Читать книгу "Вдова Клико. Первая леди шампанского - Ребекка Розенберг"

последние несколько лет, и наши хранилища полны.

– Значит, ты хочешь использовать наши пещеры. – Он качает головой. – К сожалению, там как раз встречаются роялисты.

– Вы будете встречаться и в дальнейшем. Мне просто нужно где-то хранить вино.

– Прости, mon chou, но я не могу ставить твое шампанское выше нашей безопасности. Пять миллионов французов уже погибли в наполеоновских войнах.

У меня сжимается сердце.

– Папá, мне так нужна ваша поддержка. Вы не должны мне отказывать.

Он снова набивает трубку табаком.

– Если ты начнешь загружать бутылки в пещеры под Отелем Понсарден, это заметит весь город, особенно после сегодняшних безобразий. Наполеон всюду держит своих шпионов. Мы должны дождаться, когда война Шестой коалиции покончит с Наполеоном или Наполеон покончит с Европой.

Клементина кладет голову ему на плечо.

Мне некогда спорить или жаловаться. Я должна найти место для «Кюве Комета», и я встаю.

– Не выходи из дома, Барб-Николь. – Папá гладит Клементину по голове. – Толпа разорвет тебя на клочки.

Я забираю Феликса с коленей Клементины.

– Я не та, кого они хотят убить, папá.

Но толпа считает по-другому. Я иду через двор, крепко прижимая к груди Феликса, и мои глаза устремлены на маленькую железную калитку возле ворот, через которую можно выйти, если закрыты ворота. Толпа воняет разочарованием, голодом и страшными болезнями: тифом, холерой, оспой. Люди орут и бросают в меня комками глины и камнями, оставляющими синяки на моем теле. Внутри меня все свернулось словно кислое молоко. Я подхожу к железной калитке и достаю ключ. Люди из толпы бегут к калитке, но я не могу пустить их в Отель Понсарден.

– Дайте мне выйти, – кричу я сквозь шум. – Я не имею никакого отношения к Наполеону.

– Шлюха! Кошка драная! Предательница! – кричат мне горожане и грозят кулаком.

Феликс вырывается из моих рук и мчится в каретный сарай. Бегу за ним, зову. Он останавливается в дальнем конце сарая, его силуэт вырисовывается в пятне света.

Я подбегаю, и он трется о мои лодыжки. В обшивке сарая сгнила доска, и там сейчас зияющая дыра. Так вот как мой хитрец попадает в Отель Понсарден. Феликс ныряет в дыру, а я ложусь на живот, проползаю сквозь нее по земле и молюсь, чтобы меня не заметили из толпы.

* * *

Не найдя места для хранения нашего вина, я немедленно пишу Луи.

«Мне нужно ликвидировать наши запасы. Продавайте вино по любой цене, по какой сможете, а если она будет низкая, я удвою комиссионные».

Луи и другие агенты прилагают все силы, чтобы прислать заказы. Я отдаю все практически задаром и спешно отправляю бутылки, стараясь не глядеть на жалкие счета. Винтажные вина до Великой кометы были не лучшими. Слишком много дождей, сырость, молочная роса. Туда им и дорога.

Но эти отправленные партии все-таки не расчищают достаточно места в моих пещерах. Переношу старое вино в сараи и молюсь, чтобы его не испортили скачки температуры. Но я вынуждена пойти на риск, чтобы защитить «Кюве Кометы».

Когда в городе все успокаивается, я навещаю папу. Одетый в траур, он каждый день присутствует на дюжине похорон солдат из Реймса. Никаких тел, чтобы предать их земле, лишь письмо из Великой армии. Солдатские вдовы получают только скупые данные – имя, форма лица, рост, звание и причина смерти, – подтвержденные печатью с изображением императора Наполеона.

– Позволь показать тебе кое-что. – Папá ведет меня в тайное крыло Отеля Понсарден.

Внутри я слышу запахи камня из карьера, свежеструганных досок, оливкового масла, лаванды, пчелиного воска. Травертиновый пол блестит, словно дорога на небеса. Потолочные балки выскоблены песком и промаслены. На стенах огромные гобелены с изображением сбора винограда: женщины несут на голове корзины со спелыми гроздьями, мужчины давят виноград, пес лакает сок из желоба. На полукруглых окнах лиловые бархатные драпировки. Мягкие кресла окружают круглый стол, высеченный из ствола старого дуба. В большом очаге горят двухметровые поленья.

Папá вздыхает с довольным видом.

– Я наконец закончил эту комнату, и роялисты могут собираться здесь. А ты можешь пользоваться нашими пещерами и перенести туда твое вино.

– Ох, папá, вы мой спаситель. «Кюве Комета» уже закипает в амбаре.

Он поворачивается ко мне спиной и горбится.

– Что случилось? – Я трогаю его за плечо.

– Ничего, – отмахивается он. – А перенести бутылки в пещеру лучше ночью, когда прохладнее. – Он выходит, опустив голову, я не узнаю его.

Собираю в помощь Жакобу мою вдовью команду и строго-настрого говорю каждой, чтобы они с крайней осторожностью обращались с шампанским и не встряхивали бутылки. Когда папá не появляется всю ночь, я опасаюсь, не случилось ли что. Мой храбрый, изворотливый отец, кажется, пал духом, а страх – наш злейший враг.

* * *

Изготовление армейских мундиров – процесс долгий и сложный. Папá привозит окрашенную овечью шерсть прядильщицам; около двадцати женщин сидят за колесами прялок в длинном корпусе фабрики, насвистывают и поют, скручивая из шерсти пряжу. Пряжа поступает на ткацкий станок, где ткачихи ткут из нее шерстяной материал. Затем закройщики вырезают из материала острыми ножницами детали кроя. Швеи сшивают детали вместе, нажимая ногами на педали швейной машинки и направляя руками шерстяной материал под иглу. Готовую униформу складывают и упаковывают.

У папá слишком горят щеки, глаза пустые, налились кровью. Сутуля плечи и держась за поясницу, он что-то объясняет закройщицам, потом идет в другой конец фабрики ремонтировать сломавшийся ткацкий станок, затем тащит раскроенный материал швеям. Он трудится в три смены.

Я машу рукой немолодым женщинам, которых знаю с детства, но там работают еще и сотни незнакомых молодых девушек.

– Как дела, папá? – спрашиваю я, словно не вижу, как он устал.

– Заказано еще больше мундиров, – говорит он вполголоса. – Сто тысяч мундиров, которые надо немедленно отправить в Польшу.

– Но вы ведь только что отправил большую партию, не так ли?

– Боюсь, что так, – устало отвечает он. – Наполеон хоронит солдат в мундирах. – Тяжело дыша, с красным лицом он идет за новым грузом.

Гражданка Барнар, прядильщица, которую я знаю много лет, улыбается мне золотым зубом, который носит как украшение.

– Вы пышете здоровьем, мадам Клико. Видно, вам идут на пользу ваши дела.

Я лишь качаю головой.

– На шампанское ни у кого нет денег, а соседние страны нас ненавидят.

– Это верно. – Она наматывает шерсть на веретено. – Надеюсь, наш благословенный император будет и дальше одерживать победы, иначе мы будем плясать гопак и есть венский шницель. – Прядильщицы смеются.

Благословенный император? Как они могут прославлять Маленького Дьявола?

Папá роняет тяжелую корзину