Читать книгу "Александр Мальцев - Максим Макарычев"

«Сашу все в сборной СССР любили. На него никто никогда не держал зла. На Сашу вообще трудно было обижаться, – вспоминал Александр Якушев. – Нельзя сказать, что он раздаривал свою дружбу всем, кто с ним хотел пообщаться. Он был разборчив в дружбе». «Саша был общительный, компанейский человек, который мог и любил пошутить. Но он всегда соблюдал определенную дистанцию. Он не особенно допускал к себе не знакомых ему людей, пусть и знаменитых. Тех, кого он знал и любил, с теми был открытым и искренним. С ним и Харламовым всегда можно было общаться, но существовали определенные границы, за которые в разговоре с ними заходить было уже некорректно», – вспоминает телекомментатор Владимир Писаревский.

По признанию близко знавших его людей, Мальцев показывал, что ему больше по душе общаться с простыми, человечными личностями, чем с напыщенными знаменитостями. «В годы нашей молодости было в Советском Союзе выражение “наш человек”. Так называли надежного, порядочного парня, с которым бы хотелось пойти в разведку. Так вот, Саша Мальцев был стопроцентно – наш человек», – признается Борис Михайлов.

Несмотря на осознание своей звездности, понимание того, что он лучший из лучших, в жизни хоккеист действительно оставался все тем же Сашей Мальцевым, остроумным, компанейским парнем. В 1970-е годы главная молодежная газета Советского Союза «Комсомольская правда» придумала по весне направлять на передовые стройки для общения с молодыми ребятами группы знаменитых артистов, выдающихся спортсменов, хотя пробивать такие авиарейсы по тем временам было невероятно трудно.

Это было время настоящей молодежной романтики. Тысячи молодых ребят срывались с насиженных мест в крупных «удушливых городах» в неуют и холод комсомольских строек, таких, например, как БАМ, в погоне за чем-то куда более светлым и возвышенным, чем материальные блага. Их тянуло не только к перемене мест, но и к перемене шкалы ценностей, хотя некоторые укоряли их – мол, погнались за длинным рублем. Самые популярные люди страны, которых чаще можно было видеть по телевизору, направлялись в такие поездки искренне, как говорится, по зову сердца, ехали, чтобы отдать нечто вроде долга тем людям, которые пахали на этих крупнейших стройках от зари и до заката.

Мальцев участвовал в таких поездках, ездил и на БАМ, в настоящую сибирскую глухомань, куда можно было добраться только вертолетом, и то при условии летной погоды, которой можно было ждать по нескольку дней. В воинских частях, заводских клубах, студенческих общежитиях залы, где появлялся хоккеист со своими товарищами, набивались битком. Для простых людей было главным узнать, действительно ли хоккейное умение этих талантов совпадает с чисто человеческими качествами, то, насколько знаменитости так же хороши в жизни, как на льду. «Эти известные люди ехали с нами в эти командировки, зная, что их ждут бесчисленные переезды, остановки в холодных гостиничных номерах с треснувшими кроватями. И совсем небольшие суточные, – вспоминает тогдашний корреспондент «Комсомолки», ныне президент Федерации спортивных журналистов России Николай Долгополов. – Постоянным членом таких агитбригад был Саша Мальцев, который после окончания хоккейного сезона в апреле – мае непременно направлялся в подобные поездки, так, что впору было выдавать ему удостоверение спецкора “Комсомольской правды”».

С собой в поездку Мальцев всегда брал кипу хоккейных клюшек, драгоценных в те годы всеобщего дефицита. Причем клюшки он начинал раздавать узнавшим его пассажирам прямо на борту самолета – Мальцев редко кому отказывал. Потом он подписывал и раздаривал эти клюшки во время своих выступлений. «Навыкам Цицерона не обученный, Александр Мальцев мог держать зал часами. Ему кипами посылали записки, и он старательно, негромким своим говорком отвечал на них с полной, невиданной в ту пору откровенностью. Точно: эта искренность и сделала его любимым. Посмотреть на Сашу приезжали, не вру, за сотни километров. Однажды он чуть не час раздавал автографы группе темнолицых казахов, прибывших на своем открытом грузовике из какого-то аула. Мы пытались вырвать его из добрых, но каких же цепких рук, а Мальцев воспротивился: “Нет-нет, народ вон какой приехал, как я могу уйти. Клюшек не осталось?”» – рассказывает Николай Долгополов.

