Читать книгу "Любовь под луной - Саманта Джеймс"

– Но вы ведь говорили, что не умеете читать!

– Я? Бог с вами, мисс Шервуд. Я никогда не говорил ничего подобного!

– Нет, говорили! Вы рассказывали, что то и дело убегали из школы. И к тому же... Помните, вы попросили меня прочитать вам вслух письмо от вашей... от вашей любовницы?

– Помню. Кажется, в тот день я выпил лишнее, так что выбросьте это из головы.

– Но... вы же сами говорили, что ваш отец был просто вне себя оттого, что вы так и не научились читать. Вы рассказывали, сколько раз ваш наставник жаловался ему на вас, сколько раз вам попадало именно за то, что вы не желали слушать его объяснения, отказывались читать, и научить вас чему бы то ни было казалось просто невозможным!

– И вы, стало быть, решили, что я так и не научился ни читать, ни писать? – с легким удивлением осведомился Доминик.

– А разве это не так? – поспешно спросила она. – Вы умеете читать и писать?

– Ну разумеется! Иначе как бы мне удавалось вести дела?

Оливия подавленно молчала. Какой же глупой она оказалась! Жаркий румянец выступил на щеках. От стыда она не знала, куда девать глаза: у нее не было сомнений, что граф так и остался неграмотным!

– Я вовсе не хотела унизить вас, – прошептала она с трудом. Губы отказывались ей повиноваться. – Зачем же так поступать со мной?

– Мне это и в голову не пришло бы. А вот вы, Оливия... не станете же вы отрицать, что всегда были обо мне не очень лестного мнения?

– Но... вы же сами заставили меня поверить в это!

– Насколько я помню, ни о чем таком я никогда не говорил. – В глазах Доминика сверкнул огонек. – А вы и не спрашивали.

Оливия не нашлась, что сказать. Крепко стиснув зубы, она повернулась и направилась к двери. И чуть не налетела на Доминика: непостижимым образом он оказался между ней и выходом. Высокий, невероятно сильный и мужественный... и в то же время отвратительно самодовольный. Оливия гордо вздернула подбородок.

– Пропустите меня!

– И не подумаю. По крайней мере, пока вы злитесь! – Все с той же ленивой усмешкой на твердо очерченных губах он встал между ней и дверью и демонстративно повернул ключ в замке. Потом, скрестив на груда руки, взглянул на Оливию. – Итак, моя дорогая, если уж у кого-то из нас и есть причина злиться, так это у меня.

– У вас? – вспыхнула Оливия. – Вот уж, право, не понимаю почему!

– Кажется, у вас короткая память, Оливия. Но я... я не так легко забываю, поверьте. Не далее как несколько дней назад мне не было даже позволено войти к вам в дом... а его... его вы принимали у себя. И вели себя при этом довольно свободно.

Весь ее гнев пропал. Побелев как простыня, Оливия разом сникла. Ей не приходило в голову, что придется оправдываться! К тому же упрек Доминика попал в цель. Оливия отвела взгляд в сторону.

– Я не понимаю, о чем вы говорите...

– Да? А мне кажется, что прекрасно понимаете. Что ж, придется освежить вашу память, раз она вас подводит. – Усмешка сползла с его губ. Доминик стиснул зубы. На скулах его вздулись желваки. – Меня вы попросили уйти. Зато Уильяма Данспорта встретили с распростертыми объятиями! Почему? Почему вы выставили меня за дверь? И почему ничего не имели против его появления? Почему вы вообще впустили его в дом?

– Потому что думала – это вы! – выкрикнула она, прежде чем успела сдержаться.

Глаза Доминика сузились. Дыхание его пресеклось, сердце вдруг ухнуло вниз. А что, если он ошибся и ей все-таки не все равно? – мелькнуло у него в голове...

– Почему же вы попросили меня уйти?

– Потому что просто не знала, что делать! Господи... Хорошо, я расскажу вам все. Помните, я рассказывала, что нашего отца убил цыган?

– Конечно. Но какое это имеет отношение к нам?

– Самое прямое, и вы сейчас сами поймете. В тот вечер, вернувшись домой, я сразу поняла: с Эмили случилось что-то ужасное. – Теперь слова лились сами собой. Задыхаясь от волнения, Оливия выложила ему все: и то, как Эмили отдала свое сердце молодому человеку, которого никогда не видела; и как она внезапно прозрела; и какой удар настиг ее, когда она вдруг обнаружила, что ее возлюбленный – цыган.

Доминик был поражен, наверное, ничуть не меньше, чем сама Оливия, когда узнала от Эмили о ее встречах с Андре. Она с мольбой подняла на него глаза.

– Неужели вы еще не догадались, почему я так поступила? Почему попросила вас уйти? Честное слово, я не хотела вас обидеть, я просто боялась... Боялась, что, увидев вас, Эмили снова вспомнит об этом Андре!

– Теперь понимаю, – протянул Доминик, задумчиво потирая подбородок. Помолчав немного, он поднял голову и взглянул ей прямо в глаза. – Пусть так. Но тогда скажи, почему ты меня избегаешь?

– Ничего подобного! Я все время была здесь, в вашем собственном доме!

– Я, между прочим, тоже. И мы вроде бы знакомы, а ты при встрече отказывалась взглянуть на меня. Даже когда была совсем одна. Особенно когда была одна.

Оливия беспомощно взглянула на него. Как обычно, Доминик был в темных бриджах и сапогах для верховой езды. Ослепительно белая рубашка расстегнута почти до самого пояса. Упавшая на лоб волнистая прядь придавала ему до смешного мальчишеский вид.

Страшная безнадежность вдруг овладела Оливией. Она чувствовала себя усталой и старой: слишком много волнений и горя выпало на ее долю в последний год. Сейчас ей больше всего хотелось броситься к нему в объятия и забыть обо всем, кроме сильных рук, в кольце которых было так спокойно и надежно. Соблазн был настолько велик, что Оливии стоило немалого труда удержаться. Только мысль о том, что все и без того достаточно запуталось, заставила ее выбросить это из головы.

– Я, кажется, задал тебе вопрос, Оливия, – тихо сказал он. – Так все-таки почему ты избегаешь меня?

Однако ей было отлично известно, куда могут завести подобные вопросы, и она дала себе слово всеми силами избегать этого. Ресницы ее опустились, прикрыв глаза. Сделав над собой усилие, Оливия постаралась принять невозмутимый вид.

– Не понимаю, что вы хотите этим сказать, – пробормотала она.

– Неужели? – Судя по голосу, Доминик был твердо намерен вытянуть из нее ясный и вразумительный ответ. – Или ты забыла, что произошло между нами... здесь, в этом самом доме? И если мне не изменяет память, даже не один раз, а дважды?

– Нет, не забыла, – еле слышно пролепетала она, вздрогнув, будто ее ударили ножом.

Он шагнул к ней и теперь был так близко, что юбки Оливии обвились вокруг его ног.

– Я тоже не забыл...

По ее телу пробежала дрожь. Она чувствовала жар, исходивший от его большого, сильного тела. Она не могла заставить себя поднять на него глаза, сознавая в глубине души, что он прав: она и в самом деле избегала его. Украдкой покосившись в его сторону, она мельком подумала, что Доминику следовало бы побриться. Глубокая морщина прорезала ее лоб.