, что Крым уже – остров: связи не было, радио не работало, и эта штука, Филателист еще жаловался, как ее не хватает, «сеть», тоже не работала (чем бы она ни была, и не спрашивай – мне объясняли, я не понял, дикость – и только).

Они собирались попасть на остров по перешейку. Но этого пути попросту не было, и все вокруг лежало в руинах из-за землетрясений и бомбардировок.

Нашлась моторная лодка. Они выгрузили все из машины и поплыли – кажется, их мечта о спокойном месте стала своего рода одержимостью, и логика уже не работала. Они понимали, что Севастополь, скорее всего, разрушен, что к морю вообще вряд ли стоит соваться, и осели в Джанкое.

Никакой крепости, конечно, и в помине не было. Ничего не было – ни еды, ни воды. Как ни странно, помощь пришла, откуда не ждали – аборигены прониклись симпатией к чужакам, тем более, у Романа и Филателиста были противорадиационные препараты и кое-какие наработки.

Они, конечно, не могли вылечить взрослых полностью. Но… могли повысить сопротивляемость детишек. Благодарные матери и отцы готовы были с последним расстаться, только бы малышам помогли.

И как-то так получилось, что к ученым вернулась вера в человечество. Наверное, они полюбили детей, с которыми занимались, и решили: эти достойны жить в хорошем, добром и новом мире.

Понимаешь?

Наш клан начался с авантюры и страдания, и создан был, извини, через любовь. Черт, опять я об этом… Ну да ладно.

Роман Абрамов вскоре умер, потому что все новые эксперименты по наведенной мутации они с Филателистом сначала ставили на себе, и не каждый опыт шел на пользу. А Филателист остался, окружил себя единомышленниками и построил Цитадель.