Читать книгу "Зачем нужен муж? - Клаудиа Кэрролл"

Тут она видит выражение боли на моем лице:

— Извини, милая. Хочешь, я его в порошок сотру? Только кивни, если захочешь. Я в твоем распоряжении.

— Может быть, не все так плохо, — говорю я. — Я звонила недавно ему в клинику, и старшая медсестра сказала, что он сейчас должен быть на ночном дежурстве. Она сказала, что оставила ему записку и что он перезвонит, как только освободится.

Рэйчел поднимает элегантно выщипанную бровь. Клянусь, она делает это даже лучше, чем Роджер Мур в роли Джеймса Бонда. Ей даже не нужно ничего говорить, все понятно и без слов.

— Да, знаю я, знаю, — говорю я, — мне не следовало звонить ему на работу, но, боже мой, Рэйчел, все это сводит меня с ума! Я оставила уже пять сообщений на его домашнем телефоне, и он ни на одно не ответил. Он бросил меня — или как? Это все, что я хочу знать. Я могу вынести разрыв, меня бросали и раньше. Что меня угнетает — это полная неизвестность.

Рэйчел молчит.

— Я знаю, о чем ты думаешь, но мне просто нужно было дать ему последний шанс. Если он не перезвонит сегодня, тогда все понятно. Все кончено.

* * *

Полночь.

Мы распиваем вторую бутылку, а звонка все нет.

Телефон лежит на столе перед нами и звонить не собирается.

— Что бы ты предпочла, — спрашивает Рэйчел, несколько невнятно выговаривая слова, — искусственную киберногу или киберруку? Просто скажи, что выбираешь.

— Джейми предпочел бы киберногу, — говорю я. — Хорошо бы их поскорее изобрели.

— Ну да, он же у нас Рыцарь Хромающего Образа, верно?

— Нет-нет, он просто любит лечиться. Каждый раз, проходя курс физиотерапии, он превращается в жуткого ипохондрика. Его не оттащишь от докторов, целителей, травников, акупунктурщиков и всего такого прочего. Он говорит, что это здорово — иметь возможность говорить о себе на приеме у врача в течение часа без перерыва. Он разбудил меня однажды ночью, потому что у него закололо в груди и он подумал, что это сердечный приступ, но оказалось, что это крошки от печенья, которое он ел перед сном.

Рэйчел чуть не подавилась вином, она так хохочет и кашляет, что мне пришлось постучать ее по спине.

— Вино чуть не пошло носом. Извини.

— Все нормально?

— Да. Я просто так по всему этому соскучилась. Общая кухня, шуточки и разговоры о мужиках ночи напролет. Никогда бы не подумала, что могу такое сказать, но я скучаю по Дублину.

— И Дублин скучает по тебе.

— Все изменилось, — говорит она, внезапно посерьезнев. — Кэролайн выходит замуж, я живу в Париже…

— Некоторые вещи не меняются. Я до сих пор не замужем. Есть кое-что, на что ты всегда можешь положиться. Так было и, наверное, так будет всегда.

А телефон все не звонит…

Два часа ночи.

Теперь я ударяюсь в слезы.

— Он не мог не получить шесть сообщений подряд, — плачу я пьяными слезами.

— Ну, милая, если позволишь тряхнуть стариной, я скажу: какой придурок, надеюсь, что он сдохнет без покаяния.

— А может быть, он сегодня очень-очень занят и у него нет времени позвонить… пока.

Рэйчел опять проделывает свой фокус с бровью и закуривает еще одну сигарету.

— Я знаю, ты права, — уныло говорю я. — Я бы больше его уважала, если бы он просто послал меня на фиг.

Четыре часа.

Рэйчел уснула, свернувшись на диване изящным клубком, как персидская кошка…

А звонка все нет. Но я еще не сплю.

И продолжаю ждать, ждать, ждать…

* * *

Ладно, хватит. Возвращаемся в настоящее.

После работы я прихожу домой, скидываю туфли и сразу приступаю к делу.

Однако найти Вечного Труженика оказывается проще простого. Я этого еще не говорила, но за те десять лет, что мы не виделись, он стал знаменитостью. Теперь он ведущий кардиолог и постоянно печатается в газетах с советами типа: «Почему диета Аткинса не оставляет без работы коронарных хирургов» или «Сорок минут сердечно-сосудистого напряжения плюс полбокала красного вина в день — и вы никогда не окажетесь под моим ножом».

Лучше всего то, что он до сих пор работает в клинике Сент-Винсент. Это делает мою работу проще пареной репы.

Я храбро беру телефонную трубку и прошу соединить с его приемной. Трубку берет секретарша.

— Офис доктора Аллена, на что жалуетесь?

Я прошу соединить меня с Джонни, заранее уверенная, что мне скажут, что его нет.

И оказываюсь права.

— Он сейчас в операционной, но я ожидаю его возвращения примерно через час. Попросить его перезвонить?

— Да, спасибо, — говорю я, пытаясь изменить тон голоса так, чтобы было не похоже, что я жду обсуждения рентгенограммы. Я объясняю, что это звонок по личному делу, оставляю номер своего телефона и сообщаю, что буду на телефоне весь вечер.

Уф-ф… Если не считать свидания с Филипом Берком, которое отложим на следующий раз, домашнее задание выполнено.

Я собираюсь налить себе бокальчик сансерре, и тут раздается звонок в дверь.

— Кто там? — осторожно спрашиваю я, на случай, если это тот, чье имя навсегда останется неизреченным.

Но, слава богу, это Рэйчел.

— Я собиралась домой и подумала заскочить к тебе. Кажется, я слышала приятный хлопок откупориваемой бутылки?

Прекрасно, устроим пирушку, думаю я, впуская ее в квартиру.

Через час мы обе растянулись на диване, а перед нами лежит пустая коробка от пиццы и стоит полупустая бутылка вина.

— Как здорово поговорить с единственной Очаровательной девушкой, которая не старается смешать меня с грязью из-за Долдрна Гордона, — говорит она, закуривая сигарету. — Это самое неосмотрительное ночное приключение века. Клянусь, если Джейми посмеет еще хоть раз затронуть эту тему, двадцать лет дружбы обратятся в ничто. Начнется кровопролитие. Мне и так приходится туго, потому что скотина Долдон теперь стал ходить за мной по пятам. Если так пойдет и дальше, мне придется сменить номер мобильного телефона.

— Мы все строим из себя идиотов во имя любви, — говорю я. Потом напоминаю ей о Вечном Труженике, и она заливается смехом.

— Поверить нельзя, какой я была надоедливой и приставучей, — фыркаю я. — Ждала звонка от парня, который явно был ко мне равнодушен! Не знаю, что именно любил доктор Джонни, но явно не меня.

— Да уж, — смеется она. — В те дни нам не хватало хитрости.

— Или гордости.

— О, да.

— Который сейчас час?

— Половина восьмого. Когда ты звонила в клинику?

— В седьмом часу.