Читать книгу "Сессия. Дневник преподавателя-взяточника - Игорь Данилевский"

У меня обрывается сердце. Зачем же он это говорит вслух, да еще с таким радостным видом, ублюдок! Не мог, что ли, с глазу на глаз мне сказать, даже если ему опять про меня накапали!?

– …Посему я был вынужден опять оправдываться; говорить, что мы вернем ситуацию в нормальное русло. Как это было в прошлый раз: возникли проблемы с господином Соколом – мы с Трофимовым пришли и приняли экзамены…

«Вот сука! Ты специально меня так перед всеми шпуняешь, да?»

– Но это ладно – будем считать, текучка. У нас сегодня с вами есть более важный вопрос. Надо что-то делать с учебной нагрузкой Галимзяна Галимзяновича Кизаншина. Мне была передана служебная записка заведующего кафедрой ПЛС, в которой он просит передать часть нашей учебной нагрузки его кафедре. К великому сожалению, это мотивируется так: Галимзян Галимзянович не справляется с возложенными на него задачами.

Тишина становится почти всепоглощающей. Слышно только поскрипывание стула Кизаншина.

– По многочисленным свидетельствам Галимзян Галимзянович не может на должном уровне дать студентам материал, относящийся к экономической части дипломного проекта. Конкретно – речь идет о показателях стоимости воды, электроэнергии и так далее. Он просто отвечает, что не знает данных вещей…

– Можно мне сказать? – подает голос Кизаншин, поднимаясь со стула.

– Да, конечно – пожалуйста, Галимзян Галимзянович! – Бочков великодушно улыбается. – Вы у нас сегодня главный герой…

– …Я даю им все общие формулы для расчета. Какие сейчас точные цифры стоимости того, другого, третьего, я не знаю…

– …Вот они поэтому и говорят – отдайте эти часы под консультирование наших студентов нам! Они-то знают, что и сколько сейчас стоит!

– …Общие формулы я даю им уже двадцать лет, и никогда никаких претензий не было! – продолжает обиженно бубнить Кизаншин.

– Им нужна конкретика, Галимзян Галимзянович! А то они жалуются: мы что ни спросим – он, то есть вы, студентам говорите – ищите сами!

– Да!…

…То здесь, то там, как светлячки в темноте, на лицах присутствующих начинают появляться усмешки.

– Ну, вот поэтому и возник весь этот вопрос! – раздвигает губы в глумливой ухмылке Бочков. – Их специалисты знают все детали, но они своим дипломникам вынуждены их объяснять сами, и фактически они работу делают за вас. Поэтому они и говорят: или отдавайте эту нагрузку нам, или поставьте на место Кизаншина Жданова – он в курсе дела.

– Абсолютная глупость! – лопочет Кизаншин, чем вызывает вспышку смеха Савельевой и хихиканье всех остальных. – Я пойду к Дуранову.

– Глупость это или нет – вопрос уже так не стоит. На мое имя и на имя Дуранова пришли служебные записки с требованием освободить вас от консультирования дипломников кафедры ПЛС. Посему я вынужден теперь обратиться к Олегу Петровичу Жданову принять данную нагрузку.

– Нет, а почему я? – взвивается Жданов. – Лекции у групп на факультете, к которому относится кафедра ПЛС, читает еще и Инесса Алексеевна.

– Но они любят вас, Олег Петрович, – вставляет с ехидной улыбкой Савельева.

– Серьезно? Я уверен, что если бы вы читали именно у тех групп, которые сейчас пожаловались, они бы вас выбрали консультантом за ваше обояние.

– Да что вы?!

– Да! И еще…

– Одна реплика, Олег Петрович! – выкрикивает Савельева.

– Нет, подождите – можно я все-таки отвечу на поставленный передо мной вопрос?

– Пожалуйста.

– Спасибо. Так вот. У меня, в случае принятия данной нагрузки становится уже полторы ставки. Доплачивать мне за эту переработку – весьма ответственную, стоит заметить, – никто, насколько я понимаю, не собирается. Поэтому я вынужден отказаться от сделанного мне предложения.

Препирательство продолжается еще минуты три. Устав от повторения сказанного по энному кругу, Бочков пускает в ход «тяжелую артиллерию»:

– Ну, коллеги – ну, что мы сейчас будем делать вид, что ничего не происходит, что всё нормально? Все мы прекрасно помним, какую невообразимую ересь порой говорит Галимзян Галимзянович на госэкзаменах и защите. Мы смеемся над этим, а сейчас, когда речь идет о репутации кафедры, не можем принять объективно оправданное решение. Я ставлю вопрос на голосование: кто за то, чтобы освободить Галимзяна Галимзянович от консультирования дипломных проектов студентов выпускающей кафедры ПЛС?

Нулевая реакция присутствующих, похоже, не становится для Бочкова сюрпризом. Он постукивает пальцами о стол, щиплет бородку, еще раз обводит всех тяжелым взглядом. Затем по-актерски быстро меняет выражение лица и осанку, принимая вид мудрого судьи из американских фильмов:

– Видит Бог – я хотел, как лучше, но, судя по всему, так не получится. Поэтому решение я буду вынужден принять сам. Исходя из интересов кафедры. Всё, спасибо…

Со своего места быстро поднимается Зайфуллина – прирожденная рыцарша печального образа, что давно и без сбоев служит ее бейджиком, как у продавцов в магазинах. Она всегда чем-то или расстроена, или недовольна, или и то, и другое одновременно.

– Планом редподготовки запланировано издание методического пособия по менеджменту…

Она осекается и застывает в молчании. Ее незаконченная фраза звучит настолько неподходяще к контексту всего собрания, что взрыв всеобщего хохота прожигает атмосферу в аудитории. Даже я улыбаюсь, хотя мне сейчас совсем не до веселья.

– Заседание окончено, – сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, говорит вновь Бочков. – Господа Жданов и Сокол – ко мне в кабинет.

Народ начинает расходиться. Я стараюсь выскользнуть из аудитории как можно незаметней и, добравшись до выхода, спешно сворачиваю налево в коридор, ведущий к аудиториям кафедры кибернетики. Он почти никогда не бывает запружен людьми, как это происходит со всеми остальными площадями на нашем этаже, и можно прогуляться, чтобы попытаться хоть в какой-то степени вернуть себе самообладание. Все равно вначале он будет беседовать со Ждановым, так что немного времени у меня есть.

Через несколько минут я захожу к Бочкову. Он не один – вместе с Трофимовым, зато Жданов из кабинета испарился.

– Давай-давай, – Бочков смотрит на меня с блуждающей улыбкой, немедленно рождающей у меня желание хорошенько врезать ему по фейсу. Я усаживаюсь рядом с хозяйским столом, на котором, как сразу бросается в глаза, появилась фигурка бычка с надписью «Профессор».

– Ну, что?! – все так же мерзко улыбаясь, говорит мой шеф. – Хреновые твои дела. Очень неблагоприятную вещь мне про тебя сказали. Говорят, что ты со мной делишься…

«Так! Неужели Саматова, стерва?! Интересно: она – сука-провокаторша или просто дура – язык-помело?»

– Виталий Владимирович! – с возмущением начинаю я. – Но вы же понимаете, что это кто-то сболтнул наугад!

– Тихо, тихо! – по-прежнему улыбаясь, делает ладонью успокаивающий жест Бочков. – Верю. Но ведь говорят!