Читать книгу "Рассудку вопреки - Миранда Невилл"

— А тебе не кажется, что это довольно эгоистично? — умудрилась спросить она, хихикая от удовольствия.

— Я всегда был эгоистом.

— Я раньше тоже так считала, но теперь переменила мнение.

Минерва принялась ерошить его волосы, но Блейк поднял голову, отвел ее руку и, внимательно посмотрев на нее, спросил:

— Почему?

— Начнем с того, что ты мог бы и отказаться жениться на мне.

— Если я эгоист, это не означает, что я не джентльмен.

— Тебе не было нужды покупать мне изумруды.

— Мне нравится дарить подарки.

На самом деле она знала, что Блейк обладает не слишком большой уверенностью в себе и в нем нет того высокомерия, которое он демонстрировал на публике. Казалось, ее похвала привела его в смущение.

— И ты хотел отдать мандат замка Уорфилд своему старому школьному товарищу.

Она ожидала его ответа и неожиданно почувствовала отвращение к своей уловке, целью которой было вызвать его на откровенность. Между ними возникли глубокие и искренние отношения, и не было никакой нужды в манипулировании. Но ведь она не требовала от него правды. Больше, чем когда-либо, она жаждала его доверия.

На мгновение ей показалось, будто она достигла своей цели и он вот-вот скажет что-то важное. Затем выражение его лица сменилось с серьезного на насмешливое.

— Ты меня хвалишь? За Хантли?

— Ты ошибался в нем, но это было проявление великодушия с твоей стороны.

— Даже в моих ошибках ты находишь что-то положительное.

— И ты принял мою сторону в наших расхождениях с сэром Гидеоном.

— Готов признать этот акт великодушия. Для меня это была большая жертва. Но я был сполна вознагражден. Пожалуй, тебе пора еще раз отплатить за мою услугу.

Он вновь начал целовать ее, на этот раз в живот, Минерва смеялась и извивалась от удовольствия.

— Тебе это нравится, не так ли?

— Ты читаешь меня, словно книгу.

Блейк поднял голову и посмотрел на нее странным взглядом, открыл было рот, словно собираясь что-то сказать, но промолчал. Вместо этого он вернулся к своему прежнему занятию. Вразумительный разговор подошел к концу.

Он едва не сказал Минерве правду. Ему хотелось этого, и скоро он это сделает. Его желание не иметь от нее секретов было сильнее страха быть отвергнутым. Он верил в ее доброту.

На следующее утро Блейк проснулся в прекрасном настроении, и его совершенно не волновало, что его секрет может вдруг перестать быть таковым. Он отправился на конюшни, и мир показался ему совершенно иным. Слабый солнечный свет омывал булыжник во дворе; блестящую лазурь обрамляли веселые пушистые тучки; птицы распевали свои песенки, состязаясь с насвистывавшими за работой грумами и помощниками конюха.

Единственное, чего ему не хватало этим утром, — это общества жены. Но она нежно поцеловала его и вернулась к себе, чтобы собраться с силами для предстоявших этим утром переговоров с троицей мятежных членов парламента, которых следовало призвать к повиновению.

Блейк скакал галопом по знаменитой буковой аллее Мандевиля, испытывая чувство глубокого удовлетворения. Он будет заниматься тем, что ему нравится, то же самое сделает и Минерва. А позже они разделят друг с другом свою радость и любовь.

Блейк резко остановил лошадь в конце аллеи, там, где ее увенчивала арка. Он почувствовал себя потрясенным.

Он любит Минерву. Дыхание Блейка стало таким же затрудненным, как и дыхание его коня, и на мгновение его охватила настоящая паника, которая сменилась чувством удовлетворения и радости. Какое это счастье — любить! Сейчас не хватало лишь рапиры, чтобы ею размахивать, трубы, чтобы трубить, и врага, чтобы сразить его во славу возлюбленной.

Да, он был бы не прочь галопом спуститься с холма и на мечах сразиться с кем-нибудь из этих политиканов. Вот только его возлюбленная не оценила бы подобный жест. Более того, причинение тяжкого вреда члену реформистской партии приведет к неоспоримому отлучению Блейка от постели супруги. Хотя он верил, что Минерва испытывала к нему нежные чувства и, бесспорно, находила его физически привлекательным, он не льстил себе, полагая, что ее чувства столь же сильны. Над этим ему еще придется потрудиться, и если раскроется его идиотская неспособность прочесть простенькое письмецо, то это никак не поспособствует достижению цели. Ему необходимо окончательно привязать ее к себе. Тогда никакие вновь открывшиеся печальные факты уже не повлияют на отношение Минервы к своему супругу.

Блейк знал, что этого можно добиться, поскольку именно таким было его отношение к ней. Она умна и весела, красива, и упряма, и открыта, и своенравна, а порою невыносима — и он обожает ее. И что бы она ни сделала, он всегда будет обожать ее. Но как ее привести в такое же счастливое состояние, он представления не имел. А начать действовать ему хотелось без промедления.

Ему требовались физические упражнения, а поскольку несколько дней не прекращались дожди, он отставал от графика осмотра земельных угодий, который он для себя составил. И несмотря на то что его сердце переполняло желание вновь заключить любимую в объятия, Блейк заставил себя сосредоточиться на работе. Небрежное отношение к своим обязанностям, как он понимал, не поднимет его в глазах Минервы. Кроме того, он гордился своим умелым управлением семейными угодьями.

К полудню его желание увидеть Минерву стало настолько сильным, что он испытывал почти физическую боль. Преодолев почти весь путь, он пустил лошадь рысью по дороге, ведущей к конюшням. Вполне приличный экземпляр, одна из верховых лошадей его отца. Тем не менее лошади в Мандевиле не отвечали его стандартам. Блейк предвкушал прибытие своих французских скакунов, которые уже пересекли Ла-Манш и медленно двигались в сторону Шропшира.

На повороте из-за лавровых деревьев возникла фигура человека, вышедшего на дорогу и преградившего ему путь. У Блейка упало сердце. Именно в самые счастливые моменты его жизни вдруг появлялся его заклятый враг, чтобы все испортить.

Первое, что пришло ему в голову, когда он спешился, что Хантли совсем невысокого роста. Возможно, раньше он никогда этого не замечал, поскольку ему не приходилось боксировать с ним или фехтовать. Вид у его бывшего приятеля был совершенно неподобающий: сюртук запачкался, шейный платок сбился набок, сапоги истерлись. Он совсем не походил на того щеголеватого претендента на место в парламенте, который несколько недель назад пробрался в Вандерлин-Хаус и пробился в пришедший в упадок округ.

Блейк стоял подле лошади, молча ожидая, когда Хантли предъявит свое новое требование.

— Ты меня погубил, — кипя негодованием, воскликнул Хантли. — Судебные приставы забрали почти все, и остался еще один кредитор, который пойдет на большее, если я не раздобуду две тысячи.

— Опять играл на деньги в каком-нибудь злачном месте? Ты сам себя погубил.