Читать книгу "Сталь остается - Ричард Морган"

Двумя руками он развел Рингилу ноги, согнул их в коленях, поплевал на ладони, потер ими в промежности и, отступив и устроившись поудобнее между ног, принялся за дело уже всерьез, проникая все глубже и глубже, настойчиво, безжалостно, стиснув зубы, прокладывая путь туда, куда не дошел палец, и при этом приговаривая на незнакомом языке, поддерживая заданный темп. И Рингил помогал ему, задирая и разводя ноги, двигая бедрами, кусая губы и повторяя в одном с двендой ритме: «Да, да, да…»

В какой-то момент двенда не выдержал и упал на него, сжал его голову обеими руками и расщепил его губы еще одним поцелуем. Темп нарастал, движение обретало инерцию, ход шел легче, и Рингил чувствовал, как в нем рождается новый голод, как крепнет и наливается силой член, и двенда тоже чувствовал это и улыбался, и он вдруг понял с полной ясностью, что двенда был прав, что здесь нет времени, что оно и не нужно совсем и не значит ничего в сравнении с этим, с этой бешеной скачкой, с этим неутолимым голодом, с желанием отдаться, забыться и раствориться в вырывающихся между стиснутыми губами: «Да, да, да, да…»

Огонь бушевал в них обоих, прожигал плоть и кожу, наполнял ни с чем не сравнимыми ощущениями, грозя вырваться и унести туда, где ни время, ни все, что имеет значение в других местах, не важно и не существенно.

Унести навсегда.

Рингил очнулся с первыми, проникающими через узкие оконца лучами рассвета и под доносящиеся из сада звуки. Он лежал на шелковых простынях, ощущая томную, приятную боль в каждой клеточке тела, ловя свой собственный кисловатый запах, к которому примешивался чужой, смутно знакомый, пряный. Он усмехнулся, втянул свежий воздух. Все вокруг казалось знакомым, дышало уютом и непринужденностью. Таким было, наверное, возвращение в юность. Полный покой, не потревоженный никакими мыслями.

Рингил еще раз улыбнулся, уже сознательно, и повернулся.

Рассвет.

Он откинул простыню.

Проклятие. Рассвет.

И все вдруг ушло — и покой, и бездумное блаженство. Все это вырвали, отобрали, как когда-то отобрали Джелима, дом, победу, которую, как им казалось, они одержали.

Он выбрался из шелковых пут, глянул на пол, где вроде бы осталась одежда. Но нет, она лежала, аккуратно сложенная, на деревянном комоде у окна. Рядом, прислонившись к стене, отдыхал в ножнах Друг Воронов. Рингил поднялся. За окном щебетали птахи, отчего тишина в комнате казалась еще гуще, тяжелее. Комната вдруг показалась ему странно знакомой, но легче от этого не стало. Даже наоборот.

Какого…

— Думаешь пробиваться с боем?

Рингил обернулся. Рука сама потянулась к мечу. Двенда стоял у двери, уже одетый, и улыбался. Волосы откинуты назад, руки сложены на груди поверх вязаного, черного с синим камзола. На ногах черные сапоги. Заправленные в них аккуратно брюки тоже темные. Никакого оружия.

Если не принимать во внимание лишенные выражения черные глаза, почти человек.

Не выдержав пустого взгляда, Рингил отвернулся и начал разворачивать одежду.

— Мне нужно идти, — не совсем уверенно сказал он.

— Не нужно.

Рингил неуклюже натянул рубашку.

— Ты не понимаешь. У меня встреча. Я могу опоздать.

— А, как та принцесса из сказки. — Он пощелкал пальцами, подстегивая память, которая, как всегда доказывал Шалак, вмещала тысячи лет. — Как ее звали? Ну, подскажи. Она забыла о времени и всю ночь протанцевала на балу, пока не стерлись подошвы, а потом обнаружила…

Рингил уже натягивал штаны.

— Знаешь, сейчас мне не до шуток.

— Ладно. — Голос прозвучал так близко, что Рингил вздрогнул, будто за шиворот плеснули холодной воды. — Скажу иначе. Ты никуда не пойдешь.

— Попробуй остановить.

— Уже остановил. По-твоему, который сейчас час?

В глубине глаз олдраина появилось слабое, с розоватым отливом приближающегося восхода свечение. Сердце дрогнуло и провалилось. Он вдруг понял…

Двенда кивнул.

— Ты проспал рассвет. Ты проспал весь день и всю ночь. Выбился из времени. Они ждали тебя на Бриллин-Хилл. Ждали целых полчаса, как того, очевидно, и требует установленный обычай. Потом твое место занял секундант, человек по имени Дарби. И твой противник убил его. Проявил он себя вроде бы неплохо, но ему не хватило навыка владения мечом.

Рингил закрыл глаза и больно, до крови, закусил губу. Перед глазами, словно кто-то откинул невидимый занавес, встала картина: две группки людей на поляне у озерца. Серые, размытые фигурки в предрассветных сумерках. И двое мужчин, сошедшихся в поединке. Он услышал глуховатый металлический лязг мечей. Увидел неудачную защиту Дарби, выпад… и клинок достигает цели. Красный цветок на серой палитре дня, увидеть который Дарби уже не довелось.

Долго ли продолжалась дуэль? Сколько времени понадобилось Кааду, чтобы дождаться ошибки со стороны Дарби? Был ли Дарби достаточно трезв, чтобы достойно заменить человека, бывшего когда-то его командиром?

Рингил открыл глаза, и то, что увидел в них двенда, ему сильно не понравилось. Настолько, что он даже отступил.

— Эй, полегче.

— Ты знал. Знал…

Двенда кивнул.

— Ты тоже. Но позволил себе забыть.

Рингил расправил рубашку.

— Ты вернешь меня туда. На олдраинские болота. Я должен быть там до поединка. Ты…

— Боюсь, это невозможно.

— Ты вернешь меня туда, — процедил сквозь зубы Рингил. — Иначе…

— Иначе что?

Казалось, двенда даже не поднимал руки, но они вдруг схватили Рингила за ворот рубашки, рванули, и он налетел лбом на выставленную ладонь, а в следующее мгновение грохнулся на пол. Попытка подняться ни к чему не привела — в руках и ногах не было силы. Он бился, как вытащенная на берег рыба.

Двенда стоял над ним со сложенными руками.

— Видишь ли, Обитель Вечности — название не совсем точное. Мы можем плавать на мелководье, да; можем, попрактиковавшись, перейти туда, где время замедляет ход, почти останавливается и даже кружит вокруг себя по спирали. Все дело в градиентной относительности… неважно, этого тебе не понять. Но как бы медленно оно ни шло, остановить его совсем, как и повернуть вспять, мы не в состоянии. Что сделано, то сделано. Прими и смирись.

Рингилу удалось наконец перевернуться на живот и подтянуть под себя колени. Комната раскачивалась и кружилась, по рукам и ногам как будто стекал лед. Собравшись с силами, он снова попытался подняться.

Двенда вздохнул.

— Я опасался, что до этого дойдет, но не думал, что так скоро. Мы давно не общались с людьми, вот и разучились.

Носок сапога легонько ткнул его в грудь и перевернул на бок. Надежда подняться поблекла, став далекой мечтой. Рингилу едва удалось набрать воздуху в легкие.