Читать книгу "Ленин в поезде - Кэтрин Мерридейл"

Наиболее знаменитым из них был Керенский. Ореол театральности сопровождал его до конца дней. Большинство министров его последнего кабинета в октябре 1917 года были арестованы (прямо во время совещания в Белой столовой Зимнего дворца), однако Керенскому удалось бежать в автомобиле американского посольства29. Он планировал организовать восстание против Ленина, но из этого ничего не вышло. Через несколько месяцев Роберт Брюс Локкарт, возглавлявший в то время британскую миссию, помог Керенскому выбраться из России с помощью фальшивой визы. Во Франции бывшему премьер-министру, привыкшему к поклонению и морю букетов, пришлось вести скромную жизнь рядового эмигранта. Он не переставал ругать большевиков, а в 1940 году, перед вступлением в Париж гитлеровских войск, бежал еще раз – на этот раз в Америку, с которой и будет связана его дальнейшая жизнь.

Ленин оставался его заклятым врагом. Если другие эмигранты по большей части выкинули из головы “драму пломбированного вагона”, то Керенский полностью погряз в этой теме и бесконечно сожалел, что у него, как он говорил, не было достаточно времени для того, чтобы полностью доказать связи Ленина с германским правительством. Возлагая вину на Ленина, он получал возможность снять ответственность с себя самого; кроме того, это позволяло ему, вопреки фактам, сохранять убежденность, что Россия ни на фронте, ни в тылу не была обречена. Сожалея о трагедиях прошлого, Керенский неплохо вписался в новый мир, и старость его прошла в приятном сочетании ученых занятий и скромной славы. Он опубликовал несколько редакций своих воспоминаний и оказал помощь в подготовке классического многотомного издания исторических документов 1917 года30. Его коллега по Стэнфорду вспоминал:

Керенский умел соблюсти свою независимость, тем не менее ему удалось собрать вокруг себя большой университетский круг друзей, он умел ценить удачный вечер в гостях и со всеми был чрезвычайно обходителен, в особенности с дамами31.

К 1937 году советская общественность, по словам русского наблюдателя, “была по горло сыта политикой”; люди хотели, чтобы их наконец “оставили в покое и дали жить спокойно”32. Эту скрытую мольбу все ощущали не в первый раз, и заматеревший советский режим должен был придумать что-то еще, кроме голого насилия, чтобы по-прежнему заставить людей батрачить на государство. Троцкий в другой связи писал:

Нельзя вести массы людей на смерть, не имея в арсенале командования смертной казни. Но армии все же не создаются страхом33.

Пропаганда 1930-х годов задала стандарты жанра: сочетая восторг массовых мероприятий с волнующими надеждами и обещаниями, она предложила гражданам светлую мечту вместо личного комфорта и традиционных радостей человеческого общежития. Мечта была ложной, поскольку наличные вожди партии представляли собой крайне несимпатичную злобную банду, но – “Ленин с нами!”, а уж он-то не подведет.

Культ Ленина был неприкрытым обманом. Упрощая всё, что нельзя было сфальсифицировать, этот культ низводил своего героя до неубедительного гипсового бюста или почти карикатурного “дедушки Ленина”. Настоящий Ленин был и больше, и меньше этого: ни одна статуя Ленина, ни одна песня о нем, ни один праздник в его честь не были соразмерны масштабу его мечты – но и не могли прикрыть собой кровь, запятнавшую воплощение этой мечты. “Дедушка Ленин” послал на смерть десятки тысяч человек. Созданная им система была удушающей, жестокой и бесплодной; в этой мастерской ковалась тирания, которая продлится несколько десятилетий. Тем не менее его культ был тем единственным, что стояло между людьми и их страхом перед хаосом и новой гражданской войной. Идея превратить тело Ленина в вечный выставочный объект развивалась постепенно в течение ряда лет, но к 1930-м годам Мавзолей с трупом внутри занял на Красной площади прочное место.

Эта гробница была оскорблением для бесчисленных тел погибших по вине Ленина, и не было никакого оправдания почетному сохранению его останков, кроме, быть может, возможности продемонстрировать, что монстр, вне всяких сомнений, мертв. Сталин вполне был способен сформулировать это наедине с самим собой, однако публично он эксплуатировал тело Ленина как священную реликвию. К тому моменту, когда Сталин окончательно захватил власть, великие мечты 1917 года поблекли, однако культ мертвого Ленина вдохнул в них новую жизнь, воскресив призраки идей, увлекавших мир во времена Первой мировой войны. Бессмертный Ленин делал постыдными любые сомнения, святыня Мавзолея напоминала каждому, что СССР – флагман на пути человечества к социализму. При жизни величайший большевик вел свой народ в священную всемирно-историческую битву; с верой в Ленина и с его именем на устах, гласили пропагандистские лозунги, написанные самым жирным шрифтом, мы будем сражаться и дальше – и, если придется, все как один умрем в борьбе за светлое будущее всего человечества... В такие времена народу, конечно, требуется вождь, который убережет людей от их собственных колебаний и слабостей, – и как раз это Сталин считал своей сильной стороной.

Культ Ленина продержался шестьдесят лет, поскольку именно он скреплял обанкротившийся политический строй. Ленин был мертв, но он всегда был под рукой, удобный и безответный. Пока Советский Союз был жив, над памятниками Ленину могли исподтишка посмеиваться, но их никогда не сносили. Анекдоты о Ленине были смешными именно потому, что Ленин постоянно присутствовал в общественном сознании – такой же неказистый, привычный и вечный, как какая-нибудь старомодная закоптелая кухонная плита. “Юбилейный год! – трубила «Правда» 16 апреля 1967 года, в полувековую годовщину прибытия Ленина на Финляндский вокзал. – Начнем его ударно!” Эти слова вообще ничего не значили, а клочки газеты, в которой они были напечатаны, уже через несколько часов будут наколоты на гвоздь в каком-нибудь деревенском сортире, но Ленин держал на плаву советскую вселенную, которую в противном случае постигла бы неизбежная катастрофа (о чем советские руководители время от времени напоминали населению). Небольшая ловкость рук – и одна из самых эпических революций в истории человечества превратилась в повод для прославления сильного, бдительного государства.

Наиболее опасным временем для Ленина стал конец 1980-х годов, когда Михаил Горбачев объявил свою политику гласности. На протяжении нескольких последующих лет историки удаляли из советской исторической идеологии один лживый миф за другим. Начав с ГУЛАГа, они скоро обратились и к Октябрю 1917-го. Почти все герои советской истории были разоблачены как мерзавцы или воры, но Ленину пока везло больше, хотя и он получил несколько несмелых ударов. Его отношения с Инессой Арманд интересовали многих читателей гораздо больше, чем подлинные свидетельства его жестокости. В начале 1990-х правительство даже прекратило на несколько лет финансировать группу исследователей, занимавшихся сохранением трупа вождя, однако с приходом нового тысячелетия наступили более благополучные времена, а конверты с наличными стали толще, чем когда-либо. “Даже наемным писакам не удалось очернить его имя!” – разглагольствовал в “Правде” некий коммунист нового призыва в дни очередного юбилея возвращения Ленина – в апреле 1997 года34. Это была прямая ложь: к тому времени исследователи обнаружили многочисленные доказательства того, что Ленин был настоящим массовым убийцей. Однако правда в том, что культ Ленина – как и его мумифицированные останки – благополучно продолжил существовать и в постсоветскую эпоху.