В этом и состоит секрет мальцевского обаяния. «Некоторые считают его беззаботным весельчаком. То не маска. Он и есть весельчак. Однако весельчак думающий, взвешивающий свои дела, много успевший. Послушно откликавшийся сотням хорошо и не особенно хорошо знакомых людей на “Привет, Саша! Здорово, Шурик!”, он и не собирался ограничивать жизнь бортиками узковатой хоккейной площадки, – признается Долгополов. – Дослужился до полковника пограничных войск. И в какую бы точку Советского Союза ни забрасывали его судьба и хоккей, каждый вечер спешил к телефону: как там жена и маленький сын?»

Потому сотни, тысячи людей, которым посчастливилось общаться с Мальцевым на комсомольских стройках или в воинских частях, до сих пор помнят не только великого чемпиона, но и простого, искреннего человека, «такого же парня», как и они сами.

Глава четырнадцатая

СЕРЕДИНА 1970-х. КРИЗИС В СБОРНОЙ. МАЛЬЦЕВ ИГРАЕТ ЗА ЦСКА

На свою вторую Олимпиаду, которая проводилась в феврале 1976 года в австрийском Инсбруке, советская хоккейная сборная направилась за победой, а Александр Мальцев – за вторым золотом.

За год до этого сборная СССР, уже под руководством Кулагина и Локтева, провела как никогда мощно чемпионат мира в Мюнхене. Этот турнир последний раз разыгрывался по схеме, когда шесть команд проводили по два матча друг с другом. Советские игроки дважды победили команду ЧССР, оба матча с разницей в три шайбы – 5:2 и 4:1, а также шведов – 4:1 и 13:4. Александр Мальцев, в очередной раз ставший чемпионом мира, принял участие во всех десяти встречах сборной, забросив 8 шайб и сделав 6 результативных передач.

В сезоне 1974/75 года во время игры с ЦСКА на чемпионате СССР Александра Мальцева сильно припечатали к борту. Удар пришелся в спину. Последствия этой травмы Мальцев ощущал еще очень долго.

За годы, проведенные на ледовой площадке, на долю Мальцева выпало столько травм, что, образно говоря, не осталось «живого места» на его теле. По этому безрадостному показателю его с Харламовым, наверное, и сейчас трудно догнать. Разгадка в общем-то проста. Техничных и изворотливых Мальцева и Харламова было трудно сдержать в рамках правил, и тем чаще против них в ход шли запрещенные средства, а подчас и откровенно хамские приемы. Случались и такие травмы, после которых в спорт и особенно в хоккей уже, как правило, не возвращаются. Но Мальцев неизменно возвращался и снова был одним из лучших на льду!

«Самыми страшными для меня были игры, когда я не мог действовать в полную силу, сделать все, на что способен. Например после травмы. Болельщики, знаю, ждут от меня тех маленьких шедевров, ради которых они пришли во Дворец спорта. А я бессилен. Это, если хотите, маленькая трагедия», – говорил Мальцев в одном из интервью в конце 1990-х годов.

До середины 1970-х годов серьезные травмы обходили Мальцева стороной, несмотря на то, что ему неоднократно приходилось скрещивать клюшки с канадскими профессионалами, грубая игра которых к тому времени стала притчей во языцех. Несколько раз нещадно «ломали» его лучшего друга Валерия Харламова, а Мальцев тем временем практически не пропускал игр сборной, продолжая идти к рекордным в истории советского хоккея статистическим показателям. Но не зря говорят на Руси: пришла беда, отворяй ворота. Для хоккеиста нет ничего обиднее, чем получить травму не в схватке на пятачке у ворот и не в столкновении у бортика, а вне льда и не по своей вине. «Играл вроде бы нормально, и черные мысли в голову не лезли. Но досадный случай мог сыграть свою роковую роль», – признается Александр Мальцев